Читать книгу "Найди меня, если сможешь - Меган Миранда"

– Слушай, у меня есть идея!

В багажнике по-прежнему лежит сумка с бейсбольной формой и бита – остались с весенней серии игр и тренировок. Когда Кеннеди грузила коробки с вещами брата, чтобы отвезти их домой к Джо, она задвинула мое обмундирование в дальний угол.

– Умеешь играть? – спрашиваю я, надевая перчатку: она старая, потрескавшаяся, но сидит как вторая кожа.

– Я больше в футбол. Но я быстро учусь.

Вручаю ей биту.

– Ну, посмотрим, на что ты способна.

Кеннеди становится на домашнюю базу. Она отбивает несколько бросков, один уходит в сторону. Чтобы просто поймать мяч, мне приходится бежать почти до нее.

– Чтобы удар получился мощнее, надо думать о шаге, а не о самом ударе.

Кеннеди кивает. Спустя еще пару подач, когда она устремляется к летящему мячу, я подбегаю к ней, чтобы показать, что имею в виду.

– Ты должна бить из оборонительной позиции. Вот смотри, – говорю я и становлюсь сзади, кладу свои руки на ее, берусь за биту. Сначала я даже не замечаю, что она теперь совсем близко, что ее руки – в моих. И только ощутив, как она на мгновение напряглась, понимаю.

– Извини, – бормочу я, отстраняясь.

Но Кеннеди качает головой.

– Перестань, все в порядке. Показывай.

И я показываю, обняв ее руки своими, шагая вместе с ней, отрабатывая удар вместе с ней, пока мы не начинаем двигаться синхронно. Отхожу в сторону и наблюдаю, как она сама репетирует удар.

– Идеально! Ты молодец!

Я возвращаюсь на круг подачи, готовлюсь к броску и даю Кеннеди последний совет, который когда-то мне дал тренер.

– Когда бьешь по мячу, нельзя бояться, Кеннеди.

Она кивает и принимает нужную позу. Даю мяч – и тишину разрывает, разносясь эхом, удар биты. Мяч пролетает у меня над головой, а Кеннеди прикрывает глаза рукой. И смеется. На ее лице – отражение моей радости. Мы все еще смеемся, когда с неба начинают падать крупные капли дождя.

– Давай закончим на этой высокой ноте. Тем более, что это вышло случайно, – заявляет она и опускает биту.

– Ничего случайного. Просто я хороший учитель.

Кеннеди качает головой. Я иду за линию поднять мяч, а когда возвращаюсь, она все еще стоит на тот же месте и ждет меня. Как только я к ней подхожу, начинается ливень, и мы бежим к машине. Я закидываю вещи в багажник, а она заскакивает на сиденье и мотает головой, отряхивая мокрые волосы. Не могу сдержать улыбку.

Завожу машину и спрашиваю:

– Куда едем?

Смотрю на Кеннеди и понимаю, что она устала. Под глазами залегли темные круги, она зевает, а я зеваю в ответ. Кола нас ничуть не взбодрила. Оставшееся время нужно пустить на отдых.

– А давай немного поспим? Ты как?

– Ты же в курсе, что вздремнуть – я всегда за, – отвечает Кеннеди.

Я рулю, пока на пути не попадается пустая парковка перед очередным заброшенным заводом. Загоняю машину на аллею за ней и глушу двигатель. Кеннеди опускает спинку сиденья, сворачивается калачиком на левом боку, подкладывает обе ладошки под голову. По крыше стучат капли дождя. Я сворачиваюсь на правом боку, лицом к ней. Не знаю, кто из нас засыпает первым, но сон приходит быстро – крепкий и глубокий.

37

Кеннеди

Я просыпаюсь в темноте. Первое, что слышу, – стук дождя по крыше машины. Первое, что вижу, – лицо Нолана: он спит мирно, даже рот чуть приоткрыл. И кажется, что я смотрю на другого Нолана, спрятанного глубоко внутри, на такого, каким он был бы, сложись обстоятельства иначе. А потом я замечаю огни. Над головой Нолана сквозь потоки дождя проступает слабое мерцание синего и красного. Я резко сажусь и трясу Нолана.

Он просыпается и, ничего не понимая, трет глаза.

– Что случилось?

– Полиция.

Нолан выпрямляется на сиденье так же резво, как я секунду назад.

– Что мы здесь делаем? – произносит он, но слова выходят из него медленно, потому что мозг еще не отошел ото сна.

Кто мы? Что здесь забыли? Среди ночи мы заехали к заброшенному заводу в совершенно чужом городе. Зачем? Зачем два подростка проникли на эту территорию? И теперь спят в машине. Нас примут за беглецов. Полицейские проверят у Нолана права, увидят имя, позвонят родителям…

– Ты мне доверяешь? – спрашиваю я.

– Да, – немедленно отвечает он, не шевелясь и глядя в окно: мигалки приближаются.

Я быстро перелезаю со своего места к нему на сиденье, сажусь на колени, лицом к лицу, спускаю ноги по обеим сторонам его ног.

– Что…

Он отстраняется, руки висят по бокам безжизненными плетями, будто он не знает, что с ними делать.

– Нолан, ну подыграй мне хотя бы! Притворись!

Хватаю его за запястья и кладу ладони себе чуть ниже талии. А дальше просто наклоняюсь и целую его. Он весь напрягается, пальцы у меня на талии сжимаются, а рука поднимается вверх по моей спине. Да он прекрасно знает, как именно нужно притворяться. Не успеваю я об этом подумать – в машину проникает луч фонаря.

У меня колотится сердце, а руки Нолана по-прежнему крепко держат меня. От яркого света я зажмуриваюсь, а он закрывает глаза ладонью. Затем Нолан чуть отстраняет меня и чуть опускает окно. Полицейский нагибается и заглядывает в машину. С капюшона черного дождевика капает вода, салон наполняется запахом летнего дождя и влаги.

Полицейский делает недовольное лицо. К запаху дождя примешивается запах лосьона после бритья.

– Это частная территория, – сообщает он и отодвигается, разглядев, в какой мы позе.

Вид двух кое-как одетых подростков, вынужденных уединяться в машине, его явно смущает. Я прячу голову у Нолана в плече и тут же соскальзываю обратно на свое место.

– Извините, мы не знали. Просто решили, что это дорога, по которой никто не ездит, – говорит Нолан и подмигивает полицейскому.

Офицер вздыхает, еще раз светит на нас фонариком и строго приказывает:

– Езжайте по домам.

Нолан тут же кивает и поднимает окно. А полицейский разворачивается и уходит. Мы сидим и пытаемся отдышаться, ждем, пока выключатся мигалки. Нолан откашливается, разворачивает машину, и мы вновь выезжаем на главную дорогу, а оттуда – на заправку с круглосуточным магазином.

Все это время между нами висит болезненное молчание. Он не смотрит на меня, не пытается разрядить обстановку фразой или шуткой. Ничего не делает. Даже не скажет: «Спасибо, что так ловко придумала, Кеннеди».

Наконец я осмеливаюсь посмотреть на него. Нолану явно не по себе. Я думала, что он чувствует то же, что и я. Именно то, о чем говорил Джо. Но может, он просто великолепно притворяется? А я всегда вижу ровно то, что хочу видеть? И в Нолане, и в Элиоте, и в себе.