Читать книгу "Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму - Евгения Сафонова"

Лод вернулся, когда я уже разделась и, оставшись в одной рубашке, забралась под одеяло. Иллюранди бросил перину поверх шкуры, так что холода от каменного пола, скрытого под ковром, совсем не ощущалось.

Но когда я увидела колдуна — невольно подскочила.

— Тебе плохо?!

— Я наложил на комнату очень надёжную защиту. — Лод тихо опустился в кресло. Открыл ящик стола и, к моему удивлению, достал кристалл с энергией Кристы. — Но она требует много сил.

Сидя в своей импровизированной кровати, я тревожно вглядывалась в его осунувшееся лицо: под глазами синяки, и без того бледная кожа сравнялась цветом с мелом.

Цена магии…

Лод сжал кристалл в дрожащих ладонях. Зажмурился, и свечение, наполнявшее камень изнутри, стало меркнуть одновременно с тем, как бледнели тёмные круги под глазами колдуна. Когда кристалл обратился в обычный безжизненный камень, Лод достал другой.

После третьего он уже выглядел не хуже обычного.

— Другое дело. — Колдун удовлетворённо отложил опустевший кристалл в сторону. Пальцы его больше не дрожали. — Видишь ли, у каждого мага есть определённое количество сил, которое он может потратить на заклятия. Израсходуешь все — начнёшь расплачиваться уже жизненной энергией, а так и умереть недолго. Но со всеми предстоящими событиями… ждать, пока мои силы восстановятся естественным путём, времени нет.

— Ты это и выкачивал из Кристы? Её магический резерв?

— Нет. Тот способ, которым пользуюсь я, не самый эффективный. Так можно забрать лишь физические силы — маги зовут их «роборэ». А магический резерв мы называем «сидис», и он таким образом не передаётся. Но когда тебе нужно творить заклинания… — Лод рассеянно пощёлкал пальцами. — Роборэ — как сухая трава. Горит ярко, но сгорает быстро. А полноценные брёвна для костра — только сидис.

— И сидис можно забрать только убийством, — предположила я.

Очень живо представив над головой колдуна красную горизонтальную шкалу: здоровье, оно же роборэ. И под ней — ещё одну, только синюю: мана,[21]она же сидис.

Да, компьютерные игры изрядно подпортили моё восприятие этого мира…

— Откуда ты знаешь? — Лод, кажется, даже не особо удивился.

— В нашем мире в книжках часто писали, что злые колдуны для своих ритуалов убивают девственниц. А пока всё, что происходит в Риджии, не сильно расходится с нашими книжками. — Я пожала плечами. — Логично предположить, что таким образом колдуны добывают энергию, которой у них не хватает.

— Да, это так, — подумав, кивнул Лод. — Только при убийстве разом выплёскиваются все силы. Человека, эльфа, дроу — не важно. И при убийстве девушки, особенно невинной, особенно колдуньи, выплёскивается столько…

— Понятно. — Я поправила одеяло, чтобы оно надёжно закрывало ноги. — А почему невинность является обязательным условием?

Если честно, меня и в книжках всегда это интересовало. А то складывалось ощущение, что злые колдуны просто хотели перед ритуалом удовлетворить и другие свои потребности.

Ну или после — тут уже дело вкуса и степени извращённости.

— Необязательным. Но у невинных нетронут ещё один, особый резерв жизненных сил, мы зовём его «амант». Он вступает в дело после лишения невинности, и, думаю, ты догадываешься, на что он обычно расходуется. Причём важна не столько фактическая… мм-м… целостность преграды в определённом органе, сколько… нечто другое. Потому что наслаждение определённого рода можно получить разными способами, но амант будет использован в любом случае. И даже если, с точки зрения лекарей, девушка останется невинной, свою ценность в энергетическом плане она уже потеряет. — Лод мельком улыбнулся. Наверное, заметил румянец на моих щеках, которым почему-то вдруг стало жарко. — Конечно, ценность эта во многом зависит от характера девушки. Страстные натуры — подарок для колдунов. У тех, кому чужда жажда физической близости, амант мелкий, как пересохшая речка, так что особо не разгуляешься.

— И его тоже можно закачать в кристаллы? — Я мысленно дорисовала над головой колдуна третью шкалу, розовую, нежного пастельного оттенка.

Судя по тому, как часто Морти наведывалась в его спальню, — по длине минимум не отстающую от первых двух.

— Да. Вполне. Потому-то мне и нужна была Криста. — Лод поднялся с кресла. — Хотя у неё, честно сказать, амант так себе.

— Ещё бы. Учитывая, как она боялась первой брачной ночи.

— Да и роборэ хватает ненадолго. Зато сидис… да… — Колдун вдруг перестал улыбаться. — Но я не Ильхт.

Мне захотелось ободряюще коснуться его руки.

Хорошо, что я была слишком далеко.

— Никто этого и не говорит, — мягко сказала я.

— Кое-кто с тобой бы не согласился.

Лод направился к двери в библиотеку, и я задумчиво смотрела снизу вверх, как он идёт мимо меня.

— А ты видишь их? — негромко спросила я. — Какой у человека… или дроу… роборэ, амант и сидис?

Лод остановился:

— Да, если посмотрю… особым взглядом.

Я хмыкнула.

Потому что наконец поняла, отчего колдун так и не стал со мной «работать».

— Что-то смешное? — спросил Лод, обернувшись.

— Да нет. Просто, судя по моему здоровью, с роборэ у меня паршиво. А раз я не маг, то и сидиса у меня нет. — Я пожала плечами. — Вот и получается, что я для тебя бесполезна. Толком ничего не выкачаешь.

Лод отвернулся. Помолчал, стоя так, что я не видела его лица.

Потом тихо приоткрыл дверь библиотеки.

— Да, всё так. Но… выкачивать есть что. Вполне, — махнул рукой, заставив все свечи разом погаснуть, и размашисто перешагнул через порог. — Спокойной ночи, Снезжана.

Я смотрела, как он закрывает за собой дверь, лишая лабораторию последних лучиков света. Лишь гаснущие угли ткали во тьме тусклое кружево оранжевых узоров.

Потом откинулась на подушку — с некоторым возмущением.

Это он на мой амант намекал? Хочет сказать, что у меня сладострастная натура? Ха! Вот у принцессы людей, про которую Морти рассказывала, шкала аманта должна быть неимоверной длины — с её-то любовью к тройственным союзам. А я…

Я вообще ни о чём таком не думала.

Пока не встретила Лода.

Я сдёрнула с носа очки. Положила на край постели, надеясь, что за ночь не стряхну их на пол, а то ведь раздавят. Перевернувшись на живот, уткнулась лицом в подушку.

Ладно, надеюсь, скоро меня здесь не будет. И вопрос о моём аманте закроется раз и навсегда.