Читать книгу "Женщины для умственно отсталого - Артем Зинченко"

Хлебнув ещё один, последний, бокал виски, я направился к Маше в её личный кабинет. Он находился за сценой, похожий на небольшое подсобное помещение.

— Я закончил, — потирая белые от мела руки, заявил я, щедро улыбаясь.

— Ну, — удивленно, выдохнула она, — быстро ты! Пошли смотреть.

И мы пришли. Тут-то я и понял весь подвох.

— Ты прикалываешься? — покосилась она на меня. — Нужно расписать ВСЮ стену!

— Чего? Ты ж сказала, чтоб я название написал. Ну так — вот оно.

Она лишь засмеялась.

Нет, ну она ведь сказала мне: «Напиши название» — ну, я и написал. Чего за хуйня-то?

— Не, — ответил я, под её громкий смех, — я отказываюсь.

— А если я тебе заплачу?

Маша умела уговаривать. Той суммы, которую она пообещала мне роспись стены, хватило бы на пару месяцев съема квартиры, где-нибудь в центре. Чего уж там говорить, я таких денег даже в руках разом никогда не держал. Половину держал только, только когда получал зарплату на радио.

Ну, делать-то было нечего. Пришлось соглашаться. И когда Маша ушла обратно в свою обитель, я снова оглядел весь масштаб работы. Напортачить можно было везде. Вот прямо везде! Если бы я стал писать большими буквами — непременно напортачил бы, как со словом «Лента». Если бы я писал маленькими буквами — мне пришлось бы приносить не только бокалы с виски, но её и букварь, потому что слов было бы точно не два.

Немного передохнув за стойкой, я наблюдал за тем, как Костя показывал изумленной и изрядно подвыпившей публике свои фокусы с монетками. Этот сукин сын увлекался фокусами!

— Ты ещё долго? — спросил я Алису, которая на ряду со всеми смотрела очередной трюк.

— Пару часов, может быть.

— Тогда налей мне ещё один бокал…

Вернувшись к стене, я принялся за работу.

Пришлось вспомнить немало слов, типа: «Пиво», «Рыба», «Гриль», «Луковые кольца», «Бар», «Хмельной напиток», «Курица — это мясо!» и так далее. В конце концов, очень скоро мою руку начало сводить. Через какое-то время, примерно через час, обессиленный, я пошел в туалет, чтобы смыть тонну мела на своей ладони, и немного передохнуть.

К тому времени, в баре осталось совсем немного человек. Даша отыграла свой лист, и теперь собиралась домой. Остались только я, Костя со своим другом, Алиса, Маша и ещё человек пять, которые уже давно нажрались, и теперь, кажется, добивали себя зеленым чаем. Я, кстати, вообще нихуя не понимаю, зачем люди приходят в бар, и пьют там чай? Вы что, блядь, дома чаю не могли попить? Нахуя вы приперлись, и заняли моё место? Эй! Алё!

В туалете мне встретился Костя:

— Я так больше не могу! — завыл я. — Эта стена, она просто пиздец какая огромная!

Костя мне немного пособолезновал, а потом вернулся из туалета в общий зал. Сначала я разочаровался в этом парне, но не тут-то было. После небольшого отдыха, я нашел его не на баре, и не с монетками в руках. Он стоял на моем рабочем месте. Стоял, взяв в руки мелок, и осматривал оставшееся пустое пятно на стене. Оно было небольшим, но тогда казалось мне огромным!

А потом он начал забивать остатки.

— Да оставь, — сказал я Косте, но он будто и не слышал.

Он продолжал сначала один, а потом его нашел тот самый парень, имя которого я забыл. Немного погодя, заметив пропажу сразу двух человек, оставшаяся пятерка незнакомых мне людей решила поиграть с мелками на стене. У каждого ведь было такое желание в детстве — разрисовать какую-нибудь стену. Да — дети немного выросли, но желания, видимо, никуда не делось.

— Осторожней, там можно оставить следы, — сказал я девчонке, что чуть не нарисовала мелком на своем платье.

Поначалу молча, но они продолжали работать. Потом кто-то вспомнил какой-то случай, и рассказал забавную историю. Я и сам не заметил, как роспись стены превратилась в полуночную встречу выпускников, когда оказалось, что пара человек училась когда-то на одном курсе технического универа, только на разных потоках. Я решил оставить толпу за работой, а сам примостился на баре.

— Думаешь, она заплатит тебе, после такого? — спросила Алиса, перегнувшись через стойку.

— Конечно, заплатит! С чего бы нет?

— Ну, не знаю, — задумалась она. — Может быть, с того, что это не ты расписываешь стену?

— Надеюсь, она не окажется такой сучкой…

Алиса только рассмеялась, а потом отошла посчитать выручку в кассе.

Когда все закончили, мы как раз собирались уходить, но я просто должен был получить свои деньги, а потому нам пришлось ждать, пока Маша разберется со своими делами. Она немного офигела от такого поворота событий, но давать заднюю было поздно. Мы смотрели с ней на то, за что она должна была мне заплатить.

Я спросил:

— Ну, так что там с деньгами?

— Но это ведь не ты рисовал… — отнекивалась она.

— Да, но большая часть — моя!

— Не будь такой стервой, Маша! — крикнул Костя, на пару со своим другом. — Ты чего еврейка такая! Пусть заберет свои деньги!

Она ещё немного повыебывалась, но потом сказала:

— Зайди ко мне завтра.

Под бурное ликование толпы, я положил на стойку свои последние деньги и попросил выпивки для всех, за свой счет. Там было не так уж и много денег, да и людей там оставалось немного. Зато меня зауважали! Это было куда дороже. Пусть хотя бы пройдохи в баре начали относиться ко мне по-человечески — это уже неплохо. Пусть хотя бы для начала.

Завтра я зашел к ней за расчетом. Ещё немного поежившись в своем кожаном кресле, Маша все-таки отдала мне деньги. Достала из сейфа большую пачку банкнот обтянутых резинкой, и отдала её мне. Я оказался очень доволен.

— Кстати, ты не думал о том, чтобы заниматься этим всерьез? — спросила она напоследок.

— Заставлять людей делать мою работу? — удивился я.

— Нет! — улыбнулась она, сидя за большим деревянным столом. — Я про то, чтобы рисовать на стенах.

— Я не очень похож на граффитиста…

— Да причем тут граффити! Просто рисуй мелками. На нашей стене. У тебя неплохо получилось, если говорить про ту часть, которую рисовал именно ты. Если ты, конечно не врешь.

— Не вру. Это я рисовал.

— Тогда вот тебе визитка…

Маша протянула мне какую-то ляпистую бумажку. Я положил её в карман штанов.

— Там обучают каллиграфии. Попробуй, может быть, это твое призвание. А если нет — оно недешево оплачивается, так что ты легко сможешь позволить себе очень многое из того, чего не имеешь сейчас.

— Я подумаю, — сказал я, уходя из её кабинета.

И я подумал. Каллиграфия — сложное слово. А ещё красивое. В буквальном смысле, значит, когда ты рисуешь от руки. Неважно где, и неважно чем. Преимущественно — тушью, преимущественно — на холсте. Но какая разница — холст, стена, или асфальт? Все в детстве рисовали на асфальте, и мало кто сейчас делает на этом деньги. Я решил попробовать.