Читать книгу "Две головы и одна нога - Иоанна Хмелевская"

– Погоди, давай я тебе вот еще что скажу. В числе моих бесчисленных телефонных разговоров был один особенный. Ты помнишь Ганю? Она до сих пор сидит в Канаде.

Я вся превратилась в слух. Ганя была некогда лучшей подругой Мизюни, так что следовало ожидать сенсации. И я не была обманута в своих ожиданиях.

– …расчувствовалась и разговорилась, – продолжал Гжегож. – Как только я упомянул Ренуся, она ударилась в воспоминания. Воспоминания, так что речь шла только о прошлом, но я узнал одну очень важную вещь, а именно: в этом прошлом Мизюня пережила любовную драму. Тот, которого она пламенно любила, разбил ее сердце, так что Мизюня вышла за Ренуся, чтобы забыться. И еще потому, что он, Ренусь, был внешне очень похож на ее большую любовь…

– Интересно, когда же это все происходило? – недоверчиво спросила я. – В те времена, когда мы дружили, что-то я не замечала в ней никаких любовных страданий.

– Говорят, драму она пережила в семнадцать лет.

– А, ну тогда другое дело. Мы подружились, когда нам обеим было по восемнадцати.

– Моя дорогая, ты ведь сама напомнила мне о сцене перед зеркалом в кафе, когда увидели свои отражения в зеркале Ренусь и второй стиляга, столь на него похожий. Погоди, не перебивай ход моих рассуждений. Итак, зеркало в кафе. Идем дальше. Ты сама сообщила мне, что Ренусь связался с Новаковским. Возможно, ты не в курсе, но Новаковский представлял собою, так сказать, верхний, наружный слой, за ним стоял Спшенгель. Последний обделывал свои делишки тайно, старался использовать подставных лиц, сам предпочитал оставаться в тени. Вот и на меня напустил Новаковского, поэтому люди знали много нехорошего о Новаковском, считали его законченной свиньей, а я не стал опровергать распространенное мнение. Со Спшенгелем мне довелось беседовать лишь раза два, и то по телефону, и я с большой неохотой вспоминаю эти беседы. Лично я Спшенгеля никогда не видел в глаза.

– И даже не представляешь, как он выглядит?

– Понятия не имею. И не испытывал желания лично встретиться с таким типом. Мне кажется, единственным человеком, знавшим в лицо Спшенгеля, была моя бывшая жена Галина, вряд ли они занимались любовью только в темноте.

– А ведь он был крупной шишкой в тайных службах, – задумчиво произнесла я. – Интересно, твою Галину ему назначили или он заинтересовался ею по собственной инициативе? Вынуждена признать – вполне мог заинтересоваться, твоя Галина была бабой что надо.

– Наверняка они не афишировали свою связь, но близкие подруги Галиночки знали о ней. Слушай, может, не стоит больше о Галиночке? В твоей афере Спшенгель представляет пока лишь одно звено в цепи моих рассуждений. Не знаешь, что с ним происходит в настоящее время?

– Не могу сказать, возможно, получу информацию, опять повисев на телефоне. Ты не представляешь, какого труда это стоит…

– Очень даже представляю, сам немало повисел за последние дни. Попытайся.

– Разумеется, попытаюсь и обещаю тебе – стану безжалостно пытать своих ближних.

– Однако вернемся к нашим баранам. Почему во все это замешана ты?

Я постаралась сосредоточиться и по возможности связно и последовательно повторить еще раз то, что уже хаотично неоднократно сообщала ему по телефону.

– По двум причинам. Одна официальная: моя публикация в печати подпортила их бизнес, а я не имела понятия, кого персонально вывожу на чистую воду. Бизнесом они продолжают заниматься, так что не очень-то сильно я им навредила, однако могут действовать профилактически, опасаясь, что я в состоянии нанести им более значительный ущерб. Возможно, моя публикация заставила встревожиться кого-то из их высоких покровителей, и тот велел платить себе еще больше, что повысило производственные расходы. В любом случае требуется заставить меня угомониться и больше не встревать в их дела.

Вторая причина – частного характера, и кроется она в покойнице Елене, пусть ей земля будет пухом. По этой линии я то и дело натыкаюсь на сведения о каком-то преступлении, связанном с Ренусем и Мизюней. Елена же, насколько я понимаю, стакнулась с моим бывшеньким, тем самым детективом-любителем. Не исключено, он кое-что ей поведал, она проболталась и вызвала огонь на меня. Так мне все это представляется. У меня якобы находятся какие-то документы, может, бумаги, может, фотографии. Например, снимок, на котором запечатлен Ренусь в тот момент, как вонзает в кого-то нож. Или наоборот… И вот я, по их мнению, храню такой снимок на груди, не расстаюсь с ним ни днем ни ночью, потому как в моем чулане они его не обнаружили. Вернее, в чулане, который считали моим, а на самом деле обшарили чулан соседа, не знали, что мы с ним поменялись чуланами. О чем это я? Ага, о вещдоке в виде фотографии, однако не исключено, он существует в виде достоверных показаний, подписанных достоверными свидетелями. Они уверены – что-то такое находится в моем распоряжении, и это им не нравится.

Впрочем, изложила я тебе только две версии. А их может быть тысяча. К примеру, кто-то из их шайки решил смыться, прихватив все денежки, второй догадался, из зависти стал совать палки в колеса и принялся шантажировать. Я для них очень ценная фигура в такой игре, не знают ведь, что от меня в таких делах столько же пользы, как рыбке от зонтика.

– У Спшенгеля в активе порядочно заслуг, – пробормотал Гжегож. – Насколько мне известно, лично пришил трех человек в рамках своих служебных обязанностей. Уверен, они такие же служебные, как я папа римский.

– А может, имеет смысл в этом покопаться? – робко предложила я.

– Не смеши меня, ведь знаешь же, как у нас обстоит дело с обнародованием архива Министерства внутренних дел и Комитета Безопасности. Надо спятить, чтобы добровольно соваться в такие дела, надеюсь, ты не серьезно предложила? Или я должен силой тебя увезти во Францию и там держать под замком? Очень прошу – опомнись, нет у меня пока таких возможностей, потому как нет пока замка с подземельями.

– А если когда и появится возможность держать меня взаперти, – попросила я, – пожалуйста, не заточай меня в подземелья, я там неважно себя чувствую, лучше уж держи в высокой башне. А знаешь, возможно, ты и угадал. Не исключено, что мой бывшенький случайно докопался до тайных документов, подлежащих уничтожению… Но тогда это касалось бы скорее Спшенгеля, ибо Новаковский ведет себя спокойно, не нервничает. Как думаешь, что у Спшенгеля общего с Мизюней и Ренусем? Бизнес? Ты прав, надо попытаться разыскать Спшенгеля!

Гжегож в ужасе даже привстал с места.

– Ну, знаешь, если ты из моих деликатных намеков сделала такой вывод…

– Почему я? Ты же сам только что сказал.

– Я имел в виду лишь целесообразность разузнать кое-что о Спшенгеле и по возможности дипломатично. Если же ты предпочитаешь действовать энергично, тогда уж лучше попытайся встретиться с самим Ренусем, обставив встречу как случайную. Откровенно говоря, именно это я бы и предложил в первую очередь. Ты знаешь, где они с Мизюней живут?

Допив остатки прохладительного, я ощутила аппетит.