Читать книгу "В блокадном Ленинграде - Дмитрий Лихачев"

Хотя лето в разгаре, но теплой погоды мы еще не видали, зачастую ходим в осенних пальто, купаться даже и не думаем. В моей жизни это проходит первое лето, что я ни разу не купался.

17/VII-42 года

Работа идет своим чередом, я стал более спокоен, ничто меня не тревожит, работаю тихо, спокойно на верстаке. После работы ходил на огород, полол свеклу, турнепс, капусту. Хорошо растет редис, но его воруют, следить за огородом некому. Сегодня первый раз кушал редиску со своего огорода. Вчера днем меня вызывали в отдел найма, в особый отдел, где со мной беседовал представитель «большого дома». Беседа происходила для меня совсем непонятно, но чувствую, что хотят куда-то послать работать. Завод продолжает погрузку оборудования для эвакуации. Вечером был у Алексея Ильича, он работает комиссаром на оборонных работах, жалуется на свою жизнь, но его жизни можно позавидовать по сравнению с нашей. Во-первых, он абсолютно сыт, мы почти каждый день голодны, у него хорошо обеспечена семья, у нас же семья потеряна, начиная с детей и кончая матерями, он жалуется на свое здоровье, у меня же оно не лучше, температура доходит до 34,5–35°, часто болею желудком, ведь питаюсь почти одной зеленью. Вот такое сравнение нашей жизни по отношению к Алексею Ильичу. И что меня особенно возмущает, что он проявляет ревность по отношению к Клавдии.

23/VII

На производстве обязывают сочетать производственную работу с работой мастера, от чего я категорически отказываюсь, но сие от меня не зависит. После работы опять вызывали в отдел найма, где продолжали начатую в прошлом беседу. Теперь я понял, что от меня хотят. Но во всей этой беседе у меня вкрадывается какое-то сомнение, о чем хочу поговорить в ближайшее время с Костей, он больше компетентен в таких вопросах. Одним словом, можно сказать, что в лице меня они нашли дурака. Эвакуация завода закончена, цеха приступают к нормальной работе. На заводе осталось три основных цеха: I цех — механический, где начальником назначен Балашов, а Слатин назначается начальником производства завода, IV цех сборочный, где начальник А. П. Киселев, VI цех — горячий, где начальником назначен Н. А. Воронцов, и ряд вспомогательных отделов.

1/VIII-42 года

Балашов приступил к своим обязанностям, меня и Владислава назначил временно исполняющими мастера: Владислава токарным участком, меня слесарным. Я приступил к этой работе с неохотой, опять придется нервничать, ругаться.

Сегодня утром услышал от ребят, проживающих в поселке, что Соню Ефремову поймали в воровстве, она утащила в своем жакте восемь продовольственных карточек, и, кажется, ее привлекают к ответственности. Воспользовавшись этим случаем, я в обед поехал к ней и стал ее запугивать в том, что я тоже подаю на нее в суд, если не отдаст моих вещей, а, кроме меня, и другие соседи тоже подают на тебя. Тогда она мне говорит: «Володя, ради бога, не подавай на меня в суд, я тебе верну все вещи, которые не я украла у тебя, а покойник Саша. А у других я ведь ничего не воровала, вот если только у Саталиных я утащила пальто и костюм». Я сказал ей, что если вернет мне мои вещи, то тогда я эти дела замну. И она мне вернула только два костюма и резиновые сапоги, а остальное все прожила, да и то в костюмах вырван весь поднаряд. Эти костюмы Саше были малы, но они и вырвали все нутро в них, чтобы сделать их пошире. Вообще Соня оказалась квалифицированным жуликом, но ей ничего не пошло впрок.

7/VIII-42 года

Вечером приходил опять ко мне этот представитель из «большого дома», долго со мной беседовал, читал мне инструкции. Но это мне все не нравится, я чувствую, что меня впутывают в грязное дело, играя на моих чувствах, на том, что дети и мать мои находятся на оккупированной территории. Тогда, когда зимой я был так же, как и брат, на грани смерти, то я никому не был нужен, а теперь я оказался нужен. Но я не хочу этого, я хочу жить так, как мне хочется, а не так, как мне велят. Тем я и испортил свою жизнь, что, находясь в партии, я жил только ее указаниями, ее директивами.

10/VIII-42 года

Вчера вечером приехала Маруся, привезла три литра молока, щавеля и хлеба 200 гр., который купила за 110 рублей. Вечером после работы поехали к Косте. В основном я пошел к нему, чтобы выяснить мои вопросы, ибо только ему я мог открыть мои тайны, так как за последнее время мы с ним были весьма откровенны. После непродолжительной нашей беседы он высказал мне свои мысли и сказал, что поговорит по этому вопросу с комиссаром части. У Кости мы сытно покушали, съели с Марусей котлетки с маслом. Съели много, но сытости не прибавилось, голодный желудок трудно наполнить. К нам также хорошо относится его повар.

13/VIII

Вчера вечером приходил ко мне опять этот «представитель», но уже не для беседы, а для составления следственного акта. Оказывается, после того, как я побеседовал с Костей о всех моих делах, после моего отъезда он позвонил комиссару, а на другой день поехал к нему, где передал ему мой разговор и мои сомнения в данной организации. Комиссар тут же позвонил в «большой дом», навел кое-какие справки. Ну, конечно, после этого сразу ко мне послали этого представителя на дом. Вот этот представитель всячески запугивал меня судебными органами, преданием меня суду за разглашение тайны. Но меня этим не запугаешь, ибо после перенесенных всех моих трудностей мне ничто не страшно. А вообще настроение мне здорово испорчено.

16//VIII

Днем приехал ко мне Костя, с обеда я ушел с работы. Придя домой, я первым долгом принялся за приготовление обеда, так как Костя принес 150 гр. мяса, 300 гр. крупы, 400 гр. масла, две буханки хлеба. Это был для меня великий праздник. Мы хорошо с ним покушали, после чего пошли в кинотеатр. Но в кино не попали, а попали в сад пионеров, где смотрели оперетту «Морской волчонок» при участии артистов Музкомедии Брянской, Руликовской, Коскузовской, Богданова, Пельтцер. До начала спектакля мы видали, недалеко от нас пикировал немецкий самолет и бомбил город. После спектакля Костя остался ночевать, а рано утром уехал на велосипеде.

19/VIII

Вчера я с работы поехал к Марусе, отвез ей полбуханки хлеба и масла, хорошо у нее отдохнул, во-первых, она питается гораздо лучше меня, молоко пьет. Если бы так питаться, как Маруся, то жить было бы легче. Вот Маруся сегодня была свидетельница, как меня целый день рвало. Когда вечером мы пошли с ней в деревню за молоком и овощами, то по пути меня раз десять рвало, и я еле дотащился до Марусиной бани, где и остался ночевать. Теперь решил лучше голодать, но меньше употреблять зелени.

24/VIII-42 года

Вчера ходил на свой огород. Все хорошо растет, но хорошему росту не дают созревать, все воруют. Много повыдергали свеклы, турнепса, моркови. Хорошо растет капуста, но я чувствую, что и капусту начнут скоро воровать. Все это очень жаль, ведь затрачено много трудов, для разделки этого небольшого огорода были положены последние силы, а вот попользоваться им не придется. Надо сказать, что в течение лета я много пользовался с него ботвою, как: свеклы, турнепса. Вот ведь на рынке вся эта трава килограмм стоит 25–30 рублей, а для меня все это бесплатно. Корнеплод маленькой морковки стоит 6 рублей, турнепса 100 рублей. В общем, цена на все овощи сумасшедшая, и дешевле вряд ли они будут, каждый старается все придержать к зиме, а зимой это все будет в три-четыре раза дороже. Я надеюсь на Марусю, может быть, она на зиму обеспечит овощами, ей там в подсобном хозяйстве больше возможности приобрести овощей. Но я сморю на нее, что она меньше беспокоится о запасе на будущее, а живет только сегодняшним днем. Если она меняет вещи в деревне, все больше на молоко, яйца и меньше на овощи. Мне это не нравится, на мое усмотрение, надо бы менять больше на овощи и их беречь к зиме, «на черный день». Но меня она в этом отношении не слушает, делает все по-своему. 22-го числа был у Алексея Ильича. Он живет все так же хорошо. Угостил меня хорошим вином (ликер 60°), и закуска — свежие огурцы. Что меня удивило, это то, что он чай пьет внакладку, по старинке, да и сахару сейчас нигде не достать, а у него сколько угодно его. Он тоже боится оставаться этой зимой в Ленинграде и прилагает все силы к тому, чтобы эвакуироваться к семье. Но надо сказать, что здоровье его весьма слабое, если он будет голодовать так же, как и мы, то он не вынесет. Мы вынесли всю эту голодовку потому, что у нас здоровый был организм. Правда, у Сергея тоже был крепкий организм, а вот не вынес, и с прекрасными организмами помирали.