Читать книгу "С театра войны 1877-1878. Два похода на Балканы - Лев Шаховской"

С богом, терцы, не робея

Смело в бой пойдем, друзья,

Бейте, режьте не жалея

Басурманина-врага.

За бригадой Черевина двинулся Козловский полк. Между тем преображенцы после нескольких немногих выстрелов заняли Потоп, взобрались на высоту, на которой всего час тому назад мы видели черкесов, и затем заняли Елесницу. Небольшое число находившихся там турок бежали в Софию. 15 декабря мы владели уже выходом из Балкан в долину Софии. Стратегический план перехода за Балканы был исполнен как нельзя более удачно. В ожидании переваливающих колонн, еще не подтянувшихся к Чурияку, мы ограничиваемся тем, что бережем наши выходы в долину Софии, но едва подойдут все силы к Чурияку, генерал Гурко развернет их в долине Софии. Турки до настоящей минуты держатся в Араба-Конаке, на Шандорнике и укрепляют селение Ташкисен. Уйдут ли они со своих позиций или придется иметь с ними горячее дело – покажет ближайшее будущее, а пока Кавказская бригада одна разгуливает по широкой долине и наводит страх на башибузуков и черкесов. В течение двух дней кубанцы успели захватить два турецких транспорта с сухарями и сеном, пробиравшиеся спокойно из Софии в Араба-Конак, не ожидая появления русских; успели также угнать 600 штук рогатого скота.

В настоящем письме я рассказал вам, насколько позволяло время, переход через Балканы генерала Гурко, штаба и авангардной колонны Рауха. Колонна эта переходила Балканы по дороге, заранее разработанной от подъема до перевала гвардейскими саперами с лейб-гвардии Преображенским полком. Этой колонне пришлось бороться только со скользкой крутой дорожкой в гору. Колоннам же генералов Дандевиля и Вельяминова пришлось проходить с артиллерией по горным тропам, не разработанным вовсе, более крутым, чем путь на Чурияк, словом, пришлось идти почти что вовсе без всякой дороги. Кроме того, я рассказал вам переход колонны Рауха в солнечный и не холодный день. С 15-го же числа начались метели и вьюги, и колонна Вельяминова, запоздавшая на несколько дней, принуждена была перевалить через Балканы по пояс в снегу, теряя из виду заметаемую вьюгой путеводную тропинку, и наконец провела в горах четыре ночи. Трудности перехода были там неисчислимо бо́льшие, чем описанные в настоящем письме. Но о них до следующего раза.

Чурияк,

18 декабря 1877 г.

Подробности перехода через Балканы

Пять дней кряду переваливали через Балканы колонны отряда генерала Гурко; пять дней боролись они неустанно с крутыми подъемами, со скользкими как лед тропами, с холодом, вьюгами, местными метелями, неся на себе громадные тяжести в виде девятифунтовых орудий по едва заметным глазу горным тропинкам, заметаемым снегом. Невозможно вычислить все трудности и лишения, перенесенные солдатами, всю борьбу, испытанную ими в диких горах в суровую зимнюю пору. За это время выработался даже особый тип солдата, переходящего Балканские горы. В этом типе вы не узнали бы вашего старого знакомого – преображенца, измайловца, семеновца или другого, каким вы привыкли видеть его в Петербурге на параде. Солдат-гвардеец, спускающийся в метель с перевала Умургач в долину Чурияка или с горы Баба в долину Златицы, показался бы вам каким-то особым, странным существом. На ногах мешковатая неуклюжая обувь, сделанная из шкуры буйволов, мехом обращенная внутрь; обувь эта надета на сапоги для лучшего согревания ног, и вся нога кажется огромной, безобразной. Солдат с трудом выворачивает ее из снега. На плечи накинуто полотно палатки, в это полотно солдат закутался совсем, прижав концы его вместе с ружьем к своей груди. Виднеются только глаза, часть носа, да торчащий наверху остроконечный кусок башлыка. Полотно насквозь пропиталось снегом и сидит на солдате наподобие ризы. Мне припоминается, между прочим, фантастическая картина, которую мне случилось видеть из Чурияка во время вьюги, внезапно поднявшейся в горах. Кавалерия, спускаясь с перевала Умургач к Чурияку, выпятилась на склоне горы длинной извивающейся по тропинке чертой; загудевшая вьюга закрутила столбы снега, стушевала в секунду все предметы, слившиеся в одно белое, бесформенное пятно; очертания гор пропали за белой пеленой; но черта кавалерии, хотя неясно, виднелась еще на белом фоне вьюги. Черта эта казалась в ту минуту висящей в воздухе – каким-то длинным черным змеем, спускавшимся с неба.

В особенности тяжело пришлось бороться с вьюгой и метелью колонне Дандевиля, взобравшейся на гору Баба и предполагавшей перевалить через Балканы по направлению селений Бунова и Миркова. Вершина Бабы представляет одну из наименее защищенных от ветра высот Балкана, и вьюга на ней разыгралась в ту минуту, когда голова колонны вступала на высшую точку горы. Было уже втащено туда несколько орудий; часть колонны расположилась уже там на короткий отдых, как вдруг налетевший вихрь стал засыпать снегом солдат и орудия. Дандевиль поспешил отвести войска с обнаженной высоты в лес, оставив орудия, которые были совсем погребены в снежных сугробах, так что на другой день приходилось отыскивать их ощупью и выкапывать наружу. При этом артиллеристы не хотели во время вьюги покинуть свои орудия и ушли последними с вершины, когда орудия были уже заметены снегом. Метели на горе Баба принудили Дандевиля отступить к Этрополю и избрать другой, кружной путь на Буново и Мирково, именно путь через Златицкий перевал.

Я пишу эти строки в селении Ташкисене. 19 декабря мы овладели с боя позициями турок у Ташкисена. Сопротивление турок было энергичное, но, увидав массы наступающего русского войска, неприятель покинул Ташкисен, а в ночь с 19-е на 20-е бежал в беспорядке из Араба-Конака и Шандорника, оставив на месте девять орудий, раненых и больных и весь лагерь с боевыми и продовольственными запасами. 20 декабря утром появились уже первые наши разъезды у Араба-Конака, беспрепятственно проехавшие из Врачешти и Орхание по Софийскому шоссе в Араба-Конак. Балканы были свободны от неприятеля.

Трудности переход, борьба с природой заключились блистательным результатом. Истории предстоит ныне занести на свои страницы новый переход русских войск через Балканы, доселе беспримерный – переход в декабре месяце и в суровую зиму.

Сейчас мы выступаем из Ташкисена и идем на Софию. Отправляющийся сию минуту отсюда курьер в Главную квартиру заставляет меня прервать письмо и отложить до следующей оказии описание нашего выхода из Чурияка в долину Софии, дело у Ташкисена и бегство турок из Араба-Конака. Все это было только рядом триумфа совершенного перехода через Балканы.

Ташкисен,

21 декабря 1877 г.

Выход в долину Софии. Дело у Ташкисена. Бегство турок из Араба-Конака. Дело у селения Горный Бугаров. Стычка на мосту через реку Искер. Вступление в Софию

Я сообщил в предыдущих письмах, насколько позволяло время, подробности о переходе генерала Гурко через Балканы и о том, что уже 15 декабря лейб-гвардии Преображенский полк занял высоту близ селений Потоп и Елесницы, командующую выходом из долины Чурияка в долину Софии.

К 18 декабря у Чурияка собрались главные силы, переходившие Балканы – вся колонна Рауха и колонны генералов Каталея, Вельяминова (которому в отмену прежнего распоряжения спуститься с Умургача в Жиляву предписано было спуститься тоже к Чурияку); всего у Чурияка собралось до 40 батальонов, и генерал Гурко, владея уже выходом в Софийскую долину, мог развернуть в долине достаточное число войска, чтобы закончить стратегический план, лежавший в основании перехода за Балканы, именно – зайти по долине Софии в тыл турецких позиций у Араба-Конака и на Шандорнике. Завершить этот план назначено было на 19 декабря. Но турки, увидав нас выходящими в долину Софии, поспешили защитить по возможности тыл своей позиции в Араба-Конаке и избрали для этой цели возвышенность у селения Ташкисен на Софийском шоссе (у выхода Софийского шоссе из гор в долину). Они успели на двух пунктах этой возвышенности соорудить два редута и снабдить их орудиями; укрепили также само селение Ташкисен, заняв его пехотой и кавалерией из черкесов. Приходилось поэтому путем атаки турецких позиций у Ташкисена подойти к главным укреплениям турок у Араба-Конака. 19 декабря генерал Гурко двинул на Ташкисен собравшиеся у Чурияка войска, разделив их на несколько колонн и поручив колонне генерала Вельяминова сторожить неприятеля со стороны Софии, остальным же колоннам вести атаку на неприятельские позиции у Ташкисена. Главная роль в этом деле выпадала в долю колонн Рауха и Курлова, из которых первой предписывалось атаковать турок с фронта и с их правого фланга, а второй – обходить их с левого фланга и зайти к ним, по возможности, в тыл, часть войск была оставлена в резерве. Но кроме сил, выдвинутых из Чурияка в долину Софии, были сформированы генералом Гурко еще две колонны под начальством графа Шувалова и полковника Васмунда, которым надлежало появиться на горах также против правого фланга турок, словом, в момент атаки, русские войска должны были развернуться большими массами в долине, показаться с артиллерией на горах, произвести впечатление на неприятеля внушительным зрелищем силы, в то время как Раух и Курлов поведут свои колонны в дело. В 9 часов утра 19 декабря раздались у Ташкисена первые пушечные выстрелы, и генерал Гурко, взобравшись на одну из возвышенностей близ селения Даушкиой и окинув взором все поле нашего действия, видное отсюда как на ладони, мог убедиться, что план наступления блистательно приводится в исполнение.