Читать книгу "Адмиралы Бутаковы - флотская слава России - Владимир Врубель"

Сумели они отправить и нужное количество броневых плит для установки броневой защиты на фрегаты «Севастополь» и «Петропавловск». Обнаружил Бутаков и утечку секретной информации из Петербурга К нему явился банкир Моллас и предложил посреднические услуги для приобретения двух бронированных судов. По словам банкира, он получил такие сведения от петербургского банкира Клеменца. Григорий Иванович от непрошеных услуг отказался, но сам побывал в Ливерпуле, где строились суда, и предложил их купить. Однако ему отказались что-либо продавать. Впрочем, на самом деле Бутаков ничего и не собирался покупать, это была просто проверка подобной возможности. Начальство сочло, что контр-адмирал успешно выполнил возложенное на него поручение, и ему объявили монаршее благоволение, что-то вроде почётной грамоты в советское время.

В августе уже вышел в пробное плавание первый готовый монитор, которого сопровождал пароход «Владимир». На нём находился назначенный начальником первой в истории России эскадры броненосных судов контр-адмирал Иван Фёдорович Лихачёв. За время своей командировки, несмотря на большую загрузку текущей работой, Бутаков умудрился подготовить к изданию труд, который он вначале назвал «Новые основания пароходной тактики». Понятно, что работать над ним он стал давно, быстро книгу из сотен страниц и чертежей не напишешь. Мне кажется, что именно в этом и была причина неторопливости Григория Ивановича, в то время как в Морском министерстве буквально из штанов выпрыгивали, считая каждый час и минуту, когда в Россию будут доставлены заказы. Книги по тактике паровых судов раньше выходили только за рубежом, поэтому можно понять радость и гордость начальства, когда вдруг появился такой нужный и своевременный теоретический труд в России.

Рукопись Бутакова с одобрения морского учёного комитета оперативно отпечатали в типографии морского министерства. «Новые основания пароходной тактики» сделали имя контр-адмирала Григория Ивановича Бутакова известным и принесли ему славу большого учёного. Я внимательно прочитал эту книгу и рассмотрел все схемы и рисунки, но умышленно не вдаюсь в суть его работы: каждый должен заниматься тем, в чём разбирается. Пусть оценку кругов на воде, которые нарисовал в схемах адмирал Бутаков, дают специалисты, а нам в училище инженеров оружия сообщили только самые общие понятия по военно-морскому искусству. Наука маневрирования паровых судов была ещё не развита, и книга контр-адмирала явилась практическим руководством для командиров.

Морской учёный комитет сразу же после выхода её в свет рекомендовал присудить научной работе Григория Ивановича Бутакова «Основания новой теории пароходных эволюции и тактики паровых таранов» Демидовскую премию. Демидовскую премию для учёных учредил в 1831 году тогдашний олигарх Павел Николаевич Демидов. Его денег хватило, чтобы присуждать премии до 1866 года. Бутакову повезло, он успел её получить.

Право присуждения премий меценат предоставил Российской Императорской академии наук. Она и присудила её Григорию Ивановичу. Видимо, в ней сидели знатоки тактики паровых судов при нанесении таранных ударов, способные оценить идеи Бутакова. Премии разделялись на полные, таких было присуждено 55, и половинные, их присудили 220 учёным. Григорий Иванович получил полную премию. Из моряков, кроме Бутакова, Демидовскую премию получили за плавания и открытия Фёдор Петрович Литке, Иван Фёдорович Крузенштерн, Фёдор Петрович Врангель, Михаил Францевич Рейнеке — вполне достойная и славная компания. Следует заметить, что Григорий Иванович Бутаков до революции считался одним из многих заслуженных адмиралов, но далеко не самым выдающимся.

Признание заслуг русского адмирала пришлось в пору борьбы с космополитизмом, за приоритет советской и русской науки. Советские историки облюбовали именно его, скорее всего из-за книги, отмеченной премией. Мы, как всему миру известно, всегда и везде были первыми, поэтому Бутакова немедленно объявили светилом военно-морской науки, первым в мире основателем тактики паровых судов. Как всегда, стали врать, что книгу якобы перевели чуть ли не на все языки мира и по ней учились знаменитые флотоводцы всех стран. При этом, как это ни парадоксально, работу адмирала не переиздавали, она была библиографической редкостью.

Хвалили то, чего не читали. Впрочем, а разве мало мы ругали того, что и в глаза не видели? Пытался я найти хотя бы один перевод книги Бутакова в крупнейших библиотеках европейских стран за рубежом или, по крайней мере, упоминание о ней, но, увы, безуспешно. Не нашёл и никаких подтверждений в родном отечестве, что содержание её было реализовано на практике в войнах, которые вела на море царская Россия. Нашёл лишь единственное упоминание о книге Бутакова в трудах Степана Осиповича Макарова, да и то, одной фразой. Хочу, чтобы меня правильно поняли: нет ни малейших сомнений в том, что Бутаков был умным, храбрым и добросовестным морским офицером, каких Россия, к счастью, имела множество. Но у нас никогда и ни в чём не знают меры. Обширный некролог, написанный в отечественных традициях — о мёртвых только хорошо или ничего, — со временем превратился в официальное жизнеописание. На мой взгляд, самая большая заслуга Григория Ивановича в исследовании маневрирования паровых судов состоит в том, что он сам корпел над каждой страницей и рисунком своего научного труда и реализовывал свои идеи на практике в эскадре из маленьких мониторов, которыми он командовал.

Традицию адмирала продолжили выдающиеся советские моряки Николай Герасимович Кузнецов и Сергей Георгиевич Горшков, которые сами писали и свои статьи, и капитальные труды. Их работы действительно имеются в библиотеках самых мощных морских держав мира. Любой желающий может в том убедиться. Григорий Иванович Бутаков сумел доказать морскому министерству, что он принесёт отечеству больше пользы, если переедет из Англии во Францию на Лазурный Берег.

* * *

В 1864 году пришло разрешение Бутакову обосноваться в Ницце. Он по-прежнему считался главным морским агентом в Англии и Франции. Славное место Ницца, ничем не хуже, чем остров Уайт, где жил до этого Григорий Иванович, а климат так даже лучше. Ницца в ту пору была как бы частицей России. Царское семейство, вся знать, все, у кого были деньги, и даже те, у кого их было не густо, любили пожить в замечательном городке на Лазурном Берегу Франции. Амалия Арсеньевна была просто счастлива.

Но не думайте, пожалуйста, что Григорий Иванович только тем и занимался, что лежал на пляже, получая при этом повышенное заграничное содержание. Нет, пока его жена вела светский образ жизни, он объездил порты Франции, замечая всё полезное и сообщая о нём в Морское министерство. Но и министерство его не забывало. Действовало старое флотское правило — человек всегда должен быть занят, да и служба мёдом казаться не должна. Из корабельного департамента поступило приказание произвести сверку состояния европейских флотов в 1863 году с 1864 годом. Работа немалая. Изменения в судостроении происходили так стремительно, что ни в коем случае их нельзя было пропустить. Давали и единичные мелкие поручения, например передать пакеты с кредитивами на 19 319 фунтов стерлингов и 12 063 фунта стерлингов соответственно командирам клипера «Алмаз» и корвета «Варяг». Суда пришли из Америки и стояли в Вилла-Франка, так тогда русские моряки называли Вильфранш-сюр-мер, порт в шести километрах от Ниццы. Но самое главное — шёл неутомимый сбор разведывательных данных подчинёнными офицерами, находившимися в различных городах европейских стран. Наиболее эффективной была работа смертельно больного туберкулёзом подпоручика корпуса корабельных инженеров Павла Пульса, который получал жалкое денежное содержание.