Читать книгу "Мир - Наталья Мар"

– Несмотря на то, что прямо сейчас Ваш адмирал губит мои корабли, здесь я с Вами солидарен, – Лешью убрал лапы с порога и отступил в шлюз. – Со всем радушием, на какое способен, я покажу, что мы не наносим вреда планете. Вы добудете графу неопровержимые доказательства.

Шчер легонько подскочил, поджав ноги, развернулся в воздухе и мягко приземлился. Мастер эффектов, он явил пришельцу еще одно чудо. Крылья. Рудиментарные, недоразвитые: шчер мог лишь вспархивать над землей и тут же планировать вниз. И все ж их было многовато, ибо у пауков крыльев быть не должно вовсе. С его затылка на спину падал богатый конский хвост из угольно-черных волос, скрученных в дредлоки. Магнум не то полз, не то порхал по коридорам, а за ним бежала охрана в бушлатах, вынуждая гостя поторапливаться. Эти шчеры дали бы фору любому из имперских баронов. Ерунда. Верткий Джур в свое время научил друга окунаться в маскарад спеси и мании величия и плавать среди лицемеров, не захлебываясь чужим эго. Честно признаться, они с Джуром обожали этот дворцовый спорт.

Коридор был освещен слабо, но в нем узнавались черты имперского крейсера. Еще бы – магнум знал, у какого холма встретить ибрионца. Впрочем, трофеи вдоль стен выдавали истинную ксенофобию шчеров: тут и там к консолям были пришпилены распластанные крылья, мандибулы и другие части тел насекомых.

Встреча была первым и довольно простым раундом. Эйден остановился у широких и прекрасных крыльев, ожидая, когда Лешью обернется сам. Чтобы в сотый или тысячный раз невольно сравнить. Да, на этих крыльях летали по-настоящему. Это был, кажется, бражник.

– Ваш предок, Лешью?

– Такого мемориала было б через край для моей шлюховатой бабки, – процедил Лау. – Она была породистой мразью с Эзерминори, любила таскать в постель молоденьких шчеров из обслуги. Втайне от мужа родила мою мать и бросила у дверей приюта. Не задушила пуповиной – и лишь в том ее заслуга. Будь у меня ее крылья, я растер бы их в порошок для потенции.

Они прошли в зал, наполненный оборудованием: локаторами, сейсмографами, анализаторами грунта, воды и газов. Зал был крейсерским мостиком когда-то. Шчеры превратили его в настоящий центр геологических изысканий. Лау развел руками:

– Видите? Мы регистрируем каждую червоточину в земле, каждый взмах крыла в небе, каждый паводок на реке, и за три года здесь не случалось аномалий. Те незначительные колебания графиков, которые пугают алливейцев, я бы списал на предубеждения.

– Могу я сам здесь все проверить?

– Пожалуйста, Ваше Величество, – утрируя любезность, магнум уступил синтетику место у приборов.

– Уже не Величество.

– Бросьте. Обойдемся без условностей.

– В таком случае не могли бы мы обойтись и без охраны? Их непрерывные попытки исподтишка прощупать меня на чувствительность к магии создают помехи для приборов. И настолько утомительны, что я уже готов счесть их за домогательства.

Лешью переливисто рассмеялся и жестом отпустил телохранителей.

– Не думаю, что Ваша магия хоть чем-нибудь опасна, – согласился он. – Не могу судить их строго, мне и самому страшно любопытно, как это: машина-эмпат. Диастимаг, неподвластный ни одной другой силе. Хоть режьте, не пойму, отчего вселенная сочла врачевание неприкосновенной и высшей способностью. Я освоил все три вида боевой диастимагии шчеров, но должен отступить перед лекарем. Это не иначе как несправедливо.

– Вот именно, магнум, – пробормотал Эйден, копируя сейсмограммы для Канташа. – Убейте эмпата и дожидайтесь, пока ваш боевой арсенал рассыпется от гангрены или фарадумского гриппа. Магия не дура – сказал последний, кого я убил. Она бережет лекарей, чтобы мы сберегли хоть кого-то в непрерывно воюющих мирах.

На мониторах, в отчетах и сводных диаграммах не было и следа, о котором подозревал Эйден. Неужели ошибся? Тогда это хорошая новость.

– Удостоверились? Мы – одна из древнейших рас и оттого выглядим зловеще, вот аборигены и приписывают нам разные прегрешения, – он коснулся педипальпой черного кителя собеседника и склонился к нему, понижая тон. – Вспомните, как еще недавно люди винили черных кошек в эпидемиях чумы. А смерть до сих пор изображают в черных лохмотьях. И пересчитывают вручную за калькулятором. Вы как никто другой понимаете, что значит – суеверие.

Андроид цеплялся за проигранный раунд, подбирая слова для контрольного выстрела. Пусть он ошибался от начала до конца. Пусть сомнения окажутся беспочвенны, но нельзя забирать их с собой.

– Тот корабль, на котором мы прилетели, – начал он, еще не до конца понимая, как сформулировать вопрос. – Он ведь тоже ваша добыча?

– Гломериды эзеров – основа нашего рациона.

– Отчего вы не встроили его в систему холмов? Он бы отлично вписался.

– Это свежий куш. Вчерашний. Пилот боролся до конца и не упал, куда мы рассчитывали, а сел далеко от нашей базы. Ох, и погонялись по лесу! Поймали только у ручья.

– Богатый был улов?

– Богатый! – закивал паук и не сдержал тщеславия. – Натуральный минори. Правда, насекомые не дают за своих ни ползерпии.

– Один эзер?

– Да. Вдвоем с пилотом летели. Но девку он убил, а мы не падальщики.

Вот оно. Двое в команде? А одноразовый парфюм и блистеры из-под чистящих капсул были в трех каютах. Кто-то сбежал, или шчер намеренно умалчивает? Придется играть дальше, но Эйдену внезапно разонравилась эта игра.

– Что ж, Лешью, – робот отступил к выходу. – Я передам графу, что не нашел связи повстанцев с катаклизмами. Правящий дом с радостью продолжит сотрудничество с пауками. Хотя между нами, Алливея сильно рискует. Отказаться от магнетарной защиты Браны – стратегическая глупость.

– Может быть. Кто знает?

– Но сказать по правде, я восхищен оружием Харгена. И мощью, и уникальностью его разработки. Никто за почти тысячу лет не сумел повторить гений Хмерса.

– Это так, – магнум разблокировал клинкет, провожая гостя и гадая, отчего тот медлит. Катакомбы повстанцев – не курорт, где хотелось бы задержаться. – Но ведь для Империи это и хорошо. Вы слишком гуманны для такого оружия.

– Сейчас, когда мне выпал шанс взглянуть на империю со стороны, в отказе от оружия массового поражения видится не гуманность, а ханжество. Или его сестра: зависть.

– То есть?

– У нас ведь тоже полно магнетаров. Сами знаете, один такой совсем недалеко отсюда. Но нам все не удается собрать из них цепь наподобие здешней. Ничего похожего.

Лешью встал на пороге, облокотясь на косяк и скрестив руки. Его ноги снова занимали весь проход.

– А Вы не думали объединиться с Харгеном?

– Я никогда не пойду на это. Первое, что сделает Харген, добравшись до имперских магнетаров, – поработит и разорит мои галактики. Зури не способен мыслить созидательно, он не строит процветание у себя дома, а у давнего врага и подавно не станет. Вот если бы кто-то разумный и расчетливый перехватил его управление здесь… Совет миров открыл бы для него все ресурсы Империи.