Читать книгу "Охота на Джека-потрошителя - Керри Манискалко"

Томас схватил письмо раньше Блэкберна и меня и прочел вслух.

«Любезнейший Шеф, я все время слышу что полиция меня поймала но пока они меня ни остановили». Томас открыл рот, без сомнения, готовый высказать что-нибудь в духе Томаса, поэтому, чтобы ему помешать, я выхватила письмо из его рук и прочла его сама.

Грамматика была кошмарной.

Я быстро читала дрожащий петляющий почерк, и с каждым прочитанным предложением по моей коже ползло все больше мурашек. Чернила имели кроваво-красный цвет, вероятно, для того, чтобы нагнать страху на читателя, словно самого послания было бы недостаточно. Насколько я поняла, оно, возможно, было написано настоящей кровью.

Меня ничто не удивило бы, когда дело касалось этого безумца.

«Любезнейший Шеф,

Я все время слышу что полиция меня поймала но пока они меня ни остановили. Я рассмеялся когда они с таким умным видом решили что напали на правильный след. Эта шутка насчет Кожаного фартука рассмешила меня до судорог. Я открыл охоту на шлюх и не перистану их потрошить пока на меня не наденут наручники. Последняя работа была шикарна. Дама не успела даже пискнуть. Как они смогут меня теперь поймать. Я обожаю свое дело и хочу начать все снова. Вы скоро услышите обо мне и моих забавных играх. Я сохранил немного настоящего красного вещества в бутылке из-под имбирного пива после последнего дела чтобы написать это письмо но оно стало густым как клей и я немогу им воспользоваться. Надеюсь, красные чернила сойдут, ха-ха. В следующий раз я отрежу даме уши и пошлю их полицейским, просто ради смеха. Как вам такая идея? Придержите это письмо до тех пор, пока я не выполню следующую работу, а потом сразу же опубликуйте. У меня такой красивый и острый нож, мне хочется приступить к делу немедленно, если подвернется случай. Удачи вам. Искренне ваш

Джек-потрошитель

Я невазражаю против такого прозвища

P.S. Проклятье, я отправил это письмо, неуспев смыть с рук красные чернила. Пока не везет. Теперь говорят, что я врач. Ха-ха».

Когда я положила письмо, мои мысли закружились в водовороте надежды и страха. Хотя и нет гарантии, что это письмо дядю спасет, оно, несомненно, может помочь.

Томас и Блэкберн прочли письмо и откинулись на спинки стульев. Целую вечность никто не произносил ни слова, пока Томас не заговорил.

– Что за шутка насчет Кожаного фартука? Я не помню, чтобы полицейские говорили что-то шутливое об этом. Разве только он знает что-то, чего не знаем мы.

Редактор Дойл и Томас уставились на Блэкберна, ожидая от него ответа, но Блэкберн только вздохнул и провел ладонью по своему усталому лицу.

Красив он или нет, но он выглядел так, будто плохо спал с того последнего раза, когда я его видела.

– Понятия не имею, о чем говорит автор этого письма. Вероятно, он говорит о том, что в заголовках газет его окрестили Кожаным фартуком.

Я прочистила горло и посмотрела на мистера Дойла.

– Автор этого письма просил не обнародовать его несколько дней. Почему вы позвонили суперинтенданту Блэкберну?

Мистер Дойл обратил на меня свой взгляд, полный безмерной усталости.

– Даже если это письмо окажется фальшивкой, присланной каким-то ненормальным гражданином, я не мог сохранить его в тайне, не взяв греха на душу, – он сделал глоток чая, потом достал из кармана флягу и отпил из нее, нимало не смущаясь. – Я не стал его публиковать, но если он выполнит свои угрозы, я не хочу испытывать угрызения совести.

Меня вдруг охватило чувство тревоги. Здесь происходило нечто странное, кроме покаянного заявления редактора. Нечто неуместное, чего я не могла до конца осознать. Потом меня осенило: Томас Кресуэлл вел себя необычайно тихо. Обычно в подобной ситуации ему было что сказать и о чем поспорить.

Он поднес письмо к самому лицу и понюхал. Я понятия не имела, как он сумеет сделать какие-то выводы из запаха, но не стала бы утверждать, что это невозможно. Это слово никак нельзя было применить к нему.

– Полагаю, его доставили в конверте, – сказал он, не потрудившись оторвать взгляд от письма. – Мне надо сейчас же взглянуть на конверт.

Мистер Дойл бросил взгляд в сторону Блэкберна, ожидая, что тот вмешается и скажет, что в этом нет необходимости, но Блэкберн нетерпеливо махнул рукой.

– Вы слышали этого молодого человека, Дойл. Отдайте ему любую улику, какую он попросит.

Сильно нахмурившись, редактор выполнил его требование. Он был не похож на человека, который склонен потакать капризам. Учитывая то, что сам Блэкберн был не намного старше моего брата, я была уверена, что мистер Дойл спрашивает себя, зачем он вообще связался с полицией.

Томас изучил все уголки конверта дважды, потом передал его мне, стараясь сохранить сдержанное выражение лица.

– Вам здесь ничего не кажется знакомым, Уодсворт?

Взяв у него конверт, я молча прочла надпись на нем. Обратный адрес отсутствовал, и на нем было написано только «Шефу. Центральное агентство новостей. Лондон» теми же вызывающими красными чернилами, что и письмо.

Сама мысль о том, что я могла видеть что-то раньше, была нелепой.

Потом меня поразила одна мысль, будто мне дали пощечину.

Неужели он подумал, что это я его написала в надежде помочь дяде? Значит, вот как он думает обо мне? Я похожа на какого-то бешеного лунатика, который ходит по улицам Лондона и делает то, что ему нравится, ни с кем не считаясь? Неужели мое положение дочери лорда проявляется в моем злоупотреблении своими привилегиями?

Я сунула ему письмо обратно.

– Нет, Кресуэлл. Я никогда раньше его не видела.

Если я ожидала какой-то реакции, назвав его по фамилии, то была жестоко разочарована. Он и глазом не моргнул, глядя на меня из-под своих длинных ресниц. Он всматривался в меня еще мгновение, потом кивнул.

– Тогда ладно. Я ошибся, Одри Роуз.

– Ошибся? – Блэкберн перевел взгляд с меня на Томаса, нахмурил брови. – Если верить слухам, с каких это пор протеже доктора Уодсворта ошибается?

– По-видимому, все когда-нибудь случается в первый раз, суперинтендант, – спокойно ответил Томас, наконец-то отводя от меня взгляд. – Хотя, так как в этом деле ошибся и более опытный человек, я уверен, вы можете посочувствовать. Скажите, каково это – быть…

Я положила ладонь на его руку и заставила себя неудержимо рассмеяться, чем заслужила странные взгляды от всех мужчин в комнате. Кроме Томаса, который сосредоточил все внимание на моей руке, касающейся его руки.

Проклятый Томас! Неужели я всегда должна спасать его от самого себя? Блэкберн является досадной помехой, не вызывающей доверия, но на этот раз он оказался полезным. Я не хотела, чтобы Томас сегодня превратил его во врага, особенно когда жизнь дяди, возможно, поставлена на карту. Я подняла руку.