Читать книгу "Возвращение - Геннадий Марченко"

Из рассказа Лю выяснилось, что беда приключилась с его внуком. В выходной, то бишь два дня назад, Юшэнг вместе с двумя друзьями поехал на пляж Сансет Бич позагорать, искупаться, поесть мороженого и попить колы – всё-таки при всей своей увлечённости чуань-шу парень был не чужд присущих его сверстникам радостей. Там в разгар веселья появилась компания белых ребят, принявшихся задирать китайцев. Мол, чего это узкоглазые припёрлись на пляж для белых, пусть вон купаются с неграми в вонючем загоне, куда сбрасывались канализационные воды. Друзья Юшэнга промолчали, но он не сдержался и ответил. Слово за слово, дошло до драки. Естественно, Юшэнг навалял более старшим и многочисленным супостатам. А поскольку у одного при себе был нож, которым он вздумал угрожать, то парень, недолго думая, сломал нападавшему руку. К несчастью, прыщавый задира по имени Эдвард оказался сынком окружного судьи Джона Шеффера. Вернее, он был одним из судей Федерального окружного суда Северного округа Калифорнии.

Как по мановению волшебной палочки, на месте конфликта тут же оказались копы. Китайцев повязали, а пятерых белых, включая судейского сынка, отправили в госпиталь. Нож был затоптан в песке и в деле он уже не фигурировал, поскольку пострадавшая сторона уверяла, что никакого ножа у них не было, а словам китайских ребят верить не спешили. Тем более имена и адреса свидетелей на месте записать не догадались, а теперь ищи их свищи. Ну а рука-то сломанная – вот она. Плюс следы побоев ещё четверых. Все уверяли, что их отмутузил этот невысокий худощавый паренёк. Налицо превышение пределов самообороны, за которое светит или крупный штраф, или реальный срок.

Мне сразу вспомнилась история нашей с Толсоном драки с мексиканцами. Там, правда, закон был на нашей стороне. Но и мы с заместителем директора ФБР представляли как бы национальное большинство, здесь же всё обернулось против Юшэнга.

Лю сказал, что за хорошего адвоката придётся выложить все сбережения, которые они с дочерью, работавшей в одной из пекарен чайна-тауна, копили парню на университет. Да и то не факт, что это поможет, слишком уж бурную деятельность развил судья, вознамерившись посадить обидчика своего сынка во что бы то ни стало.

– Ясно, – сказал я, выслушав горькую исповедь мастера. – В каком, говорите, участке рассматривают это дело? В Хайленд-Парке?[12] А имя следователя? Джеффри Лохан? О’кей, я вам предоставлю своего адвоката. Бесплатно, – добавил я, увидев, что Лю пытается возразить.

В общем, я развил не менее бурную деятельность, чем родитель покалеченного. В тот же день к вечеру мой адвокат мистер Бронски прилетел из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес, а наутро вместе с мастером Лю он отправился в участок Хайленд-Парк. К обеду участок осадили мои СМИ, включая телевидение. Я лично дал установку редакторам новостных программ, указав, кого мы поддерживаем, и добавив, что это не моя прихоть, а мы всего лишь пытаемся восстановить справедливость.

Один из моих репортёров сутки спустя умудрился раскопать весьма любопытную информацию, касающуюся Шеффера-младшего. Тот и раньше не отличался примерным поведением, то и дело попадая в скандалы, а год назад в компании своих дружков пытался изнасиловать девушку. Правда, стараниями папаши это дело спустили на тормозах, якобы девица была пьяна и сама приставала к парням. Теперь же эта девица в красках живописала пускавшему слюни счастья репортёру, как эти подонки во главе с Эдвардом Шеффером во время вечеринки у подруги затащили её в спальню на втором этаже и пытались надругаться. Лишившись бюстгальтера, в одних трусиках, прижимая к себе одежду, она сумела вырваться из лап пьяных отморозков и в слезах примчалась домой. Родители написали заявление в полицию, однако, как уже говорилось выше, ход делу не дали.

В общем, не прошло и трёх дней, как население не только Лос-Анджелеса и Калифорнии, но и всей страны оказалось грамотно обработано моими средствами массовой информации. В редакцию потоком шли письма и звонки от американцев, требовавших справедливого суда.

Неделю спустя, когда дело передали в суд, у здания стояла толпа с транспарантами, скандировавшая призывы оправдать ни в чём не повинного Юшэнга Чжао. Собралась толпа, признаюсь, не без моего участия, хотя по ходу дела к ней подтянулось ещё немало желающих добиться справедливости. Всё это, само собой, шло в прямом эфире, благо технические возможности моих телеканалов и уж тем более радиостанций это позволяли. Поскольку митинг был санкционирован, полиция могла разве что охранять периметр да следить, чтобы не кричали лишнего и обошлось без членовредительства. Адвокат же выбрал линию защиты, к которой невозможно было придраться при всём желании. Нанятые им люди сумели разыскать парочку реальных свидетелей – завсегдатаев пляжного отдыха, которые в зале суда под присягой подтвердили, что именно белые первыми начали приставать к китайцам, а затем полезли в драку, причём вон тот прыщавый парень с загипсованным запястьем размахивал ножом, за что и получил.

Ну и как после этого судья мог принять решение не в пользу нашего Юшэнга? Так что вердикт человека в мантии, принявшего решение отказать в иске мистеру Шефферу, меня не удивил, а семейство Лю удовлетворил. Юшэнгу даже не присудили никакой выплаты в качестве компенсации за физический ущерб. Здание суда он покидал героем, его чуть ли не на руках несли.

Надо ли говорить, какую благодарность ко мне после этого испытывал мастер Лю! Когда мы тем же вечером собрались в лучшем ресторане чайна-тауна, чтобы отметить возвращение внука в семью, Веньян торжественно заявил, что за обучение никогда больше не возьмёт с меня ни цента.

Я в свою очередь озвучил давно сидевшую в моей голове идею. Идея эта заключалась в том, чтобы открыть в голливудском кинематографе, так сказать, новый жанр. Тот самый, который в моей реальности зародился с подачи Брюса Ли. А в роли легендарного актёра, познакомившего западный мир со стилем вин-чунь, мог бы выступить Юшэнг Чжоу, чей стиль, на мой взгляд неискушённого зрителя, мало отличается от того, что демонстрировал Брюс Ли, ныне пребывающий в весьма нежном возрасте. То есть он года на три-четыре, насколько я помнил примерно дату его рождения, был младше Юшэнга.

В общих чертах я всё это вывалил перед публикой, в которую входила малочисленная семья Лю и близкие друзья, и с ходу заявил, что готов сделать из Юшэнга звезду. Но при этом не препятствуя его желанию выучиться на врача.

У парня, само собой, тут же загорелись глаза, у его матери тоже заблестели, но не так сильно, а вот Лю выглядел растерянным.

– Я надеялся, мой внук продолжит моё дело, – сказал он печально. – На кого я оставлю школу «Красный дракон»?

– Но ведь Юшэнг всё равно планировал посвятить свою жизнь медицине, – возразил я.

– Да, я понимаю, но… А, ладно, ему решать.

Лю махнул рукой и сел, а Юшэнг, закусив губу чуть ли не до крови, переводил вопросительный взгляд с деда на мать, потом на меня и обратно. В итоге я предложил ему самому озвучить своё решение.