Читать книгу "Золотая булавка Юлия Цезаря - Наталья Александрова"

– Помню. – Горбун кивнул. – Кажется, он был из наших, из этрусков. Впрочем, о нем говорили разное. Кое-кто считал его пустым, никчемным человеком. Перебивался случайными заработками…

– Он действительно был этруск, из древней и знатной семьи. Предки его были жрецами Великого Тина. Он был убит на ночной улице несколько лет назад.

– И при чем здесь Юлий Цезарь?

– Незадолго до своей смерти Деций Крисп подобрал в Большом цирке умирающего пса. Сам я не видел того пса, я был в это время в Вейях по нашим общим делам. Но люди, которые присутствовали на тех играх, говорили, что пес был необыкновенный: огромный и мощный, как лев, и черный, как африканская ночь. Он убил чуть ли не десяток гладиаторов, прежде чем его сумели тяжело ранить. Тебе это ни о чем не говорит, Клавдий?

– Тинус? – В голосе горбуна прозвучало недоверие. – Не может быть… последняя священная собака умерла лет тридцать назад. С тех пор их род пресекся…

– Не все, что мы слышим, – правда. Во всяком случае, тот пес по описанию очень похож на Тинуса. И Деций Крисп выкупил его у сторожа Большого цирка и выходил. А ты ведь знаешь, Клавдий, что Тинус хранил священную фибулу.

– Вы считаете, господин, что фибула попала в руки Деция Криспа? Но даже если так, при чем тут Цезарь?

– А вот при чем. Вскоре после того, как Деций выходил священного пса, он был убит неизвестными на ночной улице. Его нашел городской эдил, обходивший город со своими подручными, а кто, как ты думаешь, исполнял в тот год обязанности городского эдила?

– Цезарь?

– Именно. Гай Юлий Цезарь. И именно с того дня началось его удивительное везение. Его избирали на самые почетные должности, ему, несмотря на недостаток военного опыта, доверили командовать армией, посланной на усмирение секамбров…

– Но он прекрасно справился с этим поручением! Он привел секамбров к повиновению!

– Опять же, ему удивительно повезло. Говорят, что он выходил невредимым из самых опасных схваток. Стрелы германцев не причиняли ему вреда.

– Вы хотите сказать, что он завладел священной фибулой и это она приносит ему удачу?

– Ты сказал.

– Да, но почему же фибула не уберегла Деция Криспа от ночных убийц?

– Должно быть, такова была его судьба. Ты ведь знаешь, что фибула сама выбирает своего хозяина.

– Да, я слышал об этом…

– Наверное, она не признала Деция.

– Несмотря на то что он принадлежал к старинной этрусской семье?

– Ты знаешь, Клавдий, что бессмысленно пытаться разгадать намерения богов.

– Чего же вы сейчас хотите, господин?

– Я хочу вернуть священную фибулу. Только с ней мы сможем добиться того, к чему стремимся, – покончить с могуществом римлян и вернуть славу нашему древнему народу.

– Это благородная цель, господин! Однако чем я могу вам помочь? Вы ведь не просто так посетили мой скромный дом?

– Разумеется. У меня нет времени на пустые разговоры. У тебя ведь есть молодые рабы, которым можно доверять?

– Найдутся, господин!

– Хорошо. Найди надежного молодого раба и сделай так, чтобы он проник в окружение Цезаря. Сделай так, чтобы мы знали о каждом его шаге, более того – о каждом его замысле.

– Это можно… у меня есть хороший греческий раб, который говорит и пишет на четырех языках. Я постараюсь сделать так, чтобы Цезарь взял его в секретари.

– Прекрасно, Клавдий! Если наш человек будет секретарем Цезаря, если он будет под диктовку полководца записывать все его приказы, все его донесения Сенату, все его сокровенные мысли… о большем мы не можем и мечтать! Пользуясь его близостью к Цезарю, мы сможем узнать, о чем тот думает, что замышляет. И если замыслы Цезаря будут противоречить нашим интересам – мы сделаем все, чтобы вернуть священную фибулу нашему народу. И здесь твой греческий раб тоже будет незаменим – если он добьется доверия Цезаря, если он станет его тенью, его правой рукой – он сможет в нужный момент завладеть фибулой и передать ее нам… передать ее мне.

– Я понял вас, господин! – Горбун почтительно склонился. – Я понял вас и сделаю все что смогу.

– А раз ты понял меня, Клавдий, и сделаешь то, о чем мы договорились, – я отправлюсь дальше. У меня сегодня еще очень много дел. Я должен до заката покинуть город.

– Жаль, господин! – проговорил горбун. – Я хотел бы, чтобы мой дом стал твоим домом хотя бы на несколько дней, чтобы ты оценил мое гостеприимство. Но раз неотложные дела призывают тебя…

– Да, именно так, Клавдий! Неотложные дела!

Клавдий подал гостю чашу для омовения и чистое полотенце.

Тот вымыл руки, поднялся с обеденного ложа и, прежде чем покинуть дом, проговорил:

– Кстати, Клавдий, не было ли каких вестей о Лицинии Кориолане?

– Нет, господин! – ответил горбун – возможно, слишком быстро.

– Не было? – переспросил гость, пристально глядя на него. – Что ж, если услышишь о нем – дай мне знать. Мы не можем допустить, чтобы этот изменник завладел священной фибулой. Ты знаешь, что его прадед изменил богам наших предков, взбунтовался против них, поставив свою гордыню выше интересов Храма, выше интересов своего народа! Ты знаешь, что с тех пор все члены этой недостойной семьи нарушают заповеди богов, стараясь завладеть священной фибулой!

– Конечно, господин! – проговорил горбун – возможно, слишком пылко. – Если я хоть что-то услышу об этом изменнике – немедленно пошлю вам известие с надежным человеком.

– Надеюсь на твою преданность! – С этими словами гость накинул свой дорожный плащ и покинул дом Клавдия.

Едва за ним закрылась входная дверь, горбун вернулся в триклиний и трижды постучал в стену, на которой было изображено похищение золотого руна.

В стене открылась потайная дверца, из которой вышел высокий человек в багряном плаще, с покрытым шрамами лицом и странными, удивительно светлыми глазами.

– Постум ушел, господин! – проговорил горбун, низко склонившись. – Вы хорошо слышали наш разговор? Слышали, что поручил мне Постум?

– Я все отлично слышал. – Голос человека со шрамами был неожиданно высоким.

– Что вы прикажете мне делать? Следует ли мне исполнять приказ Постума?

– Непременно! То, что он велел тебе сделать, послужит к моей выгоде… к нашей выгоде. Постум неглуп, и он предложил прекрасный план. Пристрой своего раба секретарем к Цезарю. Только, разумеется, я должен первым получать от него все сведения. И, когда наступит подходящий момент, он передаст фибулу не Постуму, а мне. Тем самым будет восстановлена справедливость. Фибула должна принадлежать нашему роду… моему роду.