Читать книгу "Морриган. Отраженье кривых зеркал - Кармаль Герцен"

Дэмьен покачал головой, всем своим видом выказывая неодобрение.

– Брось, – не выдержала Морриган. – Ты не можешь меня осуждать. Я и подумать не могла, что зеркальник увяжется за мной в Пропасть.

– Поверю на слово, – сухо отозвался Дэмьен. – Мне нет дела до семьи Фитцджеральд – смерть Агнес дала Доминику, как и всем остальным, шанс побороться за титул короля города. Но я дал обязательство защищать Дом О`Флаэрти, и намерен следовать своему слову до конца. И если убийца вознамерился перебить всех претендентов на трон…

– Так помоги мне разобраться и поймать его, – отчеканила Морриган. – И тогда этого не случится.

– Ладно. Агнес Фитцджеральд… Деспотична, властна. Всегда жестоко подавляла малейшие беспорядки и наказывала виновных – однажды вырезала всю семью за неподчинение ей. Королевой Пропасти она стала в двадцать лет, после смерти матери. Агнес сочли легкой добычей, но ей удалось удержать престол в течении долгих четырех лет. Затем убили ее младшего брата. Как выяснилось несколько лет спустя, тогда ей удалось спастись: она подстроила свою смерть, надела на себя маску и добровольно стала изгнанницей.

– Зачем? – поразилась Морриган.

– Чтобы находиться рядом со своими врагами, оставаясь ими незамеченной, и понемногу выведывать их тайны. Судя по всему, именно тогда она и стала веретницей, заключив договор с демоном. Накопив достаточно сил, она вырезала выгнавший ее с престола Дом подчистую, убив даже детей. А после, сговорившись с кладбищенской ведьмой, привязала к себе ближайшего сильного союзника из Дома Фитцджеральд – приворотом «до гроба».

Морриган понимающе кивнула. Кладбищенские ведьмы делали самые сильные – вернее сказать, смертоносные привороты.

– У Теодора Фитцджеральда были деньги, у Агнес – сила веретницы. С ее помощью он стал королем города, но долго не протянул, хоть был и младше Агнес. Она же родила от него дочерей-погодок. Теодор умер, как только на свет появилась третья дочь – поговаривают, приворот кладбищенской ведьмы выпил из него все силы. А еще поговаривают, что Агнес Фитцджеральд просто-напросто избавилась от супруга, как только получила желаемое. Снова на престол она взошла в тридцать один год, и была бессменной королевой… вплоть до недавнего времени.

– Вторая дочь, – поправила Морриган Дэмьяна.

– Что? – не понял он.

– Ты сказал, что Теодор Фитцджеральд умер, когда на свет появилась его третья дочь. Я так понимаю, ты имел в виду вторую – младшую дочь Агнес Оливию?

– У Агнес Фитцджеральд три дочери, и Оливия – средняя.

Морриган замотала головой.

– Подожди, я уже ничего не понимаю. Целительница Дома Фитцджеральд, Доминик и все остальные упоминали о двух дочерях – Оливии и Линн. Да и сама Оливия и словом не обмолвилась о младшей сестре.

– Ничего удивительного, – спокойно отозвался Дэмьен. – Просто они привыкли подчиняться правилам, а я – игнорировать их.

– О каких правилах идет речь?

– О масках. Изгоях Пропасти. Вычеркнутых, обезличенных. О тех, кого местные органы правопорядка – серая стража – осуждает за преступления против жителей Пропасти. Они вынуждены носить белую маску, закрывающую полностью лицо, волосы и шею. О тех, кто стал маской, нельзя упоминать в разговоре, их имена нельзя произносить, их деяния, какими они ни были благородными, нельзя вспоминать – общество просто вычеркивает их на срок изгнания – то есть ношения маски, оговоренного серой стражей. И, разумеется, они лишаются права колдовать – что белую, что черную магию. Маски – изгои, даже в Пропасти, которая сама по себе – обитель изгоев.

– Так значит, третья дочь Агнес…

– Третья дочь Агнес – Эмма Фитцджеральд – маска.

Глава двадцать седьмая

Когда Дэмьен, наскоро приняв душ, спустился в гостиную, в руках он держал газету полугодичной давности. Морриган быстро пробежала глазами по строкам. В газете рассказывалось о каком-то благотворительном вечере в замке Фитцджеральд.

– Благотворительный вечер? Здесь? В Пропасти? – изумилась она.

– А чем, по-твоему, мы так кардинально отличаемся от жителей Кенгьюбери? – насмешливо спросил Дэмьен. – Ты наверняка наслышалась сказочек о том, что в Пропасти обитают жуткие черные ведьмы и колдуны, которые могут обратить неугодного в пепел одним взглядом. Где обитают сплошь убийцы, воры и насильники, скрывающиеся от суда Трибунала. Все это – полнейшая глупость. Здесь, как и в Кенгьюбери, есть и благотворительность, и азартные игры, и правосудие…

– Весьма нетривиальное, – пробормотала Морриган.

– Ты удивишься, насколько Нижний город похож на Верхний – когда узнаешь его поближе. С той лишь разницей, что здесь можно применять черную магию, не боясь гончих Трибунала. Но и этому есть предел – серая стража не допускает беспощадного кровопролития и хаоса на улицах города. Просто рамки дозволенного здесь шире, а борьба за власть гораздо более жестока, чем в Кенгьюбери.

– Это я уже заметила, – усмехнулась она.

Взгляд упал на спектрографию под статьей о благотворительном вечере. Все семейство Фитцджеральд в сборе: седовласая Агнес с идеально прямой осанкой и суровым взглядом, несколько надменная Линн, спокойная Оливия и… судя по всему, Эмма – единственная на спектрографии, кто улыбался. Она вообще отличалась от сестер. У нее у одной из всего семейства были серые глаза, круглое личико с румянцем на щеках и красивые формы – что Оливия, что Линн, что сама Агнес были очень худыми, словно высохшими. Ничего удивительного: веретничество – особая школа магии, за принадлежность к которой приходилось серьезно расплачиваться.

Эмма внешне настолько отличалась от Оливии и Линн, что можно было даже предположить, что Эмму Агнес родила от другого мужчины, но ведьминское чутье подсказывало Морриган – причина непохожести сестер кроилась в другом.

– Эмма – не веретница.

– Что? – удивился Дэмьен.

– Посмотри. У всех остальных черные глаза – признак присутствия в них посторонней темной сущности: демона, духа или беса. У Агнес вообще глаза как сама бездна – даже жутко смотреть, того и гляди, затянет. Эмма же чуть полновата, розовощека, со здоровым блеском в глазах – а это говорит о том, что внутри нее не сидит сущность, которая выпивает ее силы. Веретницы могущественны, но им приходится делиться своей жизненной энергией с темной сущностью, и этот симбиоз продолжается на протяжении всей жизни веретницы. Вот отчего Агнес выглядит такой изможденной и постаревшей раньше времени – и это несмотря на то, что она ведьма.

– А Оливия и Линн выглядят получше просто потому, что они меньше взаимодействуют с сущностью, – понял Дэмьен.

– Но Эмма на их фоне выглядит еще более здоровой и цветущей. Она не веретница, в этом я полностью уверена.

– Нелегко признавать, но в черной магии ты разбираешься больше меня.

– Я же черная ведьма, забыл? – усмехнулась Морриган.