Читать книгу "Быстро вращается планета - Мадлен Л`Энгл"

– Прекрати постоянно возвращаться к этому. Довольно.

Они продолжали повсюду ходить вместе – до самой войны. Но Мэттью, в отличие от Брана, не смог соврать насчет своего возраста и вступить в кавалерию.

– Я жил свою жизнь через Брана, – сказал Зилле Мэттью. – Когда он пошел на войну, он впервые оставил меня. – Потом добавил: – Когда вы с Браном полюбили друг друга, я понял, что мне надо начинать отпускать его, пытаться найти какую-то свою, отдельную жизнь, чтобы освободить его. А отпустить его к тебе было легче, чем к кому бы то ни было, потому что ты всегда обращалась со мной как с полноценным человеком, и я знал, что вы двое не вычеркнете меня из своей жизни.

– Милый Мэтт! Никогда. И ты создал свою собственную жизнь. Ты продаешь свои рассказы и стихи, и я думаю, что они не хуже, чем у Марка Твена.

Мэттью рассмеялся, и этот теплый смех сгладил следы, оставленные на его лице болью.

– Это всего лишь опыты новичка.

– Но издателям они очень нравятся, и моему отцу тоже.

– Я рад. Я ценю мнение доктора Лаукая выше, чем чье бы то ни было.

– А он любит тебя, и Брана, и Гвен, словно вы мои братья и сестра. А твоя мать была мне второй матерью с тех самых пор, как умерла моя мама. Что же касается наших отцов – может, они всего лишь дальние родственники, но в своей любви к Уэльсу они похожи как две капли воды. Мэтт… ты что-нибудь говорил про Брана Гвен или твоим родителям?

– Нет. Им не нравится мысль о том, что мы с Браном можем общаться без речи и писем, как мы это делаем. Они притворяются, будто это какой-то наш ловкий фокус, вроде того как мы в детстве любили дурачить людей, меняясь местами. Они думают, это все наши выдумки.

– Никакие не выдумки. Уж я-то знаю, – улыбнулась Зилла. – Милый Мэтт, мне кажется, я люблю тебя почти так же сильно, как и Брана.

Неделю спустя мистер Мэддокс получил официальное сообщение о том, что его сын ранен в бою и освобожден от военной службы. Он созвал семью в темную, заполненную книгами библиотеку, чтобы поставить их в известность.

Миссис Мэддокс обмахивалась черным кружевным веером:

– Слава Богу!

– Вы радуетесь тому, что Бран ранен?! – возмущенно воскликнула Гвен.

Миссис Мэддокс продолжала работать веером:

– Конечно нет, дитя. Но я благодарна Богу, что он жив и что он возвращается домой, прежде чем с ним произойдет что-то похуже, чем пуля в ногу.

«Это и есть похуже, мама, – молча подумал Мэттью. – Бран закрыл от меня свои мысли. Он никогда прежде не делал такого. Все, что я слышу, – тупую, приглушенную боль. Гвен сама не догадывается, насколько она права, что не радуется».

Он задумчиво посмотрел на сестру. Темные волосы и синие глаза делали Гвен с Зиллой больше похожими на сестер, чем на дальних родственниц. Но в лице Гвен не было открытости Зиллы, и оттенок глаз был холоднее, и от гнева глаза ее сверкали. После того как с Мэттью произошел несчастный случай, она стала жалеть брата, но жалость ее не переходила в сострадание. А Мэттью не хотел жалости.

Гвен в ответ посмотрела на него:

– А что ты думаешь насчет возвращения твоего близнеца домой, Мэттью?

– Он сильно пострадал, Гвен, – сказал Мэттью. – Он не будет все тем же жизнерадостным Браном, который уходил от нас.

– Он все еще лишь дитя. – Миссис Мэддокс повернулась к своему мужу, сидевшему за длинным дубовым библиотечным столом.

– Он мужчина, и когда он вернется домой, наш магазин станет называться «Мэддокс и сын».

«„Мэддокс и сын“, – без горечи подумал Мэттью. – Не „Мэддокс и сыновья“».

Он немного отодвинул свою инвалидную коляску. Мэттью был всецело поглощен литературными трудами. Он не хотел становиться партнером в Универсальном магазине Мэддокса, большом и процветающем заведении, расположенном в центре поселка и снабжающем товарами окрестности на много миль вокруг. Первый этаж просторного здания был заполнен всеми продуктами, какие только могли понадобиться в селе. Наверху продавались седла и сбруя, ружья, плуги и даже весла, как будто мистер Мэддокс помнил те времена, когда почти всю их долину занимало большое озеро. Теперь же от изначальной массы воды осталось лишь несколько прудов. По утрам Мэттью большую часть времени проводил в магазине, занимаясь бухгалтерскими книгами и счетами.

За магазином располагался дом, носивший имя Мерионет. За ним стоял Мадрун, дом Лаукаев, – чуть щеголеватый, с белыми колоннами и фасадом из розового кирпича. Мерионет же был типичным трехэтажным фермерским домом с белыми стенами и темными ставнями – такие дома сменили прежние бревенчатые хижины.

– Люди думают, что мы выпендриваемся, давая имена нашим домам, – однажды пожаловался Бран.

Это было еще до несчастного случая, и они с Мэттью возвращались домой из школы.

Мэттью сделал колесо.

– А мне нравится, – сказал он, встав на ноги. – Мерионет назван так в честь нашего дальнего родственника в Уэльсе.

– Ага, знаю. Майкл Джонс, приходской священник в городе Бала, в Мерионете.

– Кузен Майкл обрадовался, что мы назвали дом в его честь. Он упоминает об этом почти в каждом письме папе. Ты разве не слушал вчера, как он рассказывал нам про Лава Джонс-Парри, землевладельца из Мадруна, и про его план отправиться в Патагонию, чтобы осмотреть тамошние земли и решить, годятся ли они для колонистов из Уэльса?

– Это единственное, что было интересного в том письме, – сказал Бран. – Я люблю путешествовать – даже если это всего лишь поездка с папой за товарами. Может, если этот землевладелец вправду отправится в такое путешествие, мы сможем поехать с ним.

Это было незадолго до несчастного случая, и потом Бран пытался отвлечь брата, погрузившегося в отчаяние, рассказывая, что Лав Джонс-Парри действительно поехал в Патагонию и пишет, что хотя край этот дикий и суровый, вполне возможно создать там поселение валлийских колонистов и там никто не запретит их детям изучать в школе родной язык. Испанское правительство не обращает особого внимания на эту часть Патагонии; там обитает лишь горстка индейцев и еще меньше испанцев.

Но Мэттью лелеял свое отчаяние:

– Тебе, конечно, интересно. А я теперь, считай, прикован к Мерионету.

– Ты не можешь позволить себе такой роскоши – жалеть себя! – вспылил Бран.

«Это удовольствие и до сих пор дорого мне обходится, – подумал Мэттью. – И я с трудом могу его себе позволить».

– Мэтт! – Это была Гвен. – Хотела бы я знать, о чем ты сейчас думаешь.

Когда отец созвал их всех, Мэттью писал, и сейчас блокнот так и лежал у него на коленях.

– Просто обдумываю сюжет для нового рассказа.

Гвен весело улыбнулась ему:

– Ты прославишь имя Мэддоксов!

– Мой храбрый мальчик! – сказала миссис Мэддокс. – Как я тобой горжусь! Ты ведь уже продал в «Харпер мансли» целых три рассказа, да?