Читать книгу "Куколка для Немезиды - Наталия Миронина"

Семен Петрович оказался занят беседой. Мужчина, сидевший напротив, был хорош всем, кроме одного: глаза выдавали в нем циника даже без примеси философии. С такими людьми Илларионов чувствовал себя прекрасно – не надо было притворяться, изображать из себя того, кем на самом деле не являешься. Такие люди понимали его с полуслова. Беседа, которая продолжалась уже минут сорок, Илларионову нравилась – в перспективе маячили денежки. А может, и пакет акций весьма солидного холдинга. Пока не было ясно, с какой стороны подойти к решению вопроса, но то, что внутри объекта оказывался свой человек, – радовало. Этот «свой» человек сам не прочь был отхватить кусочек бизнеса у партнера, а потому беседа проходила при полном взаимопонимании сторон. Телефонный звонок раздался в самый интересный момент – господин Бухаров, а именно он сидел перед Илларионовым, делился наблюдениями:

– Что-то такое есть, не могу понять, с деньгами ли это было связано или еще с чем, но определенно есть.

– Главное – ухватить ниточку, а там… Потом, говорят, у вас и с налоговой проблемы были в прошлом году.

Бухаров хотел возразить, что проблем как раз не было, пытались найти, да не нашли, но решил, что в детали посвящать Илларионова не стоит. Главное, заручиться поддержкой и понять, что Семен Петрович поможет воевать против Свиягина. Бухарову воевать не очень хотелось, но хотелось большего влияния – Владимир стал в бизнесе крайне острожен, законопослушен. На чей-то вопрос, в чем причина такой сверхщепетильности, он ответил:

– Я не могу рисковать ни деньгами, ни именем – у меня подрастают сыновья.

Многие ухмылялись такому пафосу, но Свиягина это не заботило. В холдинге он установил драконовский порядок, за нарушение которого людей просто увольняли. Из-за этой щепетильности они лишились некоторых доходов – Владимир не давал согласия на сомнительные сделки. Бухаров пытался уговаривать, а когда понял, что бесполезно, просто молча принялся подсчитывать потерянную выгоду. Деньги получались огромные. Бухарову деньги были нужны, у него имелись свои планы на самостоятельный бизнес, огромные долги, и очень хотелось встать во главе холдинга. Как этого всего добиться, подсказал Илларионов, но методы он предоставил выбирать собеседнику. Бухаров в «тонких играх» чувствовал себя новичком – ему привычнее было «подставить» человека, обойти, разорить. В случае со Свиягиным это не прошло бы. Тот был зубром, поднявшимся еще в девяностые. Да и чутье у него оказалось почти звериное. Оставалось только одно – найти рычаг, невидимый глазу, и на него нажать.

Появление Максима было на руку и Илларионову, и Бухарову. Молодого человека, явно чем-то озабоченного, два мэтра тут же посвятили в некоторые подробности. И если Бухаров еще как-то деликатничал, то Илларионов, уже не стеснявшийся Максима, все назвал своими именами:

– Вот, Макс, еще одно дело, вы сможете параллельно заниматься. Покопайте главу семьи, да и всех домашних тоже. Бизнес не трогайте пока – это к своим, бывшим налоговикам, съезжу, дай бог, помогут.

Максим хотел сказать о неудаче в деле, которое ему уже поручил Илларионов, но решил, что Бухаров – свидетель ненужный. И только когда Илларионов попрощался с собеседником, Круглов выложил историю с толстой директрисой. Максим боялся, что сейчас последует «разбор полетов», но Семен Петрович, всецело поглощенный темой, которую ему подбросил Бухаров, отреагировал довольно вяло:

– Ну, да, плохо! Ладно, завтра посмотрим, что можно по этой линии сделать.

Максим вздохнул с облегчением и, попрощавшись, помчался домой.

Ситуация дома его волновала теперь не меньше, чем проблемы в агентстве. В последнее время Оксана вела себя очень странно. Она по-прежнему целый день проводила на работе, следила за тем, чтобы вся технологическая цепочка, которую они с таким трудом выстроили, не нарушилась из-за их финансовых трудностей. Она сумела уговорить четырех самых лучших сотрудников, без которых бы пришлось очень туго, остаться в агентстве на прежнем окладе, заключила два вполне приличных договора. Одним словом, если бы не Оксана, агентства, вероятнее всего, уже бы и не существовало. Максим в этом смысле был спокоен. Но домой Оксана приезжала теперь поздно. Даже позже, чем он. Объяснений почти никаких не давала, только однажды произнесла:

– Макс, ты меня пока не трогай. Не самое легкое время у меня сейчас. Если же тебе тяжело или что-то не устраивает, можно разъехаться. Ты подумай и скажи.

Максим испугался, поскольку без Оксаны не представлял жизни. И вовсе не потому, что так безумно ее любил, а потому что привык: с ней он чувствовал себя спокойно, и на нее можно было положиться. «Даже больше, чем на самого себя», – как-то подумал Максим. Поэтому с расспросами он не приставал, но на всякий случай приезжать домой стал рано, работал допоздна у себя в комнате, а когда появлялась Оксана, встречал ее, заглядывая в глаза, пытаясь шутить и делая вид, что ему вовсе неинтересно, где она была. Оксана позволяла за собой ухаживать, рассеянно улыбалась шуткам, иногда рассказывала о новостях в агентстве. Но Максим видел: она чем-то встревожена, озабочена, и вместе с тем что-то делало ее растерянно-счастливой. Это сочетание тревоги и счастья, которое явно не имело отношения к нему, угнетало Круглова, превращая все его действия в полную бессмыслицу. «Надо было пожениться еще пару лет назад»! – вздыхал Максим, глядя, как Оксана, поглощенная своими мыслями, смотрит куда-то мимо него.

Оксана же впервые за много лет ощущала себя почти счастливой. Она не задавалась вопросом, надолго ли это ощущение, не мучила себя размышлениями о том, что рано или поздно ей придется сделать выбор, она поняла, что наконец-то ту ношу, которую она несла в себе многие годы, подхватил не случайный человек, а именно тот, кто и должен был это сделать. Она теперь почти не слушала и не слышала Максима, машинально, как заведенная, руководила агентством, по-прежнему проводила в спортивном зале часы, но за всем этим стояли привычка и долг, а сама Оксана, ее суть, стремились к тому единственному возможному шагу, который они должны были совершить вместе с Кимом.

* * *

С момента, когда бывшая жена переступила порог его кабинета, прошло почти полгода. За это время Ким успел стать счастливым человеком, глубоко несчастным и неожиданно влюбленным. Жизнь за последние четыре месяца так круто изменилась, что, расскажи ему кто-то, что такое возможно, он бы ни за что не поверил. Прошлое пришло к нему в кабинет, когда Ким о нем вспоминал, когда захотел его увидеть. Более того, это прошлое оказалось такое родное, что влюбиться в него было проще простого. Это прошлое не только сохранило свои лучшие черты, но, повзрослев, приобрело ту неповторимую прелесть, которую не может скрыть даже маска деловой женщины. Ким влюбился в свое прошлое отчаянно, абсолютно не к месту, поскольку прошлое принесло с собой тайну, о которой он догадывался, но гнал догадку от себя, чтобы не сойти с ума от угрызений совести, вины и безысходности. Тайна была великая, рядом с ней мелкие тайны о возможных неприятностях казались сущей мелочью. За эти полгода Ким преодолел путь, который иные не проходят за всю жизнь. Решение, принятое им, было неожиданно для всех, кто его знал, но только не для него самого. Ким переговорил с Еленой, подал на развод. Жена отнеслась к этому спокойно и здраво, она сама о том подумывала, но удерживало положение мужа и дети, которые, хоть и учились теперь за границей, связь с домом имели прочную. С ними Ким поговорил сам, объяснив происходящее и подчеркнув, что никакие юридические изменения не повлияют на их отношения. Сложно было сказать, поняли ли дети, но, во всяком случае, в душе наступил относительный покой. Бывшая же жена реагировала на все спокойно, словно когда-то давно ей кто-то об этом уже рассказал – она не удивлялась, а только ласково его обнимала, уютно засыпала под его большой рукой и смотрела грустными виноватыми глазами, когда они обсуждали свою тайну. Ким успокаивал Оксану, беря ответственность за все происшедшее на себя.