Читать книгу "Точка возврата - Анна Яковлева"

Женька пыталась слепить пельмень, но не рассчитала порцию фарша, фарш вылез наружу, края кружка размокли и не склеивались – пельмень был загублен. Женька с досадой сковырнула фарш в миску, скомкала кружок из теста. Нет, это не пельмень – это ее жизнь загублена! Руки дрожали.

Где носит этого Халтурина? Черт возьми, привел и бросил на растерзание обожающей мамочки!

Хлопнула дверь, на кухне возник розовощекий Евгений – желанный, красивый и сильный, мужчина из другой жизни. Женька отвела затравленный взгляд. Халтурин не заметил состояния Жени, умилился картине: его женщины лепят для него (ха!) пельмени.

– Как дела? О чем болтаете? – Не ожидая ответа, счастливый Халтурин подхватил Артема, вынес мальчика в комнату, оттуда понеслись звуки артиллерийского боя.

Артем в каске, с автоматом вбежал на кухню:

– Ма! Смотри, что дядя Женя купил мне!

Следом за Артемом появился Евгений, тоже в каске и с автоматом.

Ольга Кирилловна растрогалась:

– Сам еще мальчишка, хоть и крутой эксперт. Знаете, Женя, какие ему предлагали условия в Америке – мечта. А он, нет, ни в какую, только в России, говорит, можно получить бесценный опыт управления. Не наигрался.

– Да, конечно, – комкая второй пельмень, криво улыбнулась Женя.

Силы покинули девушку. Все напрасно. Это очевидно – никогда мама Евгения не будет считать ее достойной партией своему мальчику. Так и есть – они не пара.

– Ему бы не мешать, – полушепотом продолжила Ольга Кирилловна, прислушиваясь к звукам военных действий в комнате, – и он сделает отличную карьеру. А что такое мужчина без карьеры? Вы согласны?

– Конечно, – выдавила Женька и скомкала новый кружок из теста.

– Вы, наверное, редко лепите пельмени? – добила Женьку Ольга Кирилловна. – Сейчас молодые ничего уже сами не делают, жалеют время. А чем вы занимаетесь? Есть у вас хобби?

– Ольга Кирилловна, я работаю секретарем, после работы читаю дамские романы, женские детективы и детские сказки. Еще я люблю поспать. Артем! – Женька сорвалась с места и ринулась в гостиную. – Артем, сынок, нам срочно надо домой. Я совсем забыла, мама просила меня приехать пораньше…

Евгений попытался отговорить Женю, но она была непреклонна, и Артем, несмотря на оказанное посильное сопротивление, через минуту уже стоял в полном снаряжении, в шапке и комбинезоне, похожий на мультяшного космонавта.

– Женя, подожди, я вас отвезу, – Халтурин накинул куртку.

Женька схватила пуховик, рванула дверь, на ходу застегиваясь, крикнула:

– До свидания!

– До свидания, – проворковала Ольга Кирилловна и прислушалась к сердцу: оно сжалось от тревоги.

* * *

…Москва перед Новым годом пульсировала и гудела, и Халтурин не без удивления обнаружил, что он урбанист: прямо наслаждался скоплением машин, людей и огней. Невыразимое удовольствие испытывал в гипермаркетах «Ашан» и в «О, кей». Как это, однако, приятно – покупать не то, что есть, а то, что любишь.

После того неудачного семейного вечера он не виделся с Женькой – обида не давала.

Пока вез Женю домой, не оставлял надежду что она все объяснит, но Женя только мотала головой, а у подъезда с отчаянием прошептала:

– Нам не надо встречаться. Я так решила.

Дома рассерженный Евгений спросил у мамы, что случилось, почему девушка унеслась, как ошпаренная, мама призналась, что сама ничего не понимает. Евгений еще какое-то время терялся в догадках, потом списал все на женские штучки и принял решение встречать Новый год в Москве. «Остынет, тогда и поговорим. Еще одна Грета, только провинциальная», – пришел он к печальному выводу.

И вот уже второй день Евгений с маминым списком мотался по столице.

Елку украсили, шампанским запаслись, пельменей налепили, торт испекли. Осталась всякая мелочь, которая делает праздник праздником – свечи, хлопушки, петарды, бенгальские огни и настольные фейерверки.

Сколько себя помнил Евгений, новогоднюю ночь он всегда проводил дома, традиция не нарушалась никогда и ни при каких обстоятельствах. Живя за границей, Халтурин прилетал на Новый год домой, так что все было как всегда, не считая одного незначительного обстоятельства: дом его уже был не с мамой.

И чем ближе подбирался праздник, тем тяжелей становилось Евгению.

Нет, он не изнывал от любви, не умирал от ревности, как в период сумасшедшего романа с Гретой. Все было совсем не так, и будь Халтурин моложе, он, скорее всего, отмахнулся бы от того странного чувства, которое испытывал к Хаустовой. Это был коктейль из щемящей жалости и нежности. К этому коктейлю изредка примешивалось удивление Женькиной страстностью в их первую ночь. Больше ничего Халтурин не испытывал, но и этих чувств оказалось достаточно, чтобы вдали от Хаустовой Евгений боролся с желанием ласкать девушку, пока она не воспламенится, как в первый раз…

Халтурин вошел в прихожую, поставил пакеты и уже хотел крикнуть, что пришел, но его остановил мамин голос:

– Она ему не пара.

– Пара – не пара, – низким, старческим голосом возразила бабушка, – зачем ты все время лезешь в его жизнь? Ты хотела, чтобы Женечка уехал?

– Хотела, – подтвердила Ольга Кирилловна.

– Разве не ты плела интригу, пока не убедила мужа этой бесстыжей вертихвостки, как ее, Греты, устроить командировку Женечке на завод?

– Устроила, – опять, как на уроке, повторила Ольга Кирилловна.

– Какой ценой ты это устроила? Молчишь? А теперь ты судишь о девушке, не зная ее совсем.

– Но ему же в Лондон нужно, а если он женится, никакого Лондона не будет! Она же сразу родит, это же ясно!

– Дети – это благодать Божья, Оля. Женечке уже давно пора пеленки стирать, зачем ты мешаешь ему?

– Да ничего такого я и не сказала, – отбивалась Ольга Кирилловна. – Если б она любила нашего Женю, она бы боролась за него!

– Оля!

– Ну, виновата, да! И что теперь делать? – со слезами в голосе воскликнула Ольга Кирилловна.

Евгений решил, что достаточно услышал, крикнул из прихожей:

– Ма, я пришел!

– Скажи все Женечке, пусть сам решает, – подтолкнула бабушка и, не оставив дочери времени на сомнения, позвала внука: – Иди сюда, Жень.

Халтурин вспомнил детство.

Отец ушел от них, когда Жене было одиннадцать лет, и они больше его не видели.

Мама всегда уважала сына как личность. Жеке не приходилось защищаться от давления, унижения, отстаивать свои взгляды. Начиная с кружков и факультативов, Жека сам выбирал занятия по душе.

Многие друзья жаловались на предков, а Евгений не мог даже искренне посочувствовать – настолько далеки были его отношения с мамой от того, что ему приходилось слышать. Единственное, что отравляло жизнь, – взрослые мужчины-родственники. Они в один голос твердили, что Евгений – маменькин сынок. Почему-то мужчин задевала привязанность сына к матери, почитание, с которым Жека относился к ней. Что было в этом плохого – Евгений не понимал, и старался избегать людей, унижающих его.