Читать книгу "Чужая Земля - Олег Дивов"

– Возвращаясь к Тунгусу…

– Ах вот как!

– Да. Вы не могли бы, дорогой советник, употребить свое влияние и объяснить великому вождю, что я никогда не подбрасывал «жучков» в дворцовые туалеты? Понимаю, странная просьба. Но я этого не делал! Я вообще был во дворце один раз, когда мы его чистили после делегации ООН!

– Знаете, а ведь действительно странная просьба, – сказал я. – Вы не могли бы как-то объясниться? Видите ли, чтобы правильно доложить вождю, мне надо вникнуть в суть проблемы. Что вас так волнует в дворцовых сортирах?

– Да ничего!!! – заорал майор. – Ничего меня там не волнует! Ой, простите, вспылил. Штернберг это был, понимаете? Мишка Штернберг! Почему я должен отдуваться за него?! Я просто хочу, чтобы вождь ко мне нормально относился и прекратил эти подначки. Вождь отличный дядька, за что он меня невзлюбил? Мне не надо его милости для работы, мне чисто по-человечески обидно! Кстати! Почему он зовет меня князем? Никакой я не князь!

– А вот это зря.

– Почему?!

– Если великий вождь сказал – князь, значит, вы князь. С чем вас и поздравляю. И знаете, на вашем месте я бы не отнекивался. Вы же наверняка в курсе, чего Тунгус хочет от России в отдаленной перспективе. А может, и не в столь отдаленной. А ведь Тунгус просто так ничего не хочет. Ему для себя ничего не надо, он в будущее глядит. Он за русских куда больше волнуется, чем мы сами.

Трубецкой сначала раздраженно засопел, потом задумался.

– Ну… – протянул он после некоторой паузы. – Тогда это… Очень приятно, князь!

И протянул мне руку.

Выходя из бэтээра, он запнулся о порог и чуть не упал, и только сейчас я заметил: красавец майор здорово осунулся. Нелегко ему даются городские санитарные дежурства. Стало немного стыдно. Как всегда, когда я вспоминаю, что сам-то прохлаждаюсь во дворце.

Плохи наши дела. Экспедиция уже валится с ног, а сколько еще сил понадобится. Москва подбадривала нас советами по дальней связи и клялась: вакцина будет готова через месяц. Да, но потом два месяца пути… Оставалось держаться на голых нервах извечным манером, коим издавна славны русские, – «стоять и умирать».

Трудиться и ждать.

Глава 9

Пять месяцев с начала эпидемии, «Зэ-два»

Дождались мы третьего дня: на орбите нарисовался тяжелый звездолет МЧС «Михаил Кутузов». И настало бы нам облегчение, но мы спускаемый аппарат с вакциной, как бы сказать помягче, не поймали.

То есть мы старались, но куда нам с ним справиться.

Связисты говорят, когда полковник обсуждал этот умопомрачительный казус с командиром «Кутузова», было полное ощущение, что Газин вот-вот выскочит на улицу, откроет стрельбу из пистолета вверх, дострелит до орбиты и продырявит звездолет, чисто со злости.

Он так на него орал: «Падла ты одноглазая!» – что слышала вся база.

А сверху очень мягко ответили: простите, ребята, сбой системы ориентации, виноват, но помочь ничем не могу, вы на карантине, у меня приказ.

Ага, закричал Газин, пусть мертвые такие-растакие сами хоронят своих мертвецов, вот твой приказ, да?! Ну и лети отсюда, железяка хренова, без тебя справимся!..

Не справились. Потеряли десять человек. Это был такой удар, что экспедицию будто пыльным мешком по голове стукнуло, всю и сразу.

И я твердил себе: поверь вождю, он не ошибается, у Чернецкого сработала интуиция. Разве трудно поверить?

Трудно. Слишком много было шансов, что никакая там не интуиция, а просто истерика.

Как у всех.

* * *

Спускаемый аппарат для атмосферных планет – надежная и простая капсула. Почти такая же, как на ветхозаветных – простите, классических, – «Союзах». Вмещает троих с багажом или до полутонны груза. Как говорится, система, проверенная временем. Некритичные отказы составляют один процент, а когда был последний критический, вообще забыли. Ты бросай ее аккуратно, и все будет хорошо.

Поскольку у нас все было плохо и ждали мы капсулу, без преувеличения, как манну небесную, а неприятности имеют свойство взаимно притягиваться, вполне логично, что именно нам достался тот самый один процент. Вроде ничего страшного, капсула промазала на каких-то полтораста километров, только снесло ее за границу степи, в зону разломов, где скалы и трещины.

Чернецкий и Акопов устремились на перехват; начальник сводного летного отряда капитан Петровичев строго-настрого приказал им не делать глупостей. Но все догадывались: если Акопов успеет – он именно это и сделает. По закону подлости капсула уверенно шла туда, где рельеф самый трудный. Отвратительный просто рельеф, каньоны и пещеры, дырка на дырке.

Скорость подъемного крана на форсаже – триста. Петровичев орал, требуя, чтобы командир воздушного судна прекратил убивать машину; Акопов раскочегарил ее до трехсот тридцати, все отрицал и советовал контрольной башне протереть глаза, потому что подъемные краны так быстро не летают… На высоте в километр спускаемый аппарат раскрыл основные парашюты, и его вдобавок начало сносить ветром. Чернецкий нарезал вокруг капсулы петли и докладывал обстановку таким казенным голосом, что стало ясно: прилетели.

Билалов в штабе посмотрел на карту и сказал: имеем каньон глубиной метров двести, стены полого сужаются, подъемный кран сможет опуститься только до половины, дальше заденет стену винтом. Если кого-то интересует мнение специалиста, пора заняться альпинизмом. Пусть спецназ грузится в свой вертолет и берет столько троса, сколько у нас есть. Внизу множество пещер, но, слава богу, спускаемый аппарат не вполне шарообразный, далеко не укатится… Больше, по сути дела, доложить нечего, мы эту зону исследовали поверхностно, там сплошной известняк, он нам даром не сдался.

Капсула совершила мягкую посадку на краю обрыва, постояла немного как бы в задумчивости, а потом рухнула в каньон.

Полежала там на дне – и покатилась.

Подъемный кран опоздал буквально на пару минут. Когда Акопова спросили, какую именно глупость он намеревался сделать, тот ответил: я бы поймал капсулу манипулятором за парашют, еще в воздухе… Петровичев трижды перекрестился и посулил Акопову психиатрическую экспертизу сразу по возвращении на Землю. Чем сильно обидел доктора Магу.

Тем временем спускаемый аппарат медленно, рывками, катился в ту сторону, где разлом становился у́же и неведомо куда уходила глубокая подземная расщелина.

Билалов требовал, чтобы ему вернули Чернецкого – надо грузить аппаратуру. Если кого-то интересует мнение специалиста, заявил он, по дну каньона пошла вода, и раз поток такой силы, что тащит капсулу, это стоит исследовать.

Чернецкий летал туда-сюда над каньоном, пытаясь разглядеть, что за чертовщина там творится. Воды он точно не заметил.

Я прыгнул в вездеход и помчался к городу.