Читать книгу "Великий путь из варяг в греки - Юрий Звягин"

Нет, ещё раз: я ничего не утверждаю. Но мне хотелось бы всё же услышать внятный ответ: как проходили плывущие из варяг в греки купцы и воины Ивановские пороги? Пока на этот вопрос ответ не дан, можно смело изобретать любые гипотезы, и они не будут менее вероятными, чем драккары, развивавшие восемь узлов на вёслах. И ещё: ну, почему же всё-таки в германских языках Нева именовалась «новой»?! Между прочим, В. К. Тредиаковский ещё в XVIII веке пытался доказать, что Нева и в русском языке — не от финского то ли «болото», то ли от «небольшой порог», «река с быстрым течением» (есть две версии), а от «нова». Над ним тогда посмеялись, а может, зря?

Б. Ладожское озеро

«Ладожское озеро (Ладога, Нево — в летописях Нестора), самое значительное из европейских озёр, в Европейской России, между Финляндией и губерниями С.-Петербургской и Олонецкой. Форма Л. оз. — овал, вытянутый с СЗ. к ЮВ.; длина 194,5 вёрст, ширина до 122,5 вёрст; площадь 15820 квадратных вёрст… Глубина Л. оз. значительна: средняя — 23 сажень; наиболее глубокие места в северной части (до 125 саж.); южная часть мелководна — Кошкинский рейд у истоков Невы имеет глубину в 4–7 футов»[212].

Самое крупное озеро в Европе не зря в древности называли морем. По крайней мере шторма на нём бывают — о-го-го. К примеру, во время шторма 18 ноября 2005 года высота волн достигала, по официальным сообщениям, трёх метров. И нынешним-то судам приходится несладко.

— А древние плавали вдоль берега, так что им было всё равно, — возразили мне как-то на мои реплики относительно бурного нрава «моря Нево».

Так, дорогие мои, в том-то и дело, что как раз южная Ладога, особенно огромная бухта Петрокрепость — самое неприятное место на всём озере! Ветра здесь по преимуществу дуют с северных направлений. Они гонят волну с глубин на мелководье. Соответственно, высота волны растёт. И серьёзно, если учесть, что вне бухты глубина раза в два-три больше. С разгона ударившись о берег, волна отбрасывается назад. В результате в бухте возникает толчея волн, самый настоящий кипящий котёл. Кстати, именно в этом котле гибли во время второй мировой суда, переправлявшие людей из осаждённого Ленинграда. Дорога-то жизни проходит как раз через бухту Петрокрепость.

— Ладога — единственное известное мне место, где судоводители не любят южную часть акватории. Везде хуже дело обстоит на севере, а в Ладоге наоборот, — всегда говорил мне отец, в шестидесятых годах прошлого века ходивший на разъездном теплоходе начальника Северо-Западного речного пароходства по всем рекам и озёрам региона. — Поэтому мы шли либо сразу по фарватеру на Свирь, либо по Круголадожскому каналу. Что нам у южных берегов с их мелями было делать?

Да, уж, на мелководье, при песчаном дне, не так чтобы трудно сесть на мель. Любой серьёзный шторм может изменить рельеф дна. К тому же, год от года уровень воды в Ладожском озере может меняться на 1,5–2 метра в ту или иную сторону. Плюс, как свидетельствуют специалисты, при сгонном (южном) ветре уровень воды может понизиться на 30–50 сантиметров, а высота волны составить до полуметра. При нагонных (северных) ветрах, правда, повышение уровня воды способно составить 90 сантиметров, так что это должно компенсировать ещё большую, чем при южных ветрах высоту волны. Но всё равно лучше здесь не плавать.

Что касается любимого многими историками вытаскивания кораблей на берег при угрозе шторма, то люди эти явно не ходили вдоль южного берега Ладоги. И даже на карту внимательно не смотрели. Иначе бы знали, что там сплошные болота, да ещё во многих местах отделённые от воды узкими песчаными косами. Если на такой берег вытащишь суда, спихнуть их, потом, с него в воду будет нелегко. Так же, как и найти сухую стоянку.

Вот, что говорит относительно условий плавания по южной Ладоге Пётр Сорокин. В июле 2002 года он ходил по Ладожскому озеру с научно-исследовательской экспедицией «Древности Ладоги». Причём путешествовали учёные на «Славии», копии древнерусской ладьи.

В результате путешествия историк пришёл к следующим выводам: «В мелководной южной части озера, за исключением устьев крупных рек, укрытий от штормов нет. Мелководные прибрежные воды, а также Каредежская коса, Стороженецкий и Волховский рифы, на много километров выдающиеся в озеро со стороны южного берега и перерезающие кратчайшие водные пути от истоков Невы к устьям Волхова, Сяси и Свири, делают плавание здесь чрезвычайно опасным. В этих условиях характерное для Ладоги быстрое изменение погоды, когда в течение нескольких часов может разыграться сильный шторм с короткими захлёстывающими волнами, приводило и приводит к гибели здесь многих судов».

По словам П. Сорокина, именно в Южной Ладоге экспедиция столкнулась с наибольшими сложностями, выдержав целую череду штормов и аварий. Особенно опасным участком был Стороженецкий риф, где шторм продолжался 4 дня и существовала угроза сноса ладьи в открытое озеро. Далее — в нескольких километрах от устья реки Сяси во время сильного шквала ладья была выброшена нагонной волной далеко на прибрежную мель. Для возвращения на глубокую воду потребовалась её полная разгрузка. В условиях ночного плавания под парусом при сильном попутном ветре ладья налетела на каменный риф у окончания Каредежской косы, в результате чего был сорван руль и потеряно управление судном.

Вот условия плавания в северной Ладоге Пётр Сорокин оценивает значительно выше. По его мнению, «Северная Ладога с её изрезанными берегами и многочисленными островными архипелагами, защищающими суда от непогоды, по своим навигационным условиям напоминает Фенноскандию»[213]. То есть как раз там, где проходит путь с Вуоксы на Свирь, и дальше — на восток и север, для скандинавов были привычные условия плавания. А на юге было множество проблем. Так зачем же им было лезть в южную Ладогу?

Между прочим, почему-то сторонникам того, что по южной Ладоге плавать легко, не приходит на ум вопрос: зачем же тогда Пётр I затеялся строить так называемый Староладожский канал? А ещё позже был построен и Новоладожский. Ответ же просто: если военные парусные корабли через Ладожское озеро ещё пройти могли, то торговые суда и баржи там благополучно тонули или садились на мель. Пришлось искать обходные пути. «Староладожский канал был прорыт по указанию Петра I в 1730 г. на некотором удалении от береговой полосы озера, между реками Волхов и Нева. Он стал частью Вышневолоцкого водного пути, вступившего в строй в 1709 г. Сооружение его было вызвано тем, что Ладожское озеро часто штормило и многие речные суда терпели аварии. Вторая часть канала, которая тянется в обход Ладожского озера, между реками Волхов и Сясь, была построена в 1766—1802 гг. А третью — от устья Сясь до устья реки Свирь — построили в 1802—1810 гг. вместе с Мариинской системой. Взамен обмелевшего Староладожского канала спустя несколько десятилетий (в 1866—1883 гг.) были прорыты новые каналы, получившие название Новоладожского канала»[214]. О том же — значительно более древние Брокгауз и Ефрон: «Вдоль южного берега оз. между реками Свирью и Невою прорыто 6 каналов (старые: имп. Петра I, Екатерины II, Александра I; новые: имп. Александра II, Марии Фёдоровны и Александра III), с целью избежать плавания по озеру речных судов… Грузы, отправляемые в Петербург из русских рек по Волхову, Сяси и Свири, главным образом, идут обходными каналами».