Читать книгу "Райнхард Гейдрих - паладин Гитлера - Иржи Пражак"

Вот он петляет вокруг пруда в Паненских Бржежанах.

Шоссе.

Здибы, Хабры, Кобылисы.

Либень.

На дворе май, и в листве деревьев возле либеньской Выховательной не умолкает птичий щебет. Не пройдет и месяца, как деревья эти упадут под ударами топора — чтобы не закрывали новому протектору вид на поворот.

На тротуаре у бетонного столба стоят двое… Эту пару теперь уже нельзя не приметить. Как не заметить на этой пустынной улице, что вот тот человек с портфелем и другой с плащом, переброшенным через руку, топчутся здесь уже больше часа. Да и два велосипеда, прислоненные к решетчатой ограде за остановкой четырнадцатого трамвая, брошенные хозяевами?

Может быть, кто-нибудь и обратит на это внимание. Возможно, какой-нибудь полицейский или жандарм. Они повседневно находятся в боевой готовности по всей трассе следования серо-зеленоватого «Мерседеса».

Пока еще члены группы «Антропоид» притворяются спокойными. Но спокойны ли они на самом деле?

Глаза Кубиша и Габчика устали от напряженного наблюдения за их третьим товарищем, стоящим на повороте у Кирхмайерова проспекта.

Ротмистр Валчик курит сигарету за сигаретой, вертит в кармане зеркальце. Блестящая поверхность зеркальца может оказаться куда полезнее, чем пистолет.

Именно сейчас!

В конце улицы вдруг появляется автомобиль. Глаз Валчика определяет, что это «Мерседес». Он едет один! Время настало, время осуществления третьего плана, разработанного вместе с Опалкой.

В любом случае зеркальце надо вынуть. Отражение солнечного луча быстрее звука.

Две пары глаз на повороте у Выховательной, уставшие от долгого наблюдения, в один и тот же миг улавливают световой сигнал. Наконец-то!

По Кирхмайерову проспекту приближается автомобиль.

Никогда уже мы не узнаем, что в эти минуты сказали друг другу Кубиш и Габчик. И вообще говорили ли они что-нибудь. Известно одно: операция «Гейдрих» приобретала конкретные черты.

С каждой секундой приближается открытая восьмицилиндровая машина с пуленепробиваемым ветровым стеклом. Два флажка на серо-зеленых крыльях. Две фары с затемнением. Белые опознавательные значки с черными рунами СС и с номером 3 (единицу на машине имеет только Гитлер. СС-2 — второй человек в нацистском государстве — Гиммлер. СС-3 полагается третьему по иерархии СС — Гейдриху).

Третий звонок, после которого поднимается занавес над драматической сценой, даст трамвай. Тоже № 3-й. Он как раз отошел от остановки в Голещовичках и направляется к повороту у Выховательной. Рельсы дребезжат, трамвай замедляет ход. Этот поворот — самый трудный участок пути.

Этот поворот станет самым трудным участком на воинском пути ротмистра Габчика.

Молодой человек без шляпы, в коричневом костюме, с плащом, перекинутым через руку, соскакивает с тротуара и бежит к трамвайной линии. Как будто хочет догнать уходящий трамвай.

Тут же раздается пронзительный визг шин. Первая реакция обершарфюрера Клейна — он резко тормозит и наваливается на руль обеими руками, потому что хочет предотвратить катастрофу и не допустить, чтобы крутой поворот превратился в смертельный поворот.

Что в таких случаях делает водитель? Прежде всего разражается проклятием по адресу пешехода, который неожиданно появился на его пути.

В какую-то долю секунды пешеход отбрасывает плащ и направляет на машину дуло автомата. Так, как его учил похожий на ковбоя молчаливый американец во время тренировок в замке Белласиз близ Лондона. Быстро, рефлекторно, точно.

Цель — человек, сидящий рядом с шофером.

Блестящие полосы на груди — короткая очередь.

Голова под посеребренной фуражкой — две длинные очереди.

Габчик нажимает на спусковой крючок.

Оружие не издало привычного треска, ствол не вздрогнул от вращающегося движения пуль.

Оружие молчит, его ствол сейчас — всего лишь бесполезный кусок металла.

Разве не случалось и при учебных стрельбах, что у автомата этой марки легко застревал первый патрон? Особенно если стрелок не мог проверить, правильно ли вошел он в ствол. Скорострельное оружие, которое должно было обеспечить парашютисту преимущество в бою на близкой дистанции, стало никчемным реквизитом в напряженном финале, обязательном для каждой драмы.

Сегодня рядом с протектором не сидит шофер Вилли. У того первое подозрительное движение пешехода вызвало бы рефлекс: дать газ, сбить его и, рискуя превратить этот поворот в смертельный, рвануть вперед по трамвайным рельсам.

Но рядом с протектором сидит обершарфюрер Клейн. У него первое подозрительное движение пешехода вызывает другой рефлекс — затормозить, схватиться за кобуру револьвера и попытаться избежать смертельного поворота при помощи перестрелки.

Гейдрих поздно заметил его ошибку. Он тщетно пытается высвободить свои длинные ноги.

Но есть еще Кубиш, опытный солдат.

Тем временем трамвай № 3 отходит от остановки в Голешовичках и поворачивает вверх, направляясь к Кирхмайерову проспекту. Люди сидят молча. Кому придет в голову выглянуть в окно. Пассажир, читающий в «Народни политике» сегодняшние сообщения о реформе управления в протекторате Чехия и Моравия, дойдет только до фразы: «После вчерашнего великодушного заявления господина исполняющего обязанности протектора обергруппенфюрера СС Гейдриха стало окончательно ясно, что с немецкой стороны существует твердая решимость ввести национал-социалистский режим и у нас, а именно во всех…»

Старинные карманные часы, которые висят перед вагоновожатым на гвоздике, остановятся на 10 часах 31 минуте.

Оглушительный взрыв выбьет газету из рук пассажира.

Старинные карманные часы вагоновожатого упадут к его ногам.

Посыплются оконные стекла в трамвае. Крики. Ужас. Паника. В воздух взлетает плащ с дубовыми листьями эсэсовских нашивок.

Серо-зеленый «Мерседес» откатывается по инерции к тротуару. Задние дверцы сорваны с петель и втиснуты внутрь машины. Шины разорваны.

Темпы действия меняются: вместо восьмидесятикилометровой скорости автомобиля — скорость человеческого бега.

Габчик, который только теперь приходит в себя, отбрасывает бесполезный автомат и кидается по направлению к улице На Запалчи. По пятам за ним бежит оставшийся невредимым телохранитель протектора Клейн. Он уже успел выхватить револьвер из кобуры. Но и Габчик не забыл о запасном кольте в нагрудном кармане. Гонка с бешеной перестрелкой от стены к стене, от дерева к дереву кончается тем, что Габчик возвращает себе репутацию хорошего стрелка. Эсэсовец Клейн остается лежать с двумя пулями в груди. Его победитель бежит, петляя, дальше, вплоть до Тройского моста. Только там ему удается снова превратиться в ничем не приметного молодого человека в коричневом костюме, вскочить в трамвай, направляющийся к центру города, и исчезнуть.