Читать книгу "Забытый грех - Диана Бош"

– Почему нет? Я вот себя помню с восьми месяцев примерно. Самое первое впечатление: сижу в коляске, на дворе очень солнечный день, и вокруг – ни души. Все взрослые куда-то исчезли, а меня оставили одну. А может, я перед этим спала и потом проснулась… Не знаю. В общем, сижу я в коляске, наслаждаюсь жизнью и вдруг поднимаю голову и вижу, как в синем-синем небе прямо на меня летит большой белый пух. Не тополиный, а такой, знаешь, похожий на шарик, с тонкими длинными упругими волокнами-волосками. Когда я стала старше, мы такие пушки ловили на ладонь и загадывали на них письмо. Поймаешь – будет доброе известие, нет – значит, не судьба. Но в тот первый год своей жизни я была абсолютно уверена: это враг, и несет он мне неминуемую смерть. В общем, как ты догадываешься, ревела я во весь голос, и так громко, что прибежали не только встревоженные родители, но и любопытные соседи. Все были уверены, что ребенка, то есть меня, убивают.

– Интересно. А действительно тебе было всего восемь месяцев? Неужели возможно в столь нежном возрасте что-то запомнить?

– Яркие впечатления запоминаются. Представь себе, я до сих пор помню панический страх – «сейчас эта тварь коснется меня своими волосками, и я умру…». А то, что мне было восемь месяцев, – абсолютно верно. Может быть, даже меньше, но не больше, совершенно точно. Потому что в девять я уже начала ходить – вероятно, торопилась научиться убегать от противных пушинок. Их я, конечно, уже давно не боюсь, а вот пауков – особенно волосатых – до дрожи.

– Но тараканы-то не волосатые.

– У них мерзкие тонкие лапки, и вообще их я опасаюсь прицепом ко всем остальным насекомым.

Она сморщила нос, показывая, насколько они ей противны.

– А если в банку с тараканами положить что-нибудь ценное, к примеру чек на миллион долларов, достанешь?

– Эдик, да ты садист, – протянула она. – Да хоть на три, голой рукой я туда не полезу.

– Хм, интересно. А я вот как-то в детстве страхов избежал. Нет, вру, собак боялся. Они меня покусали сильно, и потом я стал их избегать.

– Ну это вполне оправданный страх, – вздохнула Александра. – А вот у меня все в жизни не так, даже страхи – и те дурацкие. Давай сейчас ко мне? Близнецы будут рады.

Уже в машине, когда они катили по шоссе, Лямзин вдруг спросил:

– Александра, ты случайно не помнишь, как на тебя напал страх? Я имею в виду к пушинкам.

Она пожала плечами:

– Не знаю. Надо будет у мамы спросить. Я только помню, что, когда она поняла, чего именно я боюсь, взяла меня за руку и, поймав пух, предложила его потрогать. А я не соглашалась и ревела.

– Хм, интересно, и откуда мог у маленького ребенка возникнуть такой страх? Ну я понимаю, что-нибудь там ужасное, безобразное, но безобидные белые пушинки?!

– Не поверишь, мне тоже это интересно, – засмеялась она, – но внятного ответа я так ни от кого и не получила. Кроме – ты не поверишь! – уфологов. Мне как-то спокойно и буднично объяснили, что маленький ребенок некоторое время после рождения помнит свое прошлое воплощение и автоматически переносит в новую жизнь знания старой.

– Ну-ка, ну-ка, забавно!

– Да эта версия, в общем-то, достаточно фантастическая, поэтому я ее публично обнародовать не решусь.

– Но мне-то можно, я ж, честное пионерское, в «желтуху» не побегу компромат сдавать.

– Да? Ну ладно, слушай. Мне сказали, что мое предыдущее воплощение было на планете, где злейшими врагами человека являются насекомоподобные волосатые существа. И даже прикосновение их волосков к коже несет человеку смерть. Именно от этого я в прошлом воплощении и умерла, а страх перенесла в следующую, то есть нынешнюю, жизнь.

Она засмеялась.

Лямзин посигналил «Ладе», внезапно вынырнувшей перед самым носом его машины, и сказал:

– А что, вполне может быть, я ничему не удивляюсь. У меня один друг – он врач, хирург, – ни в бога, ни в черта не верил. И вообще был закоренелым реалистом. Мы долго не встречались, а недавно я прихожу к нему в больницу и что вижу?! У него весь кабинет в иконах да в талисманах. Я спрашиваю: «Чего это вдруг?» А он вздохнул и говорит: «Знаешь, с такими невероятными вещами приходится сталкиваться, что начал в чудеса верить. Те, кого уже со счетов списали, вдруг оживают и быстро идут на поправку, а те, за кого и волноваться не стоило, вдруг – раз, и на тот свет. Вот как это может быть? Да я еще много чего повидал, но только тебе этого на трезвую голову не расскажу».

– И что, так ничего больше и не сказал?

– Нет. Говорит, сам, как придет время, узнаешь, а я не хочу в психушке сидеть. Поверь, был закоренелый атеист, над всем смеялся.

– Ой, что-то у меня прямо мурашки по коже побежали.

– Подъезжаем уже.

Дом было видно издалека. Свет горел во всех окнах, и это было похоже на домик с рождественской открытки. Александра встревоженно посмотрела на Эдуарда.

– Мне это не нравится, – неуверенно пробормотала она. – По логике вещей, сейчас не должно быть никакой иллюминации.

Лямзин встрепенулся и внимательно вгляделся в здание.

– Сиди здесь, я сначала сам войду.

– Да ты в своем уме! – возмутилась Александра. – Во-первых, у меня там дети, и я не собираюсь отсиживаться в машине, а во-вторых, все-таки я хозяйка. И ни Марина, ни Оксана – няня детей – тебя не впустят без моего ведома. Тебя же не знают!

– Хорошо, пойдем вместе.

Он вышел из машины и быстрыми шагами направился по дорожке к входу. Александра едва успевала за ним, так он торопился. Едва Марина открыла дверь, Лямзин отодвинул ее в сторону и пошел, не разуваясь, в гостиную.

Глазам его открылась премилая картина. За круглым столом, накрытым тяжелой бархатной скатертью, сидели близнецы, молодая простоватая девушка, вероятно, их няня Оксана, и… Вадим.

– Какая идиллия, – прошипел Лямзин, оборачиваясь к Александре, – что этот человек делает здесь? Мне помочь ему выйти или он сам дорогу найдет?

Александра развела бессильно руками, но едва Лямзин отвернулся, сделала большие глаза и постучала кулаком себе по лбу, глядя на Вадима. Он молча встал и, взяв со стула пиджак, направился к выходу.

– Извини, я не знал, – бросил он, проходя мимо.

Вид у него был понурый, как у побитого породистого пса. Ей опять стало жалко его, и она вопросительно посмотрела на Лямзина.

– Что? – вспылил он. – Может быть, и мне уйти?

– Не надо, – сникла она, – но я ему сочувствую, что ли… куда же он пойдет?

– Эй, как там тебя! Вадим! А ну-ка вернись.

Александра была уверена, что тот и не подумает остановиться. Но, видно, дела у приятеля были совсем плохи, потому что он с готовностью вернулся и с надеждой посмотрел на Лямзина.

– Садись, рассказывай, что у тебя за проблемы.