Читать книгу "Король Волшебников - Лев Гроссман"

— Полностью тебя понимаю, — сказал Квентин.

— Пока ничего, но мне нравится пробовать. Томас. — Он сунул Квентину свою лапку, как маленький посол чуждой цивилизации. Бедный пацан. Страдает от хронического невнимания родителей и потому пристает к гостям. Квентину вспомнилась Элинор с острова Дальний.

Квентин, беззастенчиво пользуясь заброшенностью ребенка, пожал ему руку. Не потому, что жалел Томаса (хотя в самом деле жалел), а потому, что тот был ценным союзником. Взрослые без волшебной пуговицы никогда в Филлори не входили, только дети. Туземный проводник в качестве наживки — самое то. Если пустить юного Томаса вперед наподобие гончей — кинуть подкормку в воду, — портал-другой, глядишь, и откроется.

— Принеси чего-нибудь выпить, — попросил Джоша Квентин, увлекаемый Томасом прочь. И увел за собой Поппи: в этом скорбном поезде он не собирался ехать один.

Вскоре, без особых расспросов со стороны Квентина или Поппи, выяснилось, что родители Томаса купили дом Четуинов пару лет назад у детей Фионы и что их семья находится в какой-то дальней родственной связи с Пловером. Отсюда, возможно, и деньги. Томас чуть с ума не сошел, услышав про новый дом. Ох и завидовали ему другие ребята в школе! Теперь у него новые друзья, потому что раньше он жил в Лондоне, а теперь в Корнуолле. Новые друзья лучше старых, и скучает он только по зоопарку, по экспозиции «Дождевой лес». А Квентин бывал когда-нибудь в Лондонском зоопарке? Кого бы он выбрал: азиатского льва или тигра с Суматры? Знает ли он, что есть такая обезьянка «красная тити»? Это не плохое слово, она в самом деле так называется. Согласен ли Квентин с тем, что детей в экстремальных обстоятельствах убивать можно и даже нужно?

На буксире у Томаса они исследовали верхний этаж со всеми чуланами, а после чердак. Сделали семь-восемь кругов по громадному газону за домом, обращая особое внимание на норки разных зверьков, на страшные деревья и кустарники, где запросто может спрятаться человек. Джош в это время доставлял по подпольной железной дороге джин с тоником и вручал его Квентину при каждом пересечении, как «Геторейд» марафонцу.

Могло быть и хуже. С задней террасы открывался еще более величественный вид, чем с парадной. Корнуоллскую глубинку превратили в настоящую современную резиденцию, включая бассейн, не кажущийся анахронизмом благодаря мастерству дизайнера. Простирающийся далее пейзаж с картины Констебла — зеленые холмы, бурые пашни и деревеньки — постепенно меркнул в вязком золотом свете английской вечерней зари.

Томас наслаждался ролью экскурсовода, Поппи показывала себя с самой выгодной стороны. Можно было подумать, что ее эта игра интересует даже больше, чем Квентина, — видно, ей частенько приходилось работать почасовой няней.

Экскурсия, как и следовало ожидать, закончилась в детской. К половине одиннадцатого даже Томас со своей титанической жаждой жизни притомился играть в «найди Филлори». Комната была просто огромная, его маленькое личное королевство. Лишняя кровать в виде космической ракеты напоминала об одиноком детстве и веселых совместных ночевках, неведомых Томасу. Компания, Джош и Джулия в том числе, разместилась на ковре всех цветов радуги. Внизу, вырождаясь из коктейль-пати в обыкновенную пьянку, продолжала бушевать вечеринка.

Пора, кажется, уходить: теперь уже не Томас надоедает им, а они ему. Можно попробовать Стоунхендж, как Джош предлагал… но не раньше, чем этот мост прогорит до самых опор.

Есть, в конце концов, и другие игры. Сыграв в пьяницу, кусачих зверей и крестики-нолики, перешли к настольным: «Улике», «Монополии» и «Мышеловке». Потом Томас совсем устал, а остальные так набрались, что следовать правилам стало трудно. Зарываясь все глубже в шкаф и раннее детство Томаса, они откапывали игры для самых маленьких вроде «Войны», «Змей», «Лестниц», «Хай-хо, черри-о». Дошла очередь до «Море волнуется», где стратегических элементов нет вовсе. Главное — выиграть спор, кто будет дельфином, а дальше все решит случай.

Квентин, прихлебывая теплый джин с тоником, чувствовал вкус поражения. Так умирают мечты: среди пластмассовых фишек, с ревущей внизу вечеринкой. Они будут продолжать поиски, испробуют все первые двери; но сейчас, лежа (насколько позволяли длинные ноги) на кроватной ракете Томаса, Квентин в первый раз осознал, что возвращения может и не случиться. В Филлори, возможно, прошли века, и дождь у безымянного ныне залива размывает, как сахарные кубики, руины Белого Шпиля. Гробницы короля Элиота и королевы Дженет заплел плющ, и тонкие часовые деревца растут вокруг них. О Квентине Пропащем рассказывают легенды, называя его, как Артура, бывшим и будущим королем. Но он, в отличие от Артура, не вернется из Авалона и навсегда останется бывшим.

Ну что ж. Дом Четуинов, где все это начиналось, для финала самое подходящее место. Самое смешное, что здесь не так уж и плохо. У него есть друзья. Есть деньги (вернее, они есть у Джоша, но это неважно). Есть магия, алкоголь, секс, разные вкусности. Есть Венеция и чистый зеленый Корнуолл. В этом мире куда больше хорошего, чем ему представлялось — какого хрена он еще жалуется?

Когда-нибудь у него будет такой же дом. Такой же сынишка, как Томас, уснувший прямо при верхнем свете — маленький бегун, разрывающий финишную ленту во сне. Будет прелестная миссис Квентин (Поппи? Нет уж, увольте), и Филлори уйдет в область мечты, где первоначально и пребывало. Побыл королем, и хватит. Он постарается взять от реальной жизни как можно больше по примеру всех остальных. Какой же он герой, если даже этого не потянет?

Джулия пихнула его ногой. Они, не сговариваясь, решили во что бы то ни стало доиграть до конца, и сейчас была его очередь. Квентин бросил кубик и продвинулся на две волны вперед. Джош (кит) шел впереди, Джулия (осьминог) прочно занимала второе место, Поппи (рыбка) и Квентин (медуза) сражались за третье.

Джошу на очередном броске выпала шарада.

— Кау! — сказал он. — Кау! Кау!

— Чайка, — хором сказали все. Квентин вспомнил, как был диким гусем. Джош метнул кубик снова, Джулия икнула, Квентин завалился в бесконечно мягкие, чудесно пахнущие подушки за спиной Поппи. Отсюда ему было видно, что Поппи носит стринги. Кровать понемногу входила в штопор — нельзя же столько пить, в самом деле. Выйдет она из штопора или наберет скорость и накажет его за все прегрешения?

— Кау! — сказал Джош.

— Хватит уже, — пробурчал Квентин.

— Кау! Кау!

— Сказали же тебе: чайка.

Яркий свет резал глаза. Квентин сел.

— Знаю, чувак, — сказал Джош. — Я слышал.

— Кау! — Крики не прекращались, а кровать не столько вращалась, сколько покачивалась. Все замерли.

— Быть не может. — Поппи, отреагировав первой, спрыгнула с кровати и оказалась в воде. — Черт! Не может такого быть!

В небе палило солнце. Любопытный альбатрос кружил над ними, наводя справки.

— Господи! — подскочил Квентин. — Мы сделали это! Сделали!

Они прорвались. Никакой это не финал: все начинается заново. Квентин раскинул руки, подставил солнцу лицо. Возрожден! Джулия рыдала так, будто сердце у нее разрывалось. Они вернулись. Мечта вновь стала реальностью. Их колыхали филлорийские волны.