Читать книгу "Спаси меня, мой талисман! - Наталья Шатрова"

Недвига подскочила, схватила ее за плечи.

– Что? Что? – И отпустила: женщина была мертва.

Глава восьмая

Белава долго не могла привыкнуть к отсутствию Недвиги. Разумеется, она скучала и по Ярине, и по Дару, часто вспоминала Веселина, но их образы с каждым днем становились все более далекими, расплывчатыми, а к мачехе в неволе она прикипела всей душой и остро переживала разлуку, нуждаясь в добром совете и дружеской поддержке.

Покупатели больше не появлялись. То ли мытник не мог найти их, то ли не хотел продавать ее, Белава не знала, да и старалась поменьше думать об этом, понимая, что изменить что-либо не в ее власти. Мытника она изредка встречала во дворе, когда гуляла с ребенком. Он проходил молча мимо, но Белава чувствовала, что относится он к ней не так равнодушно, как к другим рабам, и невольно ежилась, ощущая неясную тревогу.

Однажды Белава только что закончила кормить ребенка и еще не успела запахнуть ворот рубахи, как без стука явился Заккай и обалдело уставился на ее оголенную грудь. Женщина поспешно положила девочку в люльку, заботливо смастеренную одним из рабов, и выпрямилась, смущенно прикрывая тело.

– Тебя зовет госпожа, – опомнился Заккай.

– Зачем? – удивилась Белава.

Буда в последнее время добросовестно учила ее хазарскому языку и отмечала ее большие успехи. Белава без труда понимала, о чем идет речь, и уже произносила самые необходимые слова.

– Я сказал ей, что ты умеешь лечить людей, – ответил Заккай и повел Белаву к парадной террасе и далее, по лестнице, на второй этаж, к покоям хозяйки.

Толкнув плечом одну из дверей, Заккай пропустил вперед женщину, вошел следом и встал у порога.

В роскошной комнате с сиденьями вдоль стен, с ковриками на гладком чистом полу, на огромном ложе с откинутым тяжелым бархатным пологом с золотыми кистями понизу полулежала маленькая полная женщина лет сорока пяти. Ее смуглое лицо уродовали складки жира, свисавшие со щек и подбородка. Темные волосы потускнели, перемешались с седыми прядями и неухоженно спадали на плечи и белую грудь.

Рядом с ложем располагался низкий столик, заваленный восточными сладостями. Подле него стояла высокая женщина с грубым, сморщенным от старости лицом. Ее седая голова и костлявая тонкая шея, казалось, еле держались на плечах с безобразно выпирающими ключицами. Голова ее постоянно клонилась набок. Глаза смотрели на вошедших с неприкрытым недоверием.

– Тетя, я привел знахарку, – сообщил Заккай, обращаясь к лежащей женщине.

Та сладко потянулась, зевнула и неопределенно махнула пухлой ладошкой. Но Заккай понял этот немой жест и удалился, закрыв за собой дверь – неплотно, как заметила Белава.

Хозяйка приподнялась, спустила с ложа ноги без единой волосинки, похожие на поросячьи, сунула их в мягкие блестящие тапочки и наконец задумчиво посмотрела на Белаву, оценивая ее.

– Заккай сказал мне, что у нас появилась рабыня-знахарка. Ты правда разбираешься в болезнях?

– Да, – Белава невольно усмехнулась про себя: совсем недавно этот же вопрос задавал ей хозяин.

– Как это интересно, – оживилась женщина и махнула рукой на сиденье возле ложа, рядом со столиком со сладостями. – Подойди ко мне, сядь. Я люблю беседовать про колдунов. Я думала, что они все такие страшные, безобразные, беззубые, седые или черноволосые. А ты молодая и светленькая. Ничуть на них не походишь.

– Я ведаю только травы, госпожа, колдовать не умею.

После того как Недвига рассказала о ее способностях хозяину, отношение в усадьбе к ней резко переменилось. Рабы ее стали побаиваться. Помня о недавних трагических событиях своей жизни, Белава старалась никому не доверять и пугалась, когда ее сравнивали с черными силами.

– А избавить меня от недуга ты можешь? С каждым днем мне становится все хуже и хуже. Я чувствую, что медленно умираю. – Хозяйка принялась перечислять все свои недомогания, долго, нудно, выматывая Белаву постоянными вздохами, охами и слезными жалобами.

Рабыня-няня молча слушала излияния своей госпожи, буравя Белаву холодным взглядом потерявших цвет глаз. Зловещее выражение ее лица пугало. Белава чувствовала старухину недоброжелательность и не понимала, чем она вызвана.

Поток сетований наконец иссяк. Хозяйка устало откинулась на ложе. Белава давно поняла, что лечить у этой дебелой женщины, проводящей годы в праздности, почти нечего, но под леденящим кровь взором няни, ради собственного спокойствия, задала несколько наводящих и уточняющих вопросов и пришла к окончательному выводу, что хозяйка не знает, куда себя деть от безделья. Возможно, отсутствие детей способствовало лени и плохому самочувствию, но выяснить причину бесплодия ведунья не могла, поскольку знала, что оно неизлечимо. А вот помочь восстановить силы, взбодрить человека она умела.

– Тебе, госпожа, надо приготовить питье, но у меня нет нужных трав.

– Сегодня же я поговорю с мужем, и он разрешит тебе выходить за стены крепости собирать травы, – снисходительно заверила хозяйка.

Белава в благодарность чуть не бросилась на колени, но вовремя сдержалась, вспомнив, что она хоть и рабыня, а представляет ценность, которая дает ей право гордиться собой и чувствовать себя человеком.

Белава и не чаяла получить столько свободы, сколько дал ей мытник. Он разрешил собирать травы за пределами крепости, готовить отвары в поварне, лечить слуг и даже соседей.

Свойства некоторых растений этого края знахарка не ведала, но к осени собрала все же необходимый сбор для лечения основных простудных недугов. Дни ее проносились быстрее ветра. Боль от разлуки с близкими утихала, на смену ей пришли заботы о травах, людях, хозяйке. Не забывала она уделять внимание и дочери.

По настоянию мытника за крепость Белаву сопровождал Заккай. Они почти не разговаривали. Белава собирала травы, сортировала их, складывала в лукошки. Заккай терпеливо ждал, сидя на берегу, или, если она удалялась от Дона, следовал за ней на расстоянии. Никогда он не торопил ее, не ругал за излишнюю медлительность, за частый отдых под сенью деревьев.

Белава вскоре перестала обращать на своего стража внимание, привыкнув к его живой молчаливой тени. Будто оставаясь одна, она шептала нужные заклинания при поисках трав, разговаривала сама с собой и пела.

В один из жарких душных дней она присела рядом с мужчиной. С Дона веял ветерок, остужая ее разгоряченное под солнцем лицо, высушивая пропитанную потом рубаху.

Белава утомилась, прилегла, с удовольствием вытянув ноги и подложив под голову загорелую руку. Задремала, наверное, но, почувствовав скользящее по голой ноге прикосновение, встрепенулась, открыла глаза и увидела склонившегося над нею Заккая. Он поглаживал ее бедро ладонью и спокойно смотрел на нее, словно в его движениях не было ничего предосудительного.

Белава подумала, что надо воспротивиться его нахальству, но до того разомлела и разнежилась, что снова прикрыла глаза, позволив мужчине продолжать свои нехитрые ласки. Не получив надлежащего отпора, Заккай резко задрал ее рубаху, навалился сверху и тут же овладел ею: быстро, обыденно, как будто занимались они этим каждый день.