Читать книгу "Чародей как еретик [ = Чародей-еретик ] - Кристофер Сташеф"

«Ты наверху, Корделия?»

Чтобы никто не подслушал, он думал особым способом, который придумала Гвен, это была их семейная тайна. Корделия ответила такими же сжатыми мыслями:

«Да, папа. Будто в церкви, на хорах».

«Не думаю, что это простое совпадение, Делия. И запомни — мы просто слушаем, и больше ничего не предпринимаем».

«Я-то об этом помню, папа», — с еле заметной ноткой раздражения ответила Корделия.

«А ты?» — угадал Род недодуманную мысль. Со стороны дочери очень мило было не подумать этого вслух. Скрепя сердце, пришлось признаться, что в этом она права — терпение скорее лопнет именно у него.

— О возлюбленные братие мои! — воскликнул монах, воздев руки.

Толпа смолкла.

Я принес вам вести от нашего преподобного архиепископа, — начал монах, и толпа зашумела от энтузиазма. Род почувствовал, как по шее побежали мурашки — они были во владениях Тюдоров, а Тюдор не скрывал своих симпатий к Риму. Очевидно, эти крестьяне склонялись к Греймарийской Церкви или, по крайней мере, относились к ней с любопытством. Ничего удивительного, что лесник передавал эту весть втихомолку.

— Архиепископ возрадовался, узнав о вашей непоколебимой верности! — продолжал монах, возможно, слегка преувеличивая. — Он созывает преданных Богу и Церкви лордов и уж недалек тот час, когда наступит царствие истинной Веры!

Толпа ответила радостными криками, хотя и не особенно громкими. Монах не стал обращать на это внимания.

— И вот, он шлет вам весть о том, что открылось ему в поисках истины. Всем известно, что духовникам запрещена женитьба, ибо так повелевал Рим с незапамятных времен.

Послышался недоуменный ропот. Кажется, крестьяне начали догадываться, к чему клонит оратор. Род прекрасно понимал крестьян — ему и самому вовсе не улыбалось услышать то, что собирался сообщить монах.

— Так было заведено по простой причине, — поучительно продолжал проповедник. — В первую тысячу лет существования Церкви священникам разрешалось и жениться, и растить детей. Однако же те их сыновья, что, подобно отцам, надевали сутану, часто служили в тех же приходах, что и отцы их. Так из поколения в поколение приход мог переходить от отца к сыну, пока духовная власть и десятина целиком не переходили в руки семьи священника. Папа не мог терпеть такого вызова его власти и не мог смотреть сквозь пальцы на деньги, текущие мимо его карманов, и потому он запретил священникам жениться.

Толпа недоверчиво зашепталась.

«Это верно, папа?»

Род почувствовал, что Корделия сбита с толку.

«Отчасти, Делия, отчасти. Были и другие причины, более духовного толка. Но этот проповедник ни слова о них не сказал».

«Вот как?»

Сомнения дочери утихли, и Род ощутил, как к ней возвращается обычное присутствие духа. Он усмехнулся. Проповедник тем временем снова заговорил.

— Наш мудрый архиепископ счел эти доводы надуманными и недостойными Папы, которому доверено заботиться лишь о душах паствы своей. И потому он объявляет, что духовенство более не должно чураться семейной жизни…

Не успел он договорить, как его слова утонули в шуме толпы. То тут, то там люди начали разворачиваться и уходить.

— И он объявляет… — надрывался священник, размахивая руками, — он объявляет…

Наконец люди немного успокоились, и его крики снова стали слышны.

— Он объявляет, наш благословенный архиепископ, что священники могут жениться!

На этом все и кончилось. Крестьяне яростно спорили между собой, а многие просто спешили уйти и исчезали в темноте. Но кое-кто все же остался, и оставшиеся окружили монаха, засыпая его вопросами. Он, как мог, старался отбиться от возражений.

«Из этого выйдет что-нибудь хорошее, папа?» — с трепетом подумала Корделия.

«Трудно сказать, Делия. Тут есть о чем поспорить, — что Род еще мог ответить? — Лично мне легче положиться на священника, которому не надо торопиться поспеть домой к ужину».

«Мне тоже…»

Кольцо вокруг священника поредело, люди стали расходиться, все еще споря друг с другом. Монах спустился с пенька наземь, явно вымотанный.

— Мудро сказано, святой отец, — подступила к нему деревенская девушка (пожалуй, ближе, чем следовало бы), сложив руки за спиной и колыхая юбками. Она сверкнула улыбкой, потом покраснела и потупила взор. — Еще бы, если священники — лучшие из нас, они ведь должны оставить после себя сыновей, так ведь, святой отец?

Священник невольно попятился, слегка побледнев, но девушка, головокружительно улыбаясь, сделала новый шаг вперед.

«Ах, бесстыжая! — возмущенно подумала Корделия. — Она же его соблазняет!»

«Что ж, вот тебе и обратная сторона медали, — тут Род не на шутку обеспокоился за дочь. — Если разрешить священникам жениться, на них тут же набросятся хищники в юбках».

— Что… ээ, да, это верно, — священник мужественно собрался с силами. — Но для их жен это будет тяжкое бремя, девушка. Ведь настоящий пастырь ни на секунду не должен спускать глаз со стада своего.

— Тем важнее, чтобы его ждала дома верная жена, — пропела девица. — И потом, ему больше не придется беспокоиться о плотских искушениях.

У священника чуть не полезли на лоб глаза. Кажется, он еще не задумывался над этим аспектом семейной жизни. Он тут же заулыбался и подступил поближе к девице.

— Не придется, это верно. И подобные устремления будут даже похвальными, как у любого женатого человека. Как твое имя, дочь моя?

«Дочь, как же! Разве что она родит ему дочку! — вскипела Корделия. — А он что, совсем ослеп и не видит, что ей нужен не он, а его сан?»

«В этом направлении мужчины, как правило, плохо соображают» — тут Род вспомнил несколько случаев из собственного прошлого и печально усмехнулся. Ему понравилась ирония в мыслях дочери, но… но только что покачнулась ее вера в духовенство, а значит, и вера в религию, напомнил он себе.

«Запомни одно, доченька, — если люди слабы, это еще не значит, что слаб и Бог».

В ответ он не услышал ничего, только чувство растерянности. Кажется, дочь нуждается в моем присутствии, решил Род и скрылся за деревьями, подумав:

«Спускайся. Мы возвращаемся домой».

Он уловил в мыслях Корделии мимолетный образ полета в хрустальном ночном воздухе и ощущение чистоты, связанное с этим. Губы Рода плотно сжались. Его малышка только что впервые начала понимать, что люди могут быть грязны не только телом, но и душой.

Включая архиепископов. Конечно, Джон Уиддекомб мог быть вполне искренним, приводя теологические доводы в пользу снятия безбрачия — но лично Род в этом сомневался.

* * *

— Так значит, эта штука была из ведьмина мха? — помрачнел Бром.