Читать книгу "Злой рок Сейшельських островов - Марина Белова"

– А кто похоронами занимался?

– Лида и занималась, во всяком случае, это она в редакцию позвонила. А родственников у Павла не было. Детей не нажил, – ответила Маргарита Петровна на еще не заданный вопрос. – Кто же будет заниматься его похоронами, как не бывшая жена?

– Могли соседи.

– Могли, конечно. Но мне все равно кажется, всем занималась Лидка. Они и после развода хорошие отношения поддерживали. К тому же она директор ресторана «Волна». Скорей всего, там поминать будут.

– Маргарита Петровна, а вы Кудрявцева Ивана Петровича помните?

По ее лицу пробежала тень.

– Кудрявцева? – переспросила она. – Мэра нашего?

– Да, он тоже отдыхал на Сейшелах. Увы, его тоже привезли с островов в гробу.

– Не поняла. Они что же подрались?

– Из-за чего им было драться? – вкрадчиво спросила я.

– Да так. Дела давно минувших дней, – захотела свернуть разговор Маргарита Петровна, но я, словно клещ, вцепилась в свою собеседницу:

– Нет, они не подрались. Иван Петрович умер от сердечного приступа. Поговаривали, будто бы Кудрявцев боялся, что его обвинят в смерти Павла Алексеевича. Давняя вражда не давала покоя им обоим. Что скажите, Маргарита Петровна?

– Так ведь давно это было. Если бы не тогда Кудрявцева сняли, сняли бы позже – дело времени. Он многим на верху не нравился. И вроде неплохой, – пожала плечами Маргарита Петровна, – да видно, не уживчивый был.

– Надо понимать, Бабенко приложил руку к тому, что Кудрявцева сняла? Что он сделал? Напечатал компромат? – попыталась я угадать и попала в точку.

– Да, но Павел Алексеевич, не тот человек, который стал бы печатать в газете непроверенные факты. Передача взятки была запечатлена на пленке. Снимок был подлинный.

– А кто сделал снимок, не знаете?

– Разве о таком будут говорить? Бабенко не выдал своего корреспондента. Во всяком случае, мне его фамилию не называл.

– Теперь уж и не скажет. Раиса Петровна, вы мне назовите последнее место работы Павла Алексеевича.

– Он работал в рекламном агентстве, которое занимается наружной рекламой. Как же оно называется? Вспомнила! «Галатея». А находится оно на улице Куйбышева, дом двадцать пять. У меня подруга через два дома от этого агентства живет. Ее дом двадцать первый, значит, офис «Галатеи» в двадцать пятом.

Глава 22

Подруги мои со мной на связь не выходили. Я попробовала набрать Алину, но она трубку не взяла. Степа тоже не отвечала. Поэтому я решила в одиночку навестить рекламное агентство «Галатея».

«До улицы Куйбышева рукой подать, – подумала я, выходя от Маргариты Петровны. – Если уж взялась за Бабенко, то надо до конца все о нем выяснить. Мне всего-то и надо знать, почему с ним расплатились путевкой? Если только он не соврал, конечно».

Мне даже не потребовались услуги такси или общественного транспорта. От редакции вечерней газеты до рекламного агентства я дошла за пять минут. О смерти Бабенко здесь уже знали. В холле офиса висел траурный портрет Павла Алексеевича, перевязанный черной лентой.

– Здравствуйте, – поздоровалась я с охранником, который преградил мне дорогу. – Мне нужно к директору агентства.

Парень оказался весьма разговорчивым товарищем.

– Директора сейчас нет. Если хотите заказать у нас рекламу, то заказы принимает Людмила Владимировна Мирошниченко, заместитель директора. Это в том конце коридора, – сказал охранник и рукой показал направление.

Я посмотрела в ту сторону, где сидела заместитель директора. «А может, она мне и нужна, эта Мирошниченко? Главное, чтобы этот тип меня пропусти, а там разберемся, у кого спросить. Но на мои вопросы может ответить и бухгалтер, и сослуживцы Бабенко, и эта Мирошниченко. И это даже к лучшему, что меня отсылают к женщине. Женщина с женщиной всегда общий язык найдет», – подумала я.

– Спасибо, я как раз сюда пришла на предмет рекламы, – поблагодарила я и ушла в указанном направлении. – Если Мирошниченко принимает заказы, то должна знать, кто отблагодарил Бабенко, – пробормотала я себе под нос.

Остановившись под дверью кабинета, я, прежде, чем постучать и войти, прислушалась к голосам, которые доносились из кабинета. Речь шла о похоронах Бабенко.

– Хорошо, что мы пошли на похороны. Людей мало было, – докладывала женщина, судя по голосу, совсем молодая. – Бывшая жена, соседи, мужчина из вечерней газеты, кажется, теперешний главный редактор и еще двое, вроде бы с ним отдыхать ездили – вот и все, кто пришел проводить Павла Алексеевича. Вот уж не повезло! Так радовался, так радовался… И надо же было такому случиться, – запричитали за дверью.

– Судьба такая, видно.

– Он ведь, Людмила Владимировна, меня спрашивал: «Что тебе, Маша, привезти». А я ему сказала, что ничего мне не надо, лучше сами живыми и здоровыми возвращайтесь. А ведь ляпнула просто так! Как будто в тот момент у меня в голове что-то промелькнуло нехорошее такое.

– Маша, ну это ты придумываешь, – одернула ее Людмила Владимировна.

– Нет, правда! Помните, что я Егоровой предрекла перед свадьбой? Не выходи за Петрова замуж. Только деньги на свадьбу потратите, а жить не будете. Так и сталось – через полгода разбежались в разные стороны. И Михайловне я советовала проверить печень.

– Тоже мне Кассандра! Михайловне все советовали. Она же ходила желтая, как лимон. По всем признакам у нее была желтуха. Вот что, Мария, забирай свои эскизы и иди работать. И над слоганом подумай, этот не подойдет. Павел Алексеевич на помощь тебе уже не придет. Никто за тебя работать не будет!

– Да уж, – вздохнула Мария. – Вот уж у кого голова варила. Лучше его никто рекламу не делал.

Дверь начала открываться, и я едва успела отскочить в сторону, чтобы меня не сшибло.

– Это кабинет Мирошниченко? – спросила я рыжую девчонку, бочком выходящую из кабинета и держащую в руках несколько рулонов ватмана.

– Людмила Владимировна, к вам, – крикнула она в кабинет и, перехватив рулоны, пошла вглубь коридора.

С мыслью «Надо бы с этой Машей тоже поговорить» – я посмотрела девушке вслед, чтобы узнать в какую дверь она войдет.

– Входите. Вы ко мне? – окликнули меня из кабинета.

За столом сидела женщина приблизительно моего возраста одетая так, будто пришла на праздник. Легкий сквознячок – дверь продолжала быть открытой – колыхал широкие рукава шифоновой блузки и воротник в форме пышного волана. Женщина поежилась от холода. Я поторопилась войти и захлопнуть за собой дверь.

– Вы по поводу рекламы? – спросила дама.

– Нет, я по поводу смерти Бабенко Павла Алексеевича.

Женщина вскинула брови и с удивлением посмотрела на меня.

– А вы, собственно, кто?