Читать книгу "Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева"

— Да уж, специалист… — засмеялся Жак. — По отлову мистралийских шпионов в спальнях подруг. Выгнали бы вы ее, ваше величество, пока она окончательно умом не тронулась.

— Да может, еще отойдет. Не хочу я ничего менять, если честно, я к ним уже привык. А то, когда я выгнал Алису и Дориану, вместо них каких-то соплюшек пристроили, Мафею впору. Кстати, они им живо интересуются. Вероника с ним откровенно заигрывает, а он как-то неадекватно реагирует, то ли не понимает, то ли стесняется, то ли не нравится она ему. А насчет Акриллы не знаю точно, она меня боится до заикания, и я стараюсь к ней вообще не приближаться, чтобы не травмировать.

— Могу вас просветить, — засмеялся Жак. — Вероника Мафею не нравится. Он ненароком подслушал, как она называла его сопляком и высказывала желание с ним перепихнуться, чтобы узнать, какие у эльфов… сами понимаете.

— Понятно… При дворе подрастает новая Камилла. А может ты также просветишь меня, почему меня так боится ее подружка?

— А вот этого я не знаю.

В библиотеке послышались шаги, и из-за двери выглянул Мафей.

— Шеллар, — виновато сказал он. — Тебя во дворце ищут. К нам гости приехали.

— Если это опять Луи, — немедленно отозвался король, — то ты меня не нашел.

— Нет, это Александр с семейством.

— Что ж, — вздохнул король, — тогда пойдем… Только собрался отдохнуть… Как всегда. Рад был вас повидать.

Он коротким кивком попрощался с присутствующими и скрылся в библиотеке. Все, как по команде посмотрели на дверь, и столь же дружно вздохнули.

— Загрузил ты его, Элмар, своей женитьбой, — укоризненно сказала Ольга. — Совсем бедный король заморочился, не знает, куды бечь, за что хвататься.

— Я его силком не заставлял, — возразил Элмар. — Он сам поклялся.

— Ничего-ничего, — улыбнулся Жак. — Пусть женится. А то он так и состарится в гордом одиночестве.

— Нельзя же так жениться, — печально сказала Азиль. — Жениться надо по любви. Даже королям.

— Ну, а что с ним такое сделать, чтобы он хоть раз влюбился? — проворчал Элмар. — Ты же видишь, он как поморский снег. И с тобой ни в какую не желает.

— Я не смогу ему помочь, — еще печальнее покачала головой нимфа. — Если ты заметил, я еще с осени перестала на этом настаивать. Один раз мне удалось заглянуть за матовую сферу, и я увидела там смерть, а там, где смерть бросила свою тень, моя Сила бесполезна.

— Не морочьте голову, — рассердился Жак. — Причем тут смерть к любви? И кто сказал, что король не способен любить? Ты, Азиль? Почему ты так решила? Очень даже способен, могу вас уверить. Я сам видел.

— А, Этель рассказывала, — вспомнила Ольга. — Может, в этом все дело? Тут и повязаны любовь и смерть? Он просто не может ее забыть?

— Нет, дело не в этом, — возразила Азиль. — Это я бы просто увидела и сразу поняла. Дело в чем-то другом, но я так и не могу понять, в чем.

— А кто может? — огорченно вздохнул Элмар, махнул рукой и с горя одним глотком допил свой бокал.

Пламя костра изогнулось под порывом ветра, как танцовщица-хитанка изгибает стан, касаясь земли волосами, плеснулось волной и, выровнявшись, снова заплясало, выхватывая из темноты сгорбившуюся фигуру человека, сидевшего на камне. На слишком высоком и неудобном камне, на который никому не пришло бы в голову садиться, кроме именно этого человека.

— Проклятье! — с тихим отчаянием в голосе произнес он, сжимая виски ладонями. — Ну почему, почему все так получается? Почему я не умею лечить? Почему меня учили всякой бесполезной дребедени, вроде тех идиотских шариков, от которых все так балдеют, а чему-то полезному так и не научили! Почему эти проклятые деревушки так похожи одна на другую, что я даже ориентиры взять не могу, они все такие одинаковые, и их так много… Или это я такой тупой, что не могу различить? Кантор, ну почему я такой тупой?

Кантор хмуро поворошил костер и промолчал. Вопрос был явно риторический, а если и нет, то на него довольно сложно было ответить не специалисту. Да и не затем он тут сидел, чтобы отвечать на вопросы, а затем, чтобы присмотреть за страдающим шефом и позаботиться о том, чтобы он с горя ничего с собой не сделал. Товарищ Пассионарио был безутешен еще со вчерашнего дня, когда в стычке на горной дороге погиб один из его телохранителей. Дон Аквилио очень сокрушался, что шеф всегда переживает такие вещи ненормально тяжело, и они всерьез опасаются, что это когда-нибудь добром не кончится. Поэтому, когда Пассионарио сказал, что хочет побыть один и собрался уйти, начальник охраны чуть ли не силком удержал его за рукав и попросил хоть кого-то взять, не ходить одному, а то мало ли что… Шеф не стал спорить, чтобы не расстраивать его, и взял, разумеется, Кантора. Теперь Кантор сидел, слушал и размышлял, как отсюда спускаться, если вдруг дорогой вождь и идеолог свалится и уснет, или ненароком телепортируется и забудет верного охранника. Если, конечно, все будет в порядке, то утром он вспомнит и вернется за ним, а вот если потеряется…

— Если бы мы просто телепортировались в ту деревню, на нас бы никто не напал по дороге, — продолжал Пассионарио. — И Андреа был бы жив… Если бы я умел лечить, я бы мог его спасти…

— А если бы ты был курицей, то нес бы яйца, — проворчал Кантор. — Перестань ты терзаться. Жалко Андреа, кто спорит. Мне тоже жалко, хороший был парень. Но ты же не виноват, что так получилось. Даже наоборот. Если бы не ты, одним Андреа не обошлось бы, так что посмотри на вещи с другой стороны, и попробуй мыслить позитивно.

Пассионарио грустно посмотрел на костер и по-детски вытер глаза рукавом.

— Это несправедливо… Так не должно быть. Это неправильно, что кто-то должен умирать из-за меня. Я никогда не мог к этому привыкнуть, и никогда не привыкну. Почему я должен жить, а кто-то другой — нет? Я всем нужен, а ты, Андреа, Бахо, Хабанера, тот же дон Аквилио, получается, никому не нужны? Это несправедливо…

— Жизнь вообще несправедливая штука, — все так же мрачно проворчал Кантор. — Сам не знаешь? Где ты видел, чтобы было справедливо? А то, что принц просит подаяния на улицах — это справедливо? А то, что гениальный ученый превращается в простого воина, просто чтобы выжить — это справедливо? А то, что барду отрубают руку, это — тоже справедливо? Вот будешь королем, тогда и попробуй сделать так, чтобы было справедливо. А пока… ты делаешь, что можешь. И даже больше. И успокойся. Ты не виноват, что тебя все время кто-то хочет то шлепнуть, то умыкнуть для себя. А мы все взрослые люди и знаем, на что идем. У нас такая работа. Твое дело — говорить, наше дело — тебя защищать любой ценой. Мы воины, и, как любит говорить принц-бастард Элмар, таков наш путь. И не говори, что ты впервые это слышишь. Наверняка Амарго уже не раз с тобой беседовал на эту тему. Пойдем спать.

— Не хочу я спать. Вам хорошо, вы водки дернули как следует и спите. А мне нельзя. И трава меня что-то не берет… Кантор, у тебя ничего другого нет?