Читать книгу "Мастер иллюзий - Антон Демченко"

— Ерофей? — Обернулся ко мне Грац. Я вздохнул и вызвал Бохома. Появившийся на столе перед нами, хомяк, наряженный в немецкую каску и мундир кайзеровского обер-офицера образца начала прошлого века, медленно развернул конструкт, встроенный в артефакт и застыл, удерживая работающее вхолостую воздействие.

— Рисунок довольно прост. — Пустился я в объяснения. — Сам конструкт был взят мною из набора авиаторов и несколько переработан. Это воздействие, позволяющее лётчику всегда чётко осознавать, где верх, где низ и снижающее инерцию вестибулярного аппарата. Особенность конструкта в том, что он воздействует непосредственно на эндолимфу, утрикулюс и, частично, на саккулюс[5]. Я чуть перестроил воздействие, так что при его активации, во внутреннем ухе начинается процесс аналогичный тому, что происходит, если раскрутить человека на карусели, а потом резко остановить. Иначе говоря, попав под действие артефакта, любое животное или человек теряет ориентацию в пространстве. Правда, пришлось отказаться от некоторых элементов безопасности, из-за чего воздействие раздражает ещё и слуховой аппарат. Ну а что бы конструкт был более эффективным, я подключил небольшую зрительную иллюзию, искажающую видимое целью воздействия изображение, в противном случае, у людей тренированных эта манипуляция не вызвала бы ничего кроме кратковременного приступа морской болезни.

— Насколько кратковременного? — Спросил Вышата Любомирич.

— Пара секунд, может чуть больше. Зависит от степени тренированности цели воздействия. — Пожал я в ответ плечами.

— И никакого влияния на разум? — Уточнил отчего-то весьма обеспокоенный волхв. Но хоть злиться перестал.

— Уверяю, Вышата. Только физика. — Ещё раз подчеркнул Грац.

— Интересно. — Задумчиво протянул Остромиров.

— А в чём проблема с воздействием на разум? — Спросил я. Профессор и волхв переглянулись, а у меня появилось ощущение, будто они ведут какой-то безмолвный диалог. Наконец, после недолгой игры в гляделки, Грац кивнул своему приятелю и тот тяжело вздохнул.

— Видишь ли, Ерофей… — С неуверенностью, которой за всё время нашего пока недолгого знакомства, я ещё никогда не замечал за волхвом, заговорил Остромиров. — Ментальные манипуляции не зря зовутся именно так. Основой, точнее, источником любого воздействия, является разум человека, искажающий определённую часть ментального поля, частью которого он сам и является. И как ты должен понимать, именно поэтому, разум уязвим перед воздействиями куда больше, чем любой материальный объект. Более того, до некоторого, достаточно недавнего времени, существовало целое направление в менталистике, изучавшее такие воздействия.

— «Мозголомы». — Пробурчал Грац и, поймав мой недоумённый взгляд, пояснил, — люди, чьей профессией… или хобби, стало создание конструктов влияющих на разум человека, его чувства, память и личность.

— То есть… чтение мыслей, внушения, подмена памяти… — Меня передёрнуло от отвращения.

— Именно. — Сухо ответил волхв.

— Собственно, эта ветвь естествознания существует и сейчас, но вот уже пятьдесят лет она находится под жёстким контролем государства. — Продолжил вместо приятеля профессор. — Незаконное занятие этим видом манипуляций, гарантирует виновному смертную казнь, в независимости от объекта и цели воздействия.

— Поня-атно. — Протянул я. Мысль о том, что мой артефакт можно приравнять к такому воздействию, отдалась пустотой в животе и холодом в сердце. Страшно же! Тем не менее, справившись с собой, я вопросительно взглянул на Граца. — А мой конструкт, значит, не относится к запрещённым?

— Как не удивительно, но не в большей мере, чем создаваемые тобой иллюзии. — Развёл руками профессор. — Здесь, Ерофей, нужно разделять прямое и опосредованное воздействие. Если бы твой артефакт туманил разум, подменял мысли и образы, то сейчас, скорее всего, мы бы здесь не разговаривали, а ты сидел бы в изоляторе Особой государевой канцелярии в ожидании скорого суда и, гарантирую, никакие объяснения о самообороне не смягчили бы твою печальную участь.

— А… а есть возможность защититься от таких воздействий на разум? — Осведомился я, тщательно давя поднимающееся беспокойство.

— Есть, конечно… но тебе они ни к чему. — Неожиданно усмехнулся Остромиров.

— Что? Почему? — Не понял я, а через секунду до меня, кажется, дошло. — Они тоже под запретом, да?

— Нет, отчего же. — Покачал головой Грац. — Всё гораздо проще, Ерофей. Ты относишься к тому малому проценту людей на нашей планете, чей разум полностью закрыт от внешних воздействий.

— Иначе, почему, как ты думаешь, нам пришлось прибегнуть к такой сложной форме твоего обучения? — Поддержал своего товарища волхв. — Ведь куда проще было бы повлиять на твой разум, перекрыв парой воздействий опасность самоинициации, после чего провести обряд Выбора и… всё.

— А как же незаконность подобных манипуляций? — Нахмурился я.

— Уж поверь, ради такого случая, мы бы отыскали лицензированного «мозголома» и провели процедуру на законных основаниях. — Заметил Грац и, по-своему растолковав мой взгляд, еле заметно усмехнулся. — Вот только не считай себя таким уж уникумом. Людей не подверженных воздействиям на разум, в мире, конечно, немного, но они есть. Кроме того, у этого свойства имеется и обратная сторона медали. Такие как ты совершенно неспособны к этой ветви естествознания. Для «мозголома» важно уметь создавать довольно плотную связь меж своим разумом и разумом цели, это, можно сказать, основной инструмент воздействия, на что мозги таких как ты неспособны, они, если можно так выразиться, прикрыты мощным природным щитом. Раньше, этот щит был бы препятствием не только к «мозголомству», но и к ментальному манипулированию, как таковому. Такие люди в нашем обществе считались инвалидами, ущербными, пока, в первой четверти прошлого века не был найден способ «излечения», то есть, снятия щита. Сначала, полного, а позже, и частичного, который сейчас преимущественно и используется, ввиду своей простоты и безопасности. К тому же, лишняя гарантия того, что «больной» после излечения не займётся «мозголомством», государству только в радость, да и бывший больной не в обиде, поскольку при частичном съёме щита, у него сохраняется полный иммунитет к воздействиям на разум. Впрочем, как оказалось позднее, волхвы уже много столетий имеют собственную технику исправления этого недостатка, но молчали. — Здесь, Грац бросил короткий взгляд на Вышату Любомирича, но тот и ухом не повёл. Профессор покачал головой.

— Помню. Что-то подобное говорила Ружана Немировна. — Кивнул я, но тут же переключился на другое. — Стоп! Но тогда почему вы с такой опаской отнеслись к моему артефакту?! Если уж я не способен на манипуляции с чужим разумом…

— Именно поэтому. — Откликнулся волхв. — Артефакт, в отличие от тебя, щита не имеет и, теоретически, может влиять на разум. А зная твою тягу к философии и экспериментам с различными воздействиями, я бы не удивился, если бы ты сумел создать нечто подобное, в попытке обойти ограничение своего разума.