Читать книгу "Нефертити. Повелительница Двух Земель - Эвелин Уэллс"

Стоя под символом солнца с расходящимися лучами, Ай запевал в мужском хоре:

Приветствую тебя, живой Солнечный Диск,сияющий в небесах!Который наполняет все сердца и приносит наземлю радость своим сиянием…

Затем, обращаясь к Эхнатону, Ай пел:

Атон воплотился в своем сыне, Царе.Он обнимает его своими рукамиИ дает ему вечную жизнь.

Повернувшись к своим собратьям-жрецам, он продолжал петь, но уже от себя:

Я великий человек из числа знати и друзейцаря.Я глава преданных последователейЕго Величества,который наставил меня на путь Истины.Мне отвратительно зло, так как я знаю, чтоЕдинственныйв глазах Солнца находит удовлетворениев Правде…

Будучи философом-практиком, Ай мог успокаивать себя тем, что Амон-Ра и Атон на самом деле являются лишь различными именами солнца, и для бога солнца невелика разница, под каким именем ему молятся, хотя подобная софистика гораздо больше соответствовала бы нашему времени, чем временам Ая. Впрочем, он всегда опережал свой век.

Итак, в великом храме Амарны Ай со всем пылом воспевал Атона (как прежде – Амона в Фиванском храме), демонстрируя верность Эхнатону, своему царю и верховному жрецу.

Что ж такого было в учении Эхнатона и почему оно было проклято вскоре после его смерти?

Историки нередко сравнивают его с Иисусом Христом, но сравнение это не правомерно. Эхнатон унаследовал процветающее и мирное царство, но оно было до основания опутано суевериями, которые современному человеку просто невозможно вообразить. Египтянам со всех сторон угрожали опасные божества.

Эхнатон пытался освободить Египет от ужаса суеверий. Взамен он предложил чистую и возвышенную веру в единого бога, Атона, доброго творца-жертвователя. Атон не требовал жертв, не угрожал, не устанавливал никаких законов. Эхнатон, голос Атона на земле, верил, что любовь превыше законов.

В своде этических норм египтян присутствовало сорок две заповеди. Десять из них нам знакомы. «Не солги… не убий… не лжесвидетельствуй». Эти заповеди были составлены мудрыми людьми еще до Эхнатона, и любой человек мог использовать их в своей жизни. Но бог Эхнатона был выше угроз.

Атон был сама жизнь. Он был любовь. Его следовало восхвалять и превозносить. Следуя его примеру, человек мог счастливо жить и на земле, и в загробной жизни.

Эхнатон не проповедовал. В век насилия и запугивания он восхвалял простую идею мира. Окруженный угрозами богов и демонов в Фивах, он рисовал в своем воображении нового человека, который видит вещи такими, какие они есть. Он говорил о честности, любви и доброте, а это не легко было воспринять в стране, которой управляли демоны.

В Фивах жрецы Амона стали называть его новым и ужасным именем. Втайне от людей они перешептывались: «Царь – еретик».

А находившийся в Амарне царь добавил к своему имени гордые слова «живущий в истине».

Эхнатон недолго занимал должность верховного жреца. Наступил день, когда он призвал во дворец Мерира для «важного назначения». Мерир (или Рамери, Возлюбленный Ра) был почитаемым жрецом, который храбро служил Атону в Фивах.

Во дворце на берегу реки, как и в Фиванском дворце, был балкон, опиравшийся на множество колонн, который назывался «окном появлений», где фараон показывался тем, кого желал наградить. В день, когда Мерир со своими друзьями появился под мраморной балюстрадой, царь Эхнатон объявил о своей отставке в качестве верховного жреца Атона и пожаловал Мериру звание «великого пророка… верховного жреца Атона в храме Атона в городе Атона».

Записаны и другие почести, которых был удостоен Мерир. На одном рисунке «великий пророк» изображен стоящим у входа в храм, Эхнатон, Нефертити и две их маленькие дочери вручают ему подарки, и царь говорит: «Повесьте ему на шею золото, чтобы оно свисало спереди и сзади, и золото ему на ноги, потому что он познал учение фараона, проникся каждым его высказыванием, произнесенным в этом святилище Атона в Ахетатоне».

Мерир благоговейно внимал учению Эхнатона. Его благочестие было богато награждено – у него был один из лучших домов в Амарне.

Среди других фаворитов, получавших награды под «окном появлений», был генерал Мэй. Не менее часто удостаивался наград Ай.

На чествовании Мерира были показаны две маленькие дочери. К тому времени Нефертити родила вторую дочь, которая была первой из родившихся в Амарне. Как и ее сестра, она получила «солнечное имя» Мекетатон.

Мекетатон родилась в 1367 году до н. э. Эхнатон увековечил любовь к своей семье следующими словами:

«Мое сердце наполняет нежная любовь к царице и ее маленьким детям. Даруй долгие лета царице Нефертити, чтобы она долго могла держать руку фараона. Даруй долгие лета царской дочери Меритатон, царской дочери Мекетатон и их детям, чтобы они вечно могли держать руку матери».

Теперь ему было восемнадцать, а Нефертити – семнадцать. За два года своего супружества они уже многое успели пережить.

За всю историю человечества не было на земле здания, прекраснее Северного дворца, второго дворца, построенного в Амарне (он был последним из домов Нефертити, где все было устроено в соответствии с ее вкусом). Иллюстрации в книгах, рисунки и фотографии воссоздают расписанные стены и фрески, некоторые из которых чудом сохранились под развалинами после полного разрушения дворца.

В нем было множество внутренних и наружных двориков (один – с большим прудом, другой – с алтарем для молитв), колоннад и комнат. Один из двориков был полностью отдан под цветы, другой засажен виноградом.

В одном из подсобных помещений содержался различный домашний скот. Сделанные из камня стойла было легко чистить, а на каменных кормушках были изображены питавшиеся из них животные. Одна комната была отдана изумительной птице – курице, которая ежедневно снабжала деликатесами царский стол. Во многих царских покоях потолки были голубыми, как любимый головной убор Нефертити, на них изображалось небо. Дворец поражал своей воздушностью и напоминал сад.

В знаменитой Зеленой комнате, стенную роспись которой так часто воспроизводят, на известной фреске, скопированной Н. де Гари Давис и его женой (в настоящее время хранящейся в музее «Метрополитен»), нарисовано огромное окно около шести метров длиной – возможно, первое в мире окно-обманка. В окне был изображен сад, так что сама комната казалась продолжением сада. На трех остальных стенах были изображены голубые воды реки, а дальше – зеленые заросли тростника и лотоса. Среди напоминающих перья листьев папируса были нарисованы изысканные птицы – зимородки, дикие голуби и сорокопуты. Черная панель стены сливалась с черным берегом озера. Пол и потолок были белыми.

В те времена это была прекраснейшая комната в мире, оазис прохлады для жаркого климата.