Читать книгу "Месть сыновей викинга - Лассе Хольм"

Из окна комнаты мы видели, как Осберт привязал свою лошадь под колокольней.

Повозка с сундуком, громыхая, подъехала к нему, миновав епископские ворота. У ворот, выходивших к реке Усан, сконцентрировались городские оборонительные силы. Воины Эллы выходили из тронного зала и через королевские ворота устремлялись к югу.

– Никто не нашел Эллу? – отчаянно орал разгневанный Осберт. – Неужели никто не пристукнул эту дрянь?

Из-за всеобщей паники на свой вопрос он получил лишь молчание, что само по себе было красноречивым ответом. Преданные королю воины добрались до площади перед церковью и образовали стену из щитов. Они быстро приближались к заговорщикам. Лучники за их спинами принялись выпускать стрелы, одна из которых ранила лошадь, запряженную в повозку с сундуком. Животное вскинулось на дыбы и заржало от боли. Пара воинов Осберта спешились и попытались распрячь повозку. Но охваченная страхом смерти раненая лошадь не позволила им этого сделать: она вставала на дыбы, ржала и лягалась. Щитовая стена королевских сторонников продолжала наступать. Стрелы сыпались дождем, и люди Осберта с криками падали на землю. Ни у кого из них не было щита, за которым можно было бы укрыться от стрел. Понаблюдав за происходящим вокруг из седла, экс-король в конце концов осознал рискованность ситуации.

– Прочь отсюда, проклятые туполомы! – обратился Осберт к отступающим воинам. Те пришпорили лошадей и бросились к северным воротам, галопом улепетывая по серой брусчатке римской дороги. Предпринятая Осбертом попытка захватить власть была пресечена так же быстро, как развернулась. На улицах остались лежать погибшие и раненые.

– Досточтимый король, – изрек Ивар Бескостный. – Ты спасен.

– Благодаря тебе. – Потирая остроконечную бородку, король Элла с удовлетворением глядел из окна комнаты на хаос, воцарившийся на площади перед церковью.

– Для меня большая честь оказать помощь моему королю, – подлизывался рыжебородый ярл. – Но разве Осберт избежит наказания за попытку переворота?

Король Элла выпрямился.

– Конечно, нет. Если понадобится, мы будем преследовать его до самой Шотландии.

– В моем лагере живет более сотни крепких воинов. Все они к твоим услугам, если позволишь им взяться за оружие.

Король Элла внимательно смотрел на высокого скандинава, которому приходилось пригибаться, чтобы не задеть головой потолочные балки.

– Должен признаться, – наконец высказался он, – что я не был до конца уверен в твоем обращении. И в твоей преданности.

– Если ты до сих пор сомневаешься, погляди вон туда.

Ивар Бескостный показал на повозку, брошенную на площади на произвол судьбы. Раненая лошадь лежала рядом и исступленно ржала, ее голова билась о землю.

– В этом сундуке находится двадцать тысяч серебряных монет. Отныне они твои, досточтимый король.

Не имея свидетелей в лице скандинавов, Ивар Бескостный мог себе позволить упасть на колени и приложиться губами к тыльной стороне ладони короля Эллы: не случайно он оставил Ильву и Хастейна внизу.

– Я глубоко тронут, друг мой.

Элле не терпелось спуститься вниз и завладеть сокровищем. Он слишком утомился, чтобы задаваться вопросом, откуда Ивар Бескостный узнал о содержимом сундука.

– А нам что делать? – поинтересовался я, когда король с ярлом выходили на лестницу через низенькую дверцу.

– Ты и монах останетесь здесь с Этельбертом. – Ивар Бескостный одарил Ярвиса холодным оценивающим взглядом. – А он вполне достойный человек, этот твой приятель. Общие враги приносят неожиданных союзников.

Когда мы с Ярвисом остались в компании с епископом, я внимательно посмотрел на тщедушного послушника. Он вновь сгорбился, приобрел совершенно безвредный и покорный вид. Мое опьянение битвой прошло, полученные раны дали о себе знать. Я проковылял к окну. Король Элла вышел на улицу и приветствовал своих воинов, которые бросились к нему со всех сторон.

Ивар Бескостный отстранил Хастейна. Оглушенный шумным ликованием королевской дружины, я не расслышал слов ярла, но заметил, что Хастейн кивнул, взял за узду оставленную кем-то лошадь и оседлал ее. Затем он, не привлекая к себе лишнего внимания, подобрал еще несколько лошадей и, незамеченный, скрылся вместе с ними в южном направлении.

– Достойный человек, – повторил я слова Ивара Бескостного. – Не то слово, Ярвис. Почему ты так переживаешь за своего епископа?

– Он наместник Божий на земле, – кротко ответил низенький послушник.

– И твой собственный билет во власть.

Мы поглядели на Этельберта, предавшегося убаюкивающей молитве в углу комнаты. Его рыбий рот непрерывно двигался.

– Этельберт принадлежит знатному роду, о чем свидетельствует и его имя, – улыбнулся Ярвис. – Я же всего-навсего бывший вояка, которому посчастливилось стать послушником. Мне никогда не стать аббатом или епископом. Но Этельберт – человек несамостоятельный, ему требуется помощь даже в самых простых вещах. Я добровольно вызвался помогать ему, как до меня вызвался брат Оффа. В этом нет ничего плохого. Лучше подумай, как Ивар Бескостный узнал, что лежит в сундуке Осберта.

– Да уж, я поразился этому.

Мы одновременно посмотрели на повозку, которую распрягли по приказу короля саксов. Солдаты вручную принялись толкать ее. Труп лошади так и валялся посреди площади.

– Ярвис, будуччи правой рукой епископа, ты имеешь доступ ко всей территории епископства?

Мягкая улыбка на лице Ярвиса уступила место серьезному проницательному взгляду.

– Если ты намерен завести разговор о серебре из монастыря Святого Кутберта… – начал он.

– Серебро – забота Ильвы, – перебил я его. – Я же хочу знать правду о смерти Рагнара Лодброка.

25

В гостиной стоял массивный дубовый стол и два стула с высокими спинками, покрытые овчиной. Ковры, висевшие на стенах, сохраняли в помещении тепло, которое давал огромный очаг в центре комнаты. Единственным источником света было дымовое отверстие в крыше, тусклые лучи сочились сквозь него на помост высотой по колено. На помосте имелось обустроенное спальное место, обильно выстланное соломой и овчиной, где обитатели жилища могли спокойно отдыхать, не боясь сквозняка, гуляющего на уровне пола. Дверь вела в другое помещение, не столь просторное. Единственной особенностью данной комнаты были два алькова, расположенные вдоль внешней стены.

– Это караульное помещение, молодой человек, – пояснил надсмотрщик, облаченный в шлем и кольчугу. Единственное, что он обо мне знал, – что я находился в компании с правой рукой епископа, а потому со мной надлежало обходиться уважительно.

– Сколько человек караулили королевского пленника, который здесь обитал? – полюбопытствовал брат Ярвис и тут же виновато улыбнулся, словно извиняясь за прямоту вопроса.

– Двое, причем круглые сутки, господин.