Читать книгу "Прими день грядущий - Сьюзен Виггз"

– Ах, Дженни, любовь моя, – прошептал он. – Не такой представлял я себе нашу свадьбу. Я даже не догадался взять с собой купленное для тебя кольцо. Ты уже во второй раз лишаешься шанса побыть невестой и предстать во всей своей красе.

Услышав в его голосе печаль и раскаяние, Женевьева немедленно взяла себя в руки.

– Я мечтаю вовсе не об этом, – успокоила она Рурка. – Я мечтаю стать твоей женой. А для этого у меня впереди целая жизнь.

– Да, да, но ни одна женщина не возмечтает провести свою брачную ночь, убегая в фермерской тележке.

– Я хочу провести ее с тобой, Рурк, и провожу. Ничего большего я пока не прошу, – она хитро улыбнулась. – Однако в будущем, я уверена, ты убедишься, что я достаточно требовательна.

Они провели в дороге весь остаток ночи. Рурк старался соблюдать крайнюю осторожность, понимая, что и лошадь, и повозка представляют интерес для каждой из армий: нужно было перевозить пушки и боеприпасы. Утром молодожены добрались до таверны, где устало отпраздновали свою свадьбу кукурузным пудингом.

Неожиданно к их столику подошел довольно потрепанного вида мужчина и принялся недоверчиво разглядывать Рурка, словно не веря своим глазам.

– Хвала всевышнему! – наконец воскликнул незнакомец. – Рурк Эдер! А я считал, что ты погиб в Винсенне!

Рурк тоже узнал мужчину. Им оказался Нил Кумз. Он встал и пожал руку своему старому другу, встреча с которым напомнила ему о месяцах горячки и безнадежности. Рурк никогда не рассказывал Женевьеве об обстоятельствах своего возвращения из Кентукки, да и теперь не хотел говорить об этом.

– Женевьева, познакомься с Нилом Кумзом. Нил, это моя жена, – Рурк даже немного надулся от гордости, объявив Женевьеву «своей». – Что привело тебя в Вильямсбург? – поинтересовался он.

– Мы направляемся к Йорктауну, – возбужденно ответил Нил. – Видит бог, я не могу пропустить это.

Впереди нас ждет самая серьезная битва за всю войну. Вашингтон полон решимости прогнать красные мундиры с берегов Вирджинии.

Рурк в волнении ухватился за край стола:

– Вашингтон?! Но когда я слышал о нем в последний раз, говорили, что он подходит к Нью-Йорку.

– Да, Вашингтон и хотел, чтобы все в это поверили. Клинтон так и считал до самого конца. Но он здесь! Кроме того, и де Грасс находится в бухте с двадцатью девятью кораблями и тремя тысячами солдат из Вест-Индии.

– Черт побери! – медленно произнес Рурк.

Между тем, Нил выцедил до дна свою кружку сидра и поднялся, сняв перед Женевьевой шляпу:

– Мы выходим через час, – при этом он многозначительно посмотрел на Рурка. – Это полк капитана Лэнгстона. Ему нужны хорошие люди.

Во время завтрака Женевьева внимательно наблюдала за мужем. Она слишком хорошо изучила Рурка, поэтому смогла прочитать в глубине его глаз мучительную внутреннюю борьбу.

– Возможно, эта битва будет последней, – осторожно сказала она, думая о той неразберихе, которую они увидели в Вильямсбурге.

– Да, давай надеяться на это, – сдержанно ответил Рурк.

– Тебе ведь хочется принять в этом участие, правда, Рурк?

Он резко поднял голову и пристально посмотрел Женевьеве в глаза:

– Все, что мне нужно, есть в тебе, Дженни. Ты, Хэнс, ферма – ради этого я живу. Я не солдат. Я понял это, пока сражался на передовой.

– То, что ты не любишь воевать, вовсе не означает, что тебе не дорога свобода, Рурк, – тихо сказала Женевьева, с трудом выдавливая из себя слова. – Разве ты не понимаешь? Все, через что ты прошел, воюя с индейцами, обретет смысл, если ты доведешь начатое дело до конца.

Рурк ошеломленно смотрел на жену:

– Но, Дженни, ведь это означает разлуку.

– Я могу подождать, – решительно ответила она, хотя чувствовала совсем обратное. – А вот Вирджиния не может.

Рурк тяжело вздохнул. Женевьева сидела напротив него с ярко сверкающими от слез глазами и плотно сжатыми губами – такая смелая, самоотверженная, готовая пожертвовать своим счастьем ради общего дела.

Он наклонился через стол и прошептал:

– Милая моя Дженни. Я не заслуживаю тебя, – Рурк замолчал, будучи от волнения не в силах произнести больше ни слова.

Женевьева схватила мужа за руки и ободряюще улыбнулась.

– Иди с ними, Рурк, – твердо и убежденно сказала она. – Иди и выиграй свою войну.

– Черт возьми, что же там такое? – проговорил Рурк, отодвигая низко нависшую ветку и напряженно вглядываясь вдаль сквозь листву.

Услышав впереди звуки боя, патриоты, продвигавшиеся к фронту, свернули с дороги в лес. Полковник Джон Мерсер, который вместе со своим отрядом присоединился к легиону Лэнгстона, поднес к глазам подзорную трубу и принялся внимательно осматривать местность.

– О Боже! – со смехом воскликнул он. – Да это же французская кавалерия! Должно быть, перед нами герцог де Лаузун. Его кавалеристы – единственные в войске Вашингтона. Это помощь, парни!

Между тем, французы с ходу атаковали британский отряд, который охранял тяжело нагруженный обоз и стадо скота. Мерсер и Лэнгстон вывели своих людей из леса и также приняли участие в сражении.

Это был первый опыт Рурка в войне европейского образца. Вместо того, чтобы стрелять из засады по движущимся мишеням, американские колонны храбро двинулись в наступление, стреляя прямо в скопление британских солдат. Воздух сразу наполнился запахом серного дыма и криками. Французы что-то лопотали на своем языке, а американцы оглашали окрестности победным кличем, прокладывая себе путь вглубь британского войска.

Рурк не хотел никого убивать, но когда прямо перед ним с поднятым в руке мечом возник человек в красном мундире, он, не раздумывая, выстрелил в него. Рурка охватило знакомое чувство жестокой радости от победы над врагом, но оно было настолько противно самой его природе, что ему, как никогда, захотелось поскорее вернуться на свою ферму, в объятия Дженни.

Через несколько минут все было кончено. По команде полковника Тарлтона красные мундиры бросились врассыпную, оставив победителям обоз и скот. В порыве радости союзники обнимали друг друга, бросали вверх шляпы.

Когда же спустя три дня объявили, что союзные войска могут оставить окопы, ликование достигло вершины. Рурк вместе со всеми участвовал в празднике с вином и песнями. Однако, как только он устроился на ночлег и взглянул сквозь листву на звезды, усеявшие небо, сразу затосковал о Женевьеве.

Рурк прошептал имя любимой октябрьскому ветру и закрыл глаза, стараясь вызвать в памяти ее образ. Он до сих пор не мог до конца поверить, что они поженились. Позади остались долгие годы непонимания и невысказанного желания. Рурка утешала мысль, что Женевьева сейчас находится в безопасности и спокойно возвращается в Дэнсез Медоу. Наконец-то у них будет своя семья и свой дом.