Читать книгу "Атаманщина - Виктор Савченко"

Белые назначили Струка районным комендантом Подола, отданного на разграбление струковцам. Современники вспоминали, что штаб отряда Струка представлял собой тюрьму и место казни для десятков евреев, которые не могли выкупить свою жизнь.

Газета «Вечерние огни» в своих номерах от 18–20 октября напечатала список домов, из которых евреи обстреливали «добровольцев» во время налета красных на Киев. Эти газетные сообщения служили для погромщиков своеобразной наводкой. Текст официальной телеграммы деникинского отдела пропаганды от 21 октября 1919 года гласил: «Занятию Богунским красным полком частей Киева содействовало местное еврейское население, открывшее беспорядочную стрельбу по отходившим добровольцам. Особенно активное участие при вступлении большевиков принимали выпущенные последними из тюрьмы свыше 1000 коммунистов, также боевые организации еврейских партий, стрелявшие из пулеметов, винтовок и бросавшие ручные гранаты, обливавшие добровольцев кипятком. 5 (18) октября наши части выбили последние разрозненные отряды красных. Благодаря массовому участию евреев в наступлении большевиков, также деятельной поддержке красных со стороны части еврейского населения, также зарегистрированным возмутительным случаям стрельбы из засад, разным видам шпионажа, среди христианского населения царит с трудом сдерживаемое властями негодование».

Погромы 17–20 октября проводились при попустительстве высших военных и гражданских властей. Приказ генерала Бредова о прекращении погрома и о преследовании грабителей был опубликован в киевских газетах только утром 21 октября, когда большинство еврейских магазинов уже было разграблено.

Вот что писал современник событий В. Шульгин: «По ночам на улицах Киева наступает средневековая жизнь. Среди мертвой тишины и безлюдья вдруг начинается душераздирающий вопль. Это кричат евреи. Кричат от страха... В темноте улицы где-нибудь появится кучка пробирающихся вооруженных людей со штыками, и, увидев их, огромные пятиэтажные и шестиэтажные дома начинают выть сверху донизу... Целые улицы, охваченные смертельным страхом, кричат нечеловеческими голосами, дрожа за жизнь... Это подлинный, невероятный ужас, настоящая пытка, которой подвержено все еврейское население».

Размеры и последствия киевского погрома в точности установить не удалось. Белогвардейская пресса называет цифры в 100–130 расстрелянных, убитых, погибших и умерших от ран. Еврейские источники говорят о «500 погибших и десятках изнасилованных».

В середине декабря 1919 года Красная армия выбила белогвардейцев и струковцев из Киева. Отступая вместе с белыми, атаман Струк оказался в Елизаветграде. На предложение местных петлюровских атаманов присоединиться к украинскому повстанческому движению Струк ответил отказом. Пути отступления вели его отряд в богатую Одессу, где атаман хотел провести реквизиции и «потрусить» местное еврейское население.

Примерно 15 января 1920 года отряд Струка оказался в Одессе. Однако командующий войсками Новороссии генерал Николай Шиллинг строго запретил атаману самовольные реквизиции и погромы. В своих воспоминаниях Струк утверждал, что в январе 1920-го у него было 20 тысяч хорошо вооруженных бойцов, большое количество пулеметов и пушек, три бронепоезда. В действительности его «армия» в Одессе насчитывала около двух тысяч человек, а штаб находился в третьеразрядной гостинице «Палермо».

Когда в начале февраля 1920-го белые передали власть в Одессе галичанам армии УГА генерала Сокиры-Яхонтова, Струк оказался под его началом и был назначен ответственным за «Западный сектор» обороны Одессы от красных. Во время общей эвакуации белогвардейцев из Одессы «армии» Струка не хватило мест на пароходе, отплывавшем в Стамбул. Атаман понимал, что часы осады сочтены и что галичане подготавливают сдачу Одессы и свой переход в состав Красной армии. В которой атаману явно нечего было делать, ведь его немедленно бы расстреляли за еврейские погромы и жестокие казни коммунистов. Поэтому, прихватив добычу, он бежал из «одесской мышеловки» в район Буялыка. Английские миноносцы, стоявшие на одесском рейде, обстреляли отряд Струка из пушек. Возможно, англичане решили, что атаман предал союзников и переметнулся к большевикам.

Струковцам удалось вырваться из окружения и отойти к Днестру, на румынско-украинскую границу. Сам Струк надеялся улизнуть в Румынию. Но при приближении его отряда к границе румынские пограничники открывали огонь из пулеметов и пушек по непрошеным гостям. Прятавшееся в плавнях Днестра струковское воинство каждый день подвергалось артобстрелу со стороны красных и румын. В такой безвыходной ситуации отряд Струка, переправившись через Днестр, штыком добыл себе «румынскую прописку». Впрочем, есть предположение, что имел место подкуп отряда пограничников или же негласная договоренность с румынской стороной о пропуске через границу.

Очевидным вымыслом выглядит содержащееся в воспоминаниях Струка утверждение о том, 1 марта 1920 года он и его люди оказались в Бессарабии, а уже 2 марта они «вышли на свою территорию, на север от Тернополя», за несколько сот километров, пройдя этот путь числом «более чем пять тысяч человек» по враждебной территории, без разрешения румынских властей. Причем атаман писал, что его поход нагнал «страху немалого» на румын.

После краткого пребывания в Бессарабии поредевший отряд (порядка 300 бойцов) Струка перешел на советскую территорию и двинулся по маршруту Вапнярка–Казатин– киевское Полесье. Путь отряда был отмечен погромами евреев и грабежами сахарных заводов.

В мае 1920 года Струк стал союзником польской армии, которая к тому моменту уже захватила Киев. По словам атамана, его отряд вместе с поляками принимал участие в штурме столицы, а от польского командования он получил приказ — держать совместный фронт у Чернобыля, в самом «нестратегическом» районе. Но скорее всего, это также было преувеличением атамана, терпеть которого в своих войсках ни Пилсудский, ни Петлюра не стали бы. Штаб Петлюры приказал Струку прекратить мобилизацию крестьян, не вводить свой отряд в Киев и подчинить бойцов командованию 6-й Украинской стрелковой бригады для переформирования. Но этого приказа атаман не исполнил и был сильно возмущен попытками отстранить его.

Когда инициатива перешла на сторону красных, отряд Струка вместе с польской армией откатился от Киева на Западную Волынь, на границу с Польшей. В июле на Волыни струковцы были полностью окружены частями Башкирской советской дивизии. Загнанные в болота, они почти потеряли всякую надежду спастись, но все же им удалось выскользнуть из окружения и пробраться в тыл красных — к Чернобылю.

Струк «вспоминал», что в августе 1920-го его отряд громил части 9-й, 25-й, 47-й, 57-й советских дивизий, захватил их вооружения и амуницию. В действительности же разрозненные отряды Струка, преследуемые этими дивизиями, сами искали спасения в глухих лесах и болотах. Правда, струковцы совершили несколько налетов на Чернобыль и Горностайополь, но красноармейцы быстро их отбивали. Зимой 1920/21 года «армия» Струка имела в своем составе около 400 бойцов, которые постоянно были вынуждены уходить от ударов 44-й Киевской дивизии и 1-й Киевской бригады. Очевидно, что в декабре 1920-го струковцы никак не могли захватить Киев и «пробыть там шесть суток», как следует из воспоминаний атамана.