Читать книгу "Агент немецкой разведки - Евгений Сухов"

Ивашов прошел костюмерную, комнату для рабочих и гримерную. Пара пустых комнат, захламленных какими-то коробками и ящиками, вообще были без дверей, и что в них находилось в мирное время, приходилось только догадываться. Оставалась одна комната, на которой висела табличка: «Художник».

Дощатая дверь была заперта изнутри на крючок.

Егор потянул за медную ручку и через мгновение услышал звон разбитого стекла.

– Проклятье!

Он с силой дернул ручку еще раз, однако крючок оказался на удивление крепким. Вцепившись в нее обеими руками, Ивашов рванул что есть силы, вырвал крючок и через распахнутую дверь увидел разбитое окно и отъезжающую со двора «полуторку». Кинувшись через комнату к оконному проему, он быстро выпрыгнул наружу и едва не наступил на корчащегося водителя-красноармейца, в животе которого торчала рукоятка ножа.

– Не трогай нож, – наклонился над ним Ивашов. – Слышишь меня? Не трогай нож! Сейчас я пришлю помощь!

– Хорошо, товарищ младший лейтенант, – едва прошептал боец.

Обогнув здание Дома культуры, Егор выскочил к центральному входу и подбежал к группе солдат из штабного взвода.

– Там с торца здания лежит раненый красноармеец. Помогите ему… Позовите врача! – И, не дожидаясь ответа, заторопился дальше.

«Полуторка», покачиваясь на ухабах, уходила в сторону Дымова Яра. Ивашов, оглядевшись, увидел две оседланные верховые лошади. Отвязав одну, вскочил на нее и тронул поводья.

– А ну, пошла!

Лошадь опасливо покосилась на незнакомого седока, немного подумала, стоит ли выполнять приказания какого-то незнакомца, но все же решила повиноваться. Перейдя с шага на рысь, а потом и на галоп, Егор помчался за «полуторкой», стараясь не выпускать ее из вида и держась правой стороны, чтобы из кабины его не было видно.

Коронеру несказанно повезло: прямо возле окна комнаты художника, в которой он заперся, стояла заведенная «полуторка». Крючок был, конечно, запором ненадежным, но на время мог остановить преследователя. Однако медлить было нельзя. Этот младший лейтенант Ивашов был как лесной клещ, вцепившийся и не желающий отпускать. Конечно, можно было поступить кардинально, попросту пристрелив младшего лейтенанта в момент, когда тот станет ломиться в комнату. Но выстрел мог бы привлечь внимание, в том числе и водителя «полуторки», и тогда положительный исход побега стал бы весьма проблематичным…

Дверь комнаты художника дернулась. И правда, клещ этот оперуполномоченный Ивашов. Откуда только такие берутся? Отыскал-таки!

Не дожидаясь, когда младший лейтенант сорвет крючок, Коронер швырнул стул в окно, громко посыпались разбитые стекла. На звук из кабины вышел водитель, удивленно глянул на капитана, вылезающего через оконный проем.

– Что-то случилось, товарищ капитан? – участливо спросил он.

– Посмотри туда! – показал Коронер в сторону.

Водитель повернулся и, тотчас получив в живот удар ножом, упал на землю.

Коронер, вскочив в кабину, включил передачу и поехал. Через пару минут, выжимая из пятидесятисильного двигателя все, что можно, он уже мчал по направлению к Вакаловщине, за которой начинался спасительный лес, и с каждой минутой приближался к месту, от которого до землянки Анахорета было рукой подать. Несколько раз он оглядывался, но погони за собой не заметил.

Въехав в лес и не доехав метров двести до подбитого немецкого бронетранспортера, Коронер остановил «полуторку» и вышел. Прислушался. Посмотрел назад, потом вперед по дороге, после чего уверенно вошел в лес. Пройдя метров четыреста на северо-запад, стал ступать медленнее, осматривая землю так, словно искал грибы. Дойдя до зарослей бузины, опустился на колени, заполз в самую гущу кустов и, приподняв и отодвинув люк лаза на толщину пальца, сказал в образовавшуюся щель:

– Лейпциг.

– Варшава, – раздалось в ответ.

Коронер намерился было сдвинуть люк лаза в сторону, чтобы полностью обнажить вход в землянку, и тут вдруг услышал сзади совершенно неожиданное:

– Руки вверх!

Он медленно повернул голову. Так и есть. Опять Ивашов! Проглядел-таки погоню…

– Я сказал, руки вверх! – четко выговаривая каждое слово, произнес Егор, прицелившись из револьвера прямо в лоб Рыжакова.

Стойка на коленях – не самое удобное положение для броска на врага. Одно движение, и из ствола револьвера, смотрящего своим черным зрачком точно в лицо, вылетит небольшая порция свинца, однако вполне достаточная, чтобы оборвать жизнь. Этот младший лейтенант не станет рассусоливать и медлить. И в случае опасности нажмет на курок, не раздумывая…

Мать его!..

– Ты чего кипятишься, младший лейтенант? Будь благоразумнее, давай договоримся… – поднял руки Коронер.

– Встать! – приказал Ивашов, отступив от Рыжакова на два шага.

Тот, не опуская рук, поднялся с колен.

– Послушай, Ивашов…

– Повернись! – снова приказал Егор.

«Сейчас я повернусь, он заведет мне руки назад и свяжет их. И на этом все! Со связанными назад руками не убежишь…»

Коронер напрягся и повернулся спиной к Ивашову. В этот момент младший лейтенант сделал несколько шагов вперед, и он молниеносно прыгнул вбок, одновременно подтянув руку к кобуре, чтобы выхватить пистолет. Но сделать этого не успел. Пуля, выпущенная из револьвера младшего лейтенанта, зло ожгла плечо, и правая рука вдруг отказалась слушаться. Коронер упал в траву и, скрежеща зубами от боли и ненависти, зажал здоровой рукой рану.

Ивашов наклонился над ним и, достав из его кобуры пистолет, предупредил:

– Лежи, Коронер, иначе я прострелю тебе еще и ногу и заставлю до части ползти!

– Будь ты неладен, младший… – Не договорив, Коронер глухо застонал.

– Ну-ну… – Егор подошел к сдвинутому люку, закрывающего землянку, и, опустив голову, крикнул: – Выходи!

– Щас, – глухо донеслось из-под земли.

– Выходи, иначе гранатами закидаю!

Ему никто не ответил.

– Здесь! Здесь он! – раздался вдруг громкий юношеский голос, и из-за деревьев вышел молодой красноармеец из взвода разведки с автоматом наперевес.

Через несколько минут к кустам бузины подошли еще несколько разведчиков во главе со старшиной Колоновым.

– Опять воюете, товарищ младший лейтенант, – усмехнулся старшина, подавая Ивашову руку для пожатия. – Все-то вам неймется… Сидели бы себе спокойненько в штабе, как другие. Что-то вы какой-то неуемный, будто бы и не штабист вовсе.

– Не штабист я, а оперативник, – недовольно высказался Ивашов.

– Теперь вижу, что медаль-то не зря получил. В начале войны такими наградами не разбрасывались. – Оглядевшись, старшина добавил: – В прошлый раз, кажись, мы здесь с вами уже бывали. Только вот вернулись без улова. А нынче, я гляжу, у вас в руках целый фазан, – и недобро посмотрел на лежащего в траве капитана Рыжакова.