Читать книгу "Тайное сокровище Айвазовского - Юлия Алейникова"

— Ах вот как? Это, должно быть, она вам рассказала? — насмешливо поинтересовался ничуть не впечатленный Никита.

— Не угадали. Она о вашем Мите вообще никогда не упоминала, не считала важной темой. Я почерпнула информацию из их переписки, — ловко парировала Маша, сопроводив комментарий сладчайшей улыбкой.

— Переписки? — озадаченно нахмурился Никита, но тут же нашелся: — Значит, любите читать чужие письма?

— Только с позволения адресата, — не поддалась она. Раздражение и обида все еще клокотали в душе, добавляя обычно добродушной Маше язвительности.

— Вы же сказали, ваша бабушка умерла? — не унимался младший Кирилин, улыбаясь не менее приятной улыбкой, сильно смахивающей на волчий оскал.

— Именно, — подтвердила Маша, чувствуя неудержимое желание наорать или наговорить бессмысленных гадостей.

— Кто же вам тогда позволил читать чужие письма? — ловко завершил ход Никита.

— Пофантазируйте! Бабушка умерла полгода назад, а я вам не говорила, что читала письма только вчера. — Маша слегка передернула факты, но это только для того, чтобы утереть нос этому бахвалу. Для такого дела можно.

— Вы врунья и авантюристка, — первым потерял лицо Никита. — Не смейте больше здесь появляться!

— О, можете не беспокоиться, вряд ли мне когда-нибудь еще захочется встретиться с таким утонченным и воспитанным семейством. В крайнем случае могу сходить на рынок, постоять у овощного прилавка, — не осталась в долгу Маша.

После этого они дружно развернулись к выходу и, не сговариваясь, ломанулись в дверь. Кое-как протиснулись одновременно в дверной проем, выскочили на улицу и бросились в разные стороны.

— Хам, — пряча в сумочку платок, поставила точку в беседе Маша.

— Нахалка, — поправляя галстук, вынес приговор Никита.

Глава 6

Нотариус, который вел Машино наследственное дело, сказал, что запрос нужно отнести в банк самой, так надежнее, чем отправлять по почте. После работы она отправилась на Невский в головной офис — предстояло выяснить, сколько счетов имелось у бабушки, и известить банк о вступлении в права наследования. Слава богу, банк находился недалеко от метро и открыт был до девяти вечера. Очень удобно для работающих вкладчиков, рассуждала Маша, поднимаясь по мраморной лестнице на второй этаж. Роскошное здание XIX века строилось специально под банк, и теперь, отреставрированное и приведенное в порядок, впечатляло бронзой, мрамором и хрустальными люстрами. Неплохо живут банкиры: диваны все кожаные, пальмы в кадках, кондишен, плазменные информационные экраны, ковровые дорожки. Здорово, наверное, здесь работать. Не то что у них в архиве — пыль, духота, единственная форточка открывается на весь отдел.

Маша как раз выбирала на экране нужную услугу, чтобы взять талон, когда услышала над самым ухом знакомый голос. Голос, который не рассчитывала когда-либо услышать.

— Так-так. Решили нас измором взять?

Она обернулась. Так и есть — над ней нависал Никита Кирилин.

— Добрый день, — сдержанно-равнодушно поздоровалась Маша. — Чему обязана приятностью встречи?

— Это скорее стоит спросить у вас, — засовывая руки в карманы брюк, спросил Кирилин. — Вы же ко мне явились.

— К вам? — она совершенно искренне удивилась.

— Вы хотите убедить меня, что явились сюда открыть счет? — криво усмехнулся Кирилин.

— Вообще-то нет. Мне надо передать банку запрос от нотариуса, — тряхнула перед его носом бумагой Маша. — И вообще, откуда вы здесь взялись? Вы что, следите за мной?

— Наверное, для вас это огромная неожиданность, — наигранно проговорил Кирилин, — но я здесь работаю. — Он кивнул на бейджик: «Кирилин Никита Михайлович. Заместитель начальника Управления корпоративной деятельностью». — Вы позволите?

— Будьте любезны. Заодно, может, подскажете, к кому мне обратиться, — протянула ему запрос Маша.

— Гм-м, — прогудел Кирилин, разглядывая бумагу. — Вот, «прочие вопросы», — ткнул он пальцем нужную строчку на экране. — И прежде чем расстаться, хочу вас попросить не присылать больше к нам своих знакомых с дурацкими предложениями выкупить дневники деда. Ни продавать, ни отдавать, ни дарить их вам мы не собираемся. Я скорее их с паштетом съем.

— Что я, простите, сделала? — вытаращилась на него Маша, не веря собственным ушам.

— Вы забыли? Охотно напомню, — в очередной раз язвительно улыбнулся Кирилин. — Вчера нам нанес визит молодой человек, представившийся работником какого-то фонда. Предложил выкупить для музея, понятия, кстати, не имею, какого, дневники деда. Видите ли, Дмитрий Борисович Кирилин был выдающимся историком современности. Скажите, вы нас за идиотов держите? Или вам показалось, что мы за три сребреника мать родную готовы продать? В данном случае бабушку.

— Вы, должно быть, бредите! — возмущенно воскликнула Маша, до глубины души задетая изобретательностью и подлостью семейства Кирилиных. — Я никого к вам не посылала. И не такое уж светило был ваш дед, чтобы я его каракули у вас за деньги торговала, — теряя самообладание, заявила Маша, сама устыдившись своей грубости. — И знаете что, если мы с вами не дай бог еще где-то случайно столкнемся, здороваться со мной и уж тем более заводить беседу не обязательно. — На этом она решительно развернулась и двинулась в противоположный конец зала.

— Мария Владимировна, что-то вы сегодня не в духе? — покашливая, прогнусавил Николай Вениаминович, присаживаясь на краешек соседнего стола и пытаясь вложить в свое замечание максимум чувственности посредством легкой хрипоты и придыхания в голосе.

Маша почувствовала легкий приступ тошноты.

Николай Вениаминович был сотрудником Института истории и частенько появлялся в архиве. Работал над докторской.

Он был женат, гнусав. У него были длинные, неприятного буро-ржавого цвета волосы, серый клетчатый пиджак с замшевыми заплатами на локтях, нездоровый цвет лица и завышенная самооценка. И он постоянно подбивал к Маше клинья. Сама же Маша его с трудом переваривала. У него были всегда влажные руки и плохо пахло изо рта.

Когда над ухом раздался знакомый гнусавый голос, лицо ее непроизвольно сморщилось, словно она глотнула уксуса.

Ответить Николаю Вениаминовичу она не успела. Вмешалась Ирина Кондратьевна, снова что-то разыскивавшая на чужих столах.

— Машенька, а и правда вы сегодня какая-то хмурая. Неприятности? — рассеянно спросила она, пытаясь дотянуться до верхней полки стеллажа.

— Да нет, — пожала плечами Маша, но вспомнила вчерашнюю встречу в банке и, пользуясь случаем, решила излить коллегам душу, больше-то некому. К тому же они все равно были в курсе ее неудачного визита к семейству за дневниками. — Кирилина-младшего вчера в банке встретила, — поведала она, обращаясь к присутствующим здесь же Алле и Татьяне Константиновне. — Вы представляете, он обвинил меня в том, что я подсылаю к ним каких-то людей, чтобы те выкупили дневники этого полоумного Мити якобы для какого-то фонда. Ненормальные! — возмущенно потрясла головой Маша. — Они что, выдумали этот бред, чтобы потом в мошенничестве меня обвинить? Я кого-то подсылала!