Читать книгу "Пари на счастье - Оксана Головина"

Громов умел целоваться. О боже, и в самом деле умел… неслось в её разгорячённой голове. Рука Натальи скользнула по влажному животу Михаила вниз и, отпрянув от её губ, он что-то тихо прошептал охрипшим голосом. В полумраке комнаты, куда он принёс её, Наталья почти тонула в сером взгляде, полном желания, в котором разгорался огонь, как и в камине за её спиной.

Михаил опустил её на расстеленную постель, и его горячая ладонь легла на её живот. Наталья запрокинула голову, наслаждаясь прикосновениями его рук и тяжестью его тела.

Она всё пыталась произнести его имя, но осеклась, когда губы Михаила скользнули к её плечу, а затем к груди. Следом, не прерываясь, он прокладывал дорожку из поцелуев ко второй груди, и казалось, что это заняло у Громова целую вечность. Она сгорала от желания, а он не торопился, словно пытая её.

Михаил спустился ниже, в следующий момент горячие губы прильнули к нежной коже её бедра, и Наталья моментально растеряла все мысли. Она на мгновение замерла, наслаждаясь ощущением невероятной близости, прежде не испытывая подобного чувства. Его искусные пальцы знали своё дело, и ей оставалось лишь беспомощно выгибать спину, задыхаясь, пока Михаил ласкал её. Она впилась ногтями в его плечи, отчаянно пытаясь удержаться на месте, а тело отзывалось на малейшее его прикосновение.

— Ты нужна мне… — прошептал Громов, обжигая дыханием её кожу и скользя губами вверх, по её животу и груди, теперь укрывая своим телом, — твой вкус и твой голос, ты вся, до кончиков пальцев…

Отвечая, Наталья провела ладонью по его спине, и дыхание мужчины стало прерывистым.

— Люблю тебя, — отозвалась она, обвивая спину Михаила ногами, желая сильнее ощутить его возбуждение, и его силу.

Она выгнула спину, принимая его в себя, вынуждая сменить медленный ритм на яростный, исступлённый, пока он не поглотил их, заставляя отдаться этому чувству без остатка.

Глава 26

Сколько времени прошло, он понятия не имел. За окном всё ещё была ночь, удивительно звёздная — ветер разогнал все облака, а мороз лишь добавил звёздам яркости, рассыпая их по бархатному небу.

Михаил поднял голову и посмотрел на Наталью. Она лежала, теперь открывая глаза, и её губ коснулась улыбка. Роскошные золотистые волосы разметались по подушке. Стоило ему взглянуть на неё, как сердце вновь замирало. Она действительно сказала это? Ему ведь не почудилось? Люблю… одно слово, от которого стучало в висках, и голова шла кругом. Он провёл пальцем по её переносице, а затем склонился к Наталье и коснулся губами её лба.

— Гляжу на тебя и понимаю, что становлюсь эгоистом.

— Почему? — отозвалась девушка, поглаживая его плечо.

— Дом ещё никогда не казался мне таким пустым. Хочу возвращаться сюда и видеть тебя.

— Будь осторожен со своими желаниями, Миш, — улыбнулась Наталья, — иначе тебе никогда не знать покоя.

— Устал я от «покоя», Наташ, — Михаил повернулся и сел удобнее, прислоняясь спиной к стене.

Он привлёк к себе Наталью, которая уже успела закутаться в одеяло, и устроил на своих коленях. Она прижалась щекой к его плечу, и Громов принялся неспешно поглаживать её волосы, перебирая пальцами гладкие пряди.

— Завтра… точнее уже сегодня, я встречаюсь с твоим отцом, — пояснил Михаил, и добавил, чувствуя, как она напряглась в его руках, — не волнуйся.

— Папа — хороший, но может наговорить гадостей, — вздохнула девушка, — характер у него сложный…

— Все мы не без греха, — усмехнулся Громов, — уверен, что встреча с Петром пройдёт мирно и цивилизованно. И давай, признавайся.

— В чём? — насторожилась Наталья, теперь пытаясь заглянуть ему в глаза.

— Почему вчера опять сбежала из дома? — он вернул голову девушки обратно на своё плечо, и она обняла Михаила, согреваясь его теплом.

— Поспорили с папой. А потом он поспорил с мамой. Потом все спорили… короче, не выношу я этого. Поэтому всегда ухожу, когда они ругаться начинают. Успокоятся и вернусь.

— И часто уходить приходится?

— Раньше спокойнее было. Родители почти не ссорились, а сейчас, видимо на работе у отца всё не так хорошо, как ему хотелось бы.

— Насколько я знаю, с бизнесом у Петра всё в порядке, — отозвался Михаил, — о чём вы с Лёшкой болтали, да ещё и за моей спиной?

Резкая смена темы разговора, заставила Наталью замереть, а затем попытаться выскользнуть из рук Михаила, но её удержали, благодаря спутанному одеялу.

— Так не честно! — проворчала девушка, запыхавшись от усилий и сдувая прядь с лица.

— Ещё бы не честно, — хмыкнул Громов, — сговорились, и мне ни слова!

— Эй, — Наталья вздохнула, снова уютнее устраиваясь у него на руках, — твой сын просто интересовался, как ты себя чувствуешь, и как провёл Новый год.

— И?

— И я ему доложила… сказала, — поправила себя Наталья, — что всё под контролем… то есть, всё хорошо, и ты в порядке. Ты ведь в порядке, Миш?

— Несомненно, — усмехнулся Громов, — а теперь давай, отдыхай.

Наталья расправила одеяло, старательно укрывая себя от его взгляда, до самого подбородка. Это позабавило Михаила, он одним движением руки привлёк её к себе, прижимая к своему горячему телу, и Наталья позволила ему удерживать себя за талию, устраиваясь удобнее.

* * *

— Хватит, ма, — Юра высвободился из рук Зои, и обтянул свой свитер, — задушишь.

— Болит? — спохватилась Марева, взволнованно глядя на сына.

— Нормально всё, — молодой человек взъерошил короткие светлые волосы, нечаянно задевая заклеенную телесным пластырем рану на лбу, и поморщился, — я к себе пойду.

— Послушай, — догнал его голос матери, — я велела Вите съездить в Березино и забрать ваши вещи. Ташкины тоже привёз. Это как бы… отличный повод.

— Для чего, мам? — угрюмо повернулся к ней Юра.

Он упёрся одной рукой о дверной косяк, стискивая его так, что пальцы побелели.

— Ты должен встретиться с ней! — заявила Зоя, стуча каблуками по паркету и подходя к сыну.

— Вы достали меня. Достали! — почти выкрикнул молодой человек, и тихо застонал, поскольку голова отозвалась болью, а в глазах потемнело, — оставь меня. Я спать хочу.

— Ты знаешь, каково мне было, когда Уварова заявила… нет, просто кинула мне в лицо, что её любимая дочурка кувыркается неизвестно с кем, пока ты в больнице?!

— А ты знаешь, каково было мне, — мрачно кинул ей Юра, — когда выяснилось, что Ташка понятия не имеет о том, что наши папаши замутили эту чёртову свадьбу!? И о том, что мужика во мне она никогда и не видела! Не ты ли пела, что дорогая Ташенька влюблена, и что нужно дать ей шанс? Мне-то побоку! Я тебе говорил об этом. Хотите женить — валяйте, на Ташке — вперёд! Вот только идиотом не надо выставлять! Если у малой кто-то есть — я только за… Пусть делает, что хочет. Не собираюсь лезть в это.