Читать книгу "Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки - Владимир Каржавин"

… На следующий день Алексей встретился с Макаровым в условленном месте. Погода опять испортилась, и сильно — с плащей и шляп обоих стекали струи воды. На этот раз Виквик не курил и даже не сказал привычного при встрече: «Чем порадуешь?» Он молчал и в упор смотрел на Балезина, чувствуя, что сейчас услышит нечто важное.

— Он согласился, — прервал напряжённое молчание Алексей.

* * *

Информация, которую Франц Отман стал поставлять советской разведке, оказалась исключительно важной: от объёмов добываемой железной руды и графиков перевозок её в Германию до названий судов и фамилий капитанов. Были сведения и о поставках в Германию леса.

В начале декабря 1940 года начальник Генерального штаба германских сухопутных войск генерал-полковник Гальдер представил Гитлеру подробный план нападения на СССР, и 18 декабря фюрер издал директиву № 21 — план «Барбаросса», — которая начиналась категорическим утверждением: «Германские вооружённые силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании ещё до того, как будет закончена война против Англии». Все приготовления должны быть завершены к 15 мая 1941 года. Тридцатого апреля Гитлер наметил и конкретную дату вторжения — 22 июня.

С начала 1941 года поставки железной руды и леса из Швеции в Германию резко возросли. Информация об этом, в числе прочих многочисленных донесений, регулярно ложилась на стол Сталину. Но тот не верил, считал, что Гитлер, не закончив войну с Англией, не решится напасть на СССР и воевать на два фронта. А полученную информацию считал дезинформацией.

… На дворе уже стояло лето. Шведская столица манила зеленью парков и лужаек, гладью озёр, морскими прогулками. Но Алексею Балезину очень хотелось домой из тихого размеренного Стокгольма в шумную суетливую Москву. А ещё хотелось хотя бы на один день забыть о своей работе, о надвигающейся войне. Язву он подлечил ещё зимой — шведская медицина была на высоте. Сейчас он мог бы радоваться жизни, но не получалось. Такая работа…

В тот день он сидел в маленькой кофейне за столиком у окна и просматривал свежую газету. Это был условный знак для Франца Отмана, означавший, что всё спокойно, можно заходить. Отман всегда обедал в ресторане напротив. Недалеко от ресторана стояло здание, в котором располагался главный офис фирмы Отмана, поэтому обедать он ходил пешком в сопровождении, естественно, Неслунда. После обеда Отман переходил через улицу, чтобы зайти в кофейню и выпить чашечку ароматного кофе. «Лучший кофе во всей Швеции», — пояснял он Неслунду. Неслунд не возражал, хоть и не относился к числу любителей кофе. Он предпочитал после обеда пиво и дожидался своего шефа на летней веранде ресторана. Кофейня оттуда не просматривалась, но посещение её Отманом на пять-семь минут не вызывало у Неслунда подозрений.

Перед тем как выпить за барной стойкой чашку-другую кофе, Отман направлялся в туалет помыть руки. Там, под умывальником, Балезин соорудил небольшой тайник, куда Франц Генрихович закладывал капсулу с очередным донесением. Спустя некоторое время Балезин, не ощутив вокруг ничего подозрительного, заходил в туалет и забирал капсулу. Это происходило раз в две недели в условно назначенный день.

Алексей по-прежнему продолжал читать газету. Если бы он её свернул и положил на столик, это означало бы опасность, и Францу Отману заходить было нельзя. Но за несколько месяцев их сотрудничества такого случая ни разу не представилось.

Поэтому Балезин был спокоен, хоть и понимал, что произойти может всякое — уж слишком часто в его жизнь вмешивались случаи.

И произошло. Вошедшего в кофейню он узнал сразу, как только тот открыл дверь и переступил порог. Сколько же они не виделись? Где — то с марта тысяча девятьсот семнадцатого — чуть ли не четверть века. Несмотря на тёплую погоду, тот, кто вошёл, был в строгом чёрном костюме-тройке и шляпе и этим в какой-то степени Балезину напоминал Юргенса. Лоренц, хотя здесь, в Стокгольме, он наверняка пребывал под другим именем, заметно постарел. И это неудивительно: время брало своё.

Трудно сказать, узнал ли его Лоренц — Алексей прикрывался газетой. Но парадоксальность и одновременно трагизм ситуации заключались в том, что он должен был немедленно сложить или свернуть газету и положить перед собой. Это означало бы для Отмана, который подойдёт с минуты на минуту, запрет входить в кофейню. Лоренц как сотрудник военной разведки Абвера независимо от гестапо внимательно следил за тем, что происходило вокруг поставок железной руды и леса и, конечно же, знал, кто такой Франц Отман, и даже, помимо агента гестапо Неслунда, присматривал за ним. Увидев в кофейне и Балезина, и Отмана, он сразу бы понял всё.

Лоренц расположился за барной стойкой и заказал рюмку коньяка. Он сидел спиной к Балезину и в любой момент мог обернуться. Алексей внутренне напрягся: неужели Отман не среагирует на условный знак?

… Франц Генрихович не спеша шёл по другой стороне улицы. Вот он, пересекая её, зашагал по булыжнику проезжей части, направляясь к входу в кофейню. Вот на секунду остановился, увидев издали в окне Балезина с брошенной на столик газетой и… зашагал вдоль улицы прочь.

Алексей почувствовал, как рубашка прилипла к телу. Но ему хватило выдержки, чтобы в следующую минуту снова взять в руки газету и не спеша, деловито раскрыв её, заслониться от Лоренца.

Выпив ещё одну рюмку коньяка и чашечку кофе, человек в чёрном костюме покинул кофейню.

* * *

— Что случилось? — Виквик был явно встревожен. У них с Балезиным был условный сигнал на случай экстренной встречи, и Алексей им воспользовался. Он подробно рассказал Макарову обо всём, что произошло в кофейне.

— Ты уверен, что Лоренц не заметил тебя? — спросил тот.

— Не знаю, может и заметил. Но даже если заметил, виду не подал.

Было уже темно. С ближнего озера веяло прохладой. Виквик закурил, задумался.

— Тебе надо возвращаться домой, — наконец выговорил он.

— А как же Отман?

— С ним будет работать другой. Пойми, рисковать мы не можем. Если Лоренц обнаружит связь между тобой и Отманом — это провал.

— Что мне Отману сказать?

— Поясни, что Ольга приболела, просит тебя вернуться. О Лоренце молчок. И в кофейню ни ногой, продумай другой канал связи. На это тебе три дня. А потом возвращайся в Москву, твоей работой там довольны. Отдохнёшь, подлечишь свою язву. Серьёзно, а не рывками, как здесь.

— Ты и это знаешь?

— Всё знать — моя профессия, — усмехнулся Макаров и, кивнув на прощание, растворился в темноте.

* * *

Ганс Дитрих Лоренц был опытным разведчиком. Начав карьеру в России в канун Первой мировой войны, он хорошо проявил себя, создав агентурную сеть в Одессе, Москве и чуть позже в самом Санкт-Петербурге. Но осенью 1916-го провалился — русская контрразведка оказалась не такой слабой, как он её представлял. Однако вскоре в России грянула революция, и он благополучно унёс ноги.