Читать книгу "Палач - Виктория Крэйн"

И снова в мои мысли ворвался Люциан. Мой Серебряный Принц. Моя несбыточная мечта. Слезы покатились по моим щекам. Я должна была с ним проститься, смириться с тем, что чему-то не суждено случиться. Свыкнуться с мыслью, что он останется для меня всего лишь одним из приближенных Князя, его Палачом, а я буду его хозяйкой. Ведь он служил Князю, а значит, станет служить и Княгине. Я представила, как буду требовать от него проучить нерадивую служанку, и тут же помотала головой. Я никогда не сделаю подобного. Я по себе знала, как тяжела его карающая рука. Всю жизнь я буду носить на спине его метки.

Я поднялась и разделась. Я еще ни разу не видела свою спину после того, как сняли повязки. Я должна набраться храбрости и увидеть эти шрамы.

Я подошла к зеркалу и, повернувшись к нему спиной, взглянула через плечо. Слезы мешали мне отчетливо видеть, я проморгалась и замерла как столб. Сеть тонких шрамов покрывала мою спину. Они были красноватого цвета, причудливым образом пересекались и рисовали на моей спине узор, точно повторяющий татуировку Люциана. Как ему это удалось? Я не знала. «Магия!» — благоговейно прошептала я и горько-горько заплакала. Люциан заклеймил меня, поставил на мне свою метку. «Это моя собственность», — словно кричали эти шрамы. «Собственность… — сквозь слезы повторяла я, — собственность…». И он отдал меня другому… Или отдаст сегодня ночью.

Я не знаю, сколько так простояла у зеркала. Время для меня остановилось. Голова была пуста.

Вернулись дамы, чтобы одеть меня к торжеству. Все они были в черном и красном. Они говорили что-то о ритуале, но я не прислушивалась. Меня одели в длинное белое шелковое платье. Я осталась босой. На секунду я удивилась и спросила про мой свадебный наряд, но мне сказали, что наряд этот предназначен для общих торжеств, а сейчас меня ожидает нечто особенное, то, что соединит меня с Князем и сделает меня его Княгиней. Как необычно, но мне было все равно. Меня не отпускали мысли о клейме на моей спине и о том, кто поставил это клеймо. Где он сейчас? Наверное, тоже готовится к ритуалу.

Служанка поднесла мне на подносе бокал вина и сказала, что его прислал Люциан с настоятельным пожеланием выпить его до капли перед торжеством. Я кивнула головой, протянула руку за бокалом, а потом до меня дошло, кто именно прислал мне вино, и бокал выпал у меня из рук, оставив несколько розовых пятен на подоле моего платья. Никто этого не заметил, а я подумала, что капли эти похожи на кровь. На мою девственную кровь, и я почему-то испугалась. Меня охватило нехорошее предчувствие, будто должно случиться что-то непоправимое.

Я спросила, ждет ли уже нас епископ, но мне лишь ответили, что все давно готово, и что меня ожидает Князь.

А потом мы пошли по лестницам вниз. Женщины в длинных черных и красных платьях и я одна — в белом. Светлое пятно на зловещем фоне. Я чувствовала себя обреченной на заклание овечкой, и никак не могла избавиться от этой мысли.

Мы спустились в глубокие подвалы замка. Я прожила здесь большую часть жизни, но и понятия не имела о существовании оных.

Перед нами открылся огромный темный округлый зал, вдоль его стен стояли люди — гости на нашей свадьбе и знатные приближенные Князя. Каждый из них держал в руке зажженный факел. В самом центре, у высокого черного узкого постамента, который я не могла назвать ничем иным, кроме как алтарь, стоял сам Князь. На нем был черный, подбитый алым плащ, черная рубашка и черные же бриджи, заправленные в высокие сапоги. Его волосы цвета воронова крыла были распущены и ниспадали на широкие плечи. Он шагнул ко мне, протянул руку, и сопровождающие меня дамы расступились, оставляя меня наедине с женихом.

Я вложила ладонь в протянутую руку и недоуменно подняла на Князя глаза. То, что здесь происходило, никак не напоминало свадьбу, которую я ожидала. Это было похоже на жертвоприношение, и жертвой была я. Мне стало страшно. И не просто страшно — жутко. И тут глаза Князя полыхнули багряным, и я утонула в его глазах. Мой разум оказался во власти чего-то темного, могущественного, неумолимого. Я судорожно вспоминала слова молитвы, но голова моя была пустой и легкой. Тело меня не слушалось. Ноги сами понесли меня к алтарю. И я легла на него, головой к Князю, босыми ногами к гостям. Присутствующие шагнули ближе и подняли выше свои факелы. Князь сзади склонился надо мной и разорвал на мне платье. Я осталась лежать на белой ткани совершенно обнаженной. Открытая взглядам всех присутствующих. Я безмолвно кричала, но рот мой даже не раскрылся. Я пыталась пошевелить рукой или ногой, но не смогла.

Боже, боже, помоги мне, молила про себя я. Но Бог вряд ли мог услышать мой призыв из самых глубин ада, в котором я очутилась.

Князь обратился к присутствующим с речью, но я не могла разобрать слов — в моей голове стоял гул. Сердце колотилось так, что мне казалось, оно сейчас само выскочит у меня из груди. Раздались крики — это гости приветствовали Князя. А потом все вдруг разом смолкло, и из-за спин гостей вышел Люциан. Он был весь в белом — узкие штаны, сапоги, рубашка и плащ. Его серебряные волосы были распущены так же, как и у Князя. Глаза его горели словно звезды в зловещей полутьме зала. Облик его вызывал ощущение неизбежности. Он был карающим Архангелом на этом адском пиру. Сразу же отдались резкой болью мои шрамы, и я словно пришла в себя.

Что происходит? Что со мной собираются сделать? Убить? Принести в жертву на этом алтаре? Ведь не просто же так в день нашей помолвки Князь с Палачом обсуждали мою девственность.

Люциан подошел к алтарю, встал у меня в ногах. Князь стоял у меня в изголовье. А я оказалась между этими двумя мужчинами, каждый из которых имел влияние на мою судьбу.

Они обменялись короткими фразами на неизвестном мне языке. И тут разом погасли все факелы, а над нами вдруг открылось небо, и бледный свет луны упал прямо на меня. Князь опустился за моей головой на колени и положил мне на плечи руки, прижимая меня к алтарю. Люциан склонился надо мной и вдруг согнул мои ноги в коленях. Тут же из теней к нам шагнули две фигуры, они положили руки мне на колени и широко их развели, открывая меня Люциану.

Если бы я могла кричать, я бы закричала. Люциан стоял между моих ног. Легкий ветерок развивал его светящиеся в лунных лучах волосы. Он посмотрел мне в глаза, и я стала молить его взглядом: «Люциан, Люциан! Помоги мне, помоги! Спаси меня!» Все свою силу вложила я в этот призыв, всю душу. Глаза его полыхнули, и в следующее мгновение случилось две вещи: Палач резко проник своими длинными пальцами в мое лоно, разрывая мою девственность, а Князь запустил клыки мне в горло, и я слишком поздно отгадала загадку ночной жизни замка: Князь и его приближенные оказались вампирами.

Ко мне вдруг вернулись голос и силы. И я закричала. И забилась на алтаре. Но меня держали крепко: Князь за плечи, двое за ноги, а рука Люциана все еще была во мне. Она не двигалась, но причиняла мне боль. Не так я надеялась лишиться невинности, совсем не так. В объятиях мужчины, в постели, а не… не… на глазах у всего замка, от руки Палача.

Я начала слабеть: Князь пил мою кровь. Я чувствовала, как часть ее стекает сбоку… Крик мой прервался, я захлебнулась и замолчала. Кружилась голова, я увидела звезды — близко-близко. И я поняла, что умираю. Тело мое сделалось легким, невесомым. Я начала подниматься в воздух. Еще чуть-чуть — и я увижу внизу свое распростертое окровавленное тело. Но прежде, чем это произойдет, я должна попрощаться с одним человеком: с Люцианом. И я посмотрела на него. И он ответил мне взглядом. «Прощай, — произнесла я одними губами. — Знай, что ты всегда был моей мечтой». Казалось, он меня услышал, потому что вдруг как-то весь подобрался, и я услышала в голове его голос: «Ты должна решить сейчас, Мири, пока не стало слишком поздно. Твоя душа покидает тебя. Хочешь ли ты жить вечно во Тьме или же желаешь остаться такой, какая ты есть — со своей бессмертной душой и продолжать жить при солнечном свете? Выбор за тобой!» «Я хочу жить при солнечном свете, с душой», — так же мысленно ответила я. «Да будет так!» — произнес Люциан, и его рука покинула меня. В ту же секунду Князь оставил в покое мое горло, а потом надо мной появилась его рука. Длинным ногтем он раскрыл вену на своем запястье и приложил к моим губам.