Читать книгу "От Ленина до Путина. Россия на ближнем и среднем Востоке - Алексей Васильев"

«Многие официальные лица в США сделали… вывод, что нетвердое и стареющее руководство Брежнева испытывает кризис по поводу того, что делать и делать ли что-либо вообще, – писал Э. Рубинштейн. – Они, однако, не могли оценить того, что у Кремля были ясная перспектива и приоритеты»164.

Конечно, ни ясной перспективы, ни понимания приоритетов среди кремлевских лидеров не было. Была политическая инерция – не допускать чрезмерного ослабления Сирии, которое вызвало бы или смену режима, или меры против СССР, что означало бы резкое ослабление советских позиций в Сирии и усиление американских. И реакция была тоже обычной, тоже инерционной: поднять уровень военного противостояния, поставив такое вооружение, которое уменьшило бы израильское военное превосходство.

В Сирию уже осенью, когда во главе СССР встал Юрий Андропов, были поставлены усложненные ракетные комплексы «земля – воздух» (САМ-5) с соответствующим радарным обеспечением и направлено два полка ПВО, несколько тысяч советских военнослужащих, по западным источникам, 5–6 тыс., чтобы обеспечить функционирование системы ПВО и подготовку сирийской армии165. Израиль опять потерял полное господство в воздухе.

Это был второй после Египта случай направления нескольких тысяч советских военнослужащих для обеспечения обороны дружественной страны, которой угрожал Израиль. СССР вновь продемонстрировал, что не допустит резкого смещения военного баланса. Через два года появились сообщения, что значительная часть советского персонала ПВО эвакуирована из Сирии166.

Что касается Ливана, то палестинские боевые подразделения после многонедельной осады Бейрута были выведены из страны под наблюдением многонациональных сил, костяк которых составили американцы. Последовала израильская оккупация Западного Бейрута, массовые убийства палестинцев в лагерях Сабра и Шатила ливанскими правыми экстремистами при попустительстве израильских оккупационных сил. Казалось, что СССР потерпел дипломатическое поражение.

Однако маятник военно-политической борьбы в Ливане качался то в ту, то в другую сторону. Там продолжалась гражданская война с быстрой сменой союзников, постоянно чувствовались тяжелая рука Сирии и израильское военное давление. Часть палестинских военных формирований постепенно просочилась обратно в Ливан. Советская позиция сводилась к декларациям о необходимости установить мир в стране, соблюдать ее территориальную целостность.

Если характеризовать подход СССР к ливанским делам, начиная с 1975 года, его можно свести к формуле «отсутствие политики – это тоже политика». СССР не вмешивался в ливанскую гражданскую войну, хотя его симпатии были на стороне левых, мусульман и палестинцев. Он не мог позволить себе поссориться с Сирией, хотя ее действия в Ливане не вызывали одобрения в Москве, не решался открыто противодействовать Израилю, хотя выплескивал на него обширный запас отрицательных пропагандистских эпитетов. СССР выступал за мирное урегулирование конфликта, за независимость, суверенитет, территориальную целостность Ливана, за вывод с юга страны израильских войск.

Забегая вперед, отметим, что такой же курс продолжался и при Михаиле Горбачеве. Это позволило найти общий язык с США, что и выразилось в советско-американском заявлении по Ливану от 23 сентября 1989 года. «Советский Союз и Соединенные Штаты Америки подтверждают свое убеждение в том, что проблемы этой страны не имеют военного решения. Единственным разумным путем к национальному согласию является конструктивный диалог между ливанцами, которые сами должны достичь прочных договоренностей относительно мирного устройства в Ливане на основе баланса интересов… Обе стороны вновь подтверждают свою твердую позицию в пользу сохранения суверенитета, территориальной целостности и независимости ливанского государства. СССР и США осуждают любые акции захвата заложников и требуют их освобождения, где бы и кем бы они ни удерживались»167.

Беседа с А.С. Куликом168.

Автор. Возможно, последняя фраза отражала и собственный опыт СССР в Ливане, где в 1985 году палестинцы захватили советских заложников. Один из них был убит.

А.С. Кулик. Неофициально я обстоятельно работал с Хафезом Асадом. Причем он сыграл очень серьезную роль в освобождении наших заложников в 85-м году в Ливане. Я в этой истории принимал непосредственное участие, хотя по положению, которое я в это время занимал в Москве, должен был заниматься большой политикой. Но я сам предложил Крючкову, чтобы я поехал в Ливан и Сирию.

Хафез Асад принял меня 27 октября. Я ему сказал, что такая-то у нас информация, там-то они находятся. И говорю: «Товарищ президент (там переводчик был, переводил), учитывая нашу старую дружбу между странами, поспособствуйте». А мы знали, что он не хотел в это дело вмешиваться. Потому что в это время он начинал переговоры с американцами по поводу урегулирования обстановки в Ливане. Но на следующий день палестинцы наших ребят отпустили. Асад направил ультиматум всем палестинцам, включая и Арафата: если советские заложники не будут освобождены, мы начинаем полномасштабные операции против вас всех. Это, конечно, палестинцев очень серьезно напугало, и они освободили наших.

Отношения с Хафезом Асадом сложились… Да, особенно в 90-х годах. Сирийцы проводили выгодную нам политику. Поэтому я считал, что мы должны делать все, чтобы поддерживать Хафеза Асада. К сожалению, в 2000 году он умер….

Советско-иракские отношения временно стали более стабильными после баасистского переворота 1968 года, о чем формально свидетельствовал Договор о дружбе и сотрудничестве, заключенный 9 апреля 1972 года. В 1975 году Ирак подписал специальное соглашение с Советом экономической взаимопомощи – организацией, призванной создать «общий рынок» СССР и ряда других социалистических стран. Резкое увеличение цен на нефть после 1973 года позволило Ираку выбирать экономических партнеров на Западе и в Японии, уровень технологии которых был выше советского[11]. СССР устраивала внешняя терпимость иракских баасистов к компартии в начале 70-х годов, а экономические выгоды от продажи оружия и строительства ряда промышленных и других хозяйственных объектов были слишком очевидными. Обычная антиимпериалистическая риторика багдадских властей давала политический стимул для расширения сотрудничества.

«Практически мы способствовали закреплению баасистского режима в Ираке в 70-х годах, – считает работник МИДа. – Мы поддержали их и политически, и экономически. Мы же поддержали и их соглашение с курдами, и недолговечный национальный фронт с компартией, хотя многие у нас предсказывали, чем все это может кончиться. Мы помогли им освоить нефтяные промыслы Северной Румейлы по соглашениям еще 1967 и 1969 годов. А потом, когда режим стал показывать зубы и коммунистам, и курдам, тут уже играли роль чисто монетарные соображения. Ирак стал важнейшим источником наших валютных поступлений. Нам просто некуда было деваться, нам нужно было зарабатывать деньги. Достаточно цинично. У нас было безвыходное положение – если бы мы не поставляли Ираку оружие, это сделали бы другие».