Читать книгу "Аромат грязного белья - Михаил Армалинский"

Отец Дженны, по её утверждению, хронически мало обращал на неё внимания и был удручающе, а часто устрашающе для маленькой девочки эмоционально холоден, и это несмотря на то, что он глубоко и преданно любил её мать. После смерти жены, которая произошла в нестерпимых мучениях, отец предоставил Дженну и её старшего брата Тони самим себе или своим женщинам, в которых он искал утешение, а сам погружался либо в работу, будучи полицейским, либо в преступления и бегство от погонь после того, как он ушёл из полиции.

Дженна, как и всякая дочка, жаждала любви и ласки от своего отца, но так и не дождалась и стала утолять свою жажду при помощи всех самцов подряд, предельно обнажаясь, лишь только у неё выросли грудь и зад. С этих самых 13–14 лет она ходила в облегающих маечках без лифчика, в коротких штанишках и была счастлива, когда её провожали глазами мужчины. Благо, погода в Лас-Вегасе позволяла ей демонстрировать своё голое тело круглый год.

В шесть лет с помощью струи джакузи Дженна случайно впервые испытала оргазм. После этого события она долго тренировалась, чтобы достичь того же ощущения пальцем. Прекрасно освоив способы добычи оргазма в одиночку, Дженна в четырнадцать рассталась с ненавистной ей девственностью. Мечтала она об этом давно, но духа не хватало дать, а точнее, не находилось парня покрепче, чтобы сломать её инстинктивное сопротивление, пока один толковый девятнадцатилетний не напоил её и не взял пьяную. Когда Дженна проснулась и увидела своего первого мужчину спящего рядом, а простыни под ней все в крови, она только обрадовалась, что наконец избавилась от препоны и теперь для неё открылся мир, женский мир. Так как её созревание происходило без материнской опёки и в основном без женщин (пара мачех не в счёт, так как контакта с ними не возникало), Дженна пишет, что ей даже в голову не пришло, что с ней произошёл классический случай date rape (изнасилование во время свидания). И она с воодушевлением продолжала ебаться со своим первым мужчиной, пока не стронулась с цифры один.

Вот пример здорового отношения к потере девственности и к ебле в пьяном, бессознательном состоянии во время свидания – так как ей не задурили голову, что это плохо и ужасно, Дженна радовалась происшедшему, а не впала в панику и не побежала в полицию. Ей повезло не испытать подлых натаскиваний на преступность ебли пьяной, без обязательной женской отмашки «да, еби». Урок для девиц незатейливый: «Не пей, коль не хочешь быть ёбанной в пьяном состоянии, а ебись трезвой с наслаждением».

Но критерий добра один: всё хорошо, что хорошо кончается. И коль кончается оргазмом, то это хорошо. А значит, элемент разумного насилия (то есть не приносящего увечий и боли) необходим, особенно с юной девушкой или с малоопытной женщиной, которые сопротивляются не по желанию, а по невежеству. Можно потратить дни, недели, месяцы на то, чтобы самку постепенно приучать к мысли о той или иной ебле, а можно всё это значительно ускорить с помощью, как я только что сказал, разумного насилия, которое должно оправдываться обязательным доведением самки до конечного наслаждения и таким образом окутывать отсветом «хорошего» само разумное насилие, делая его тоже «хорошим».

Дженна в течение юных лет делала татуировки на разных частях своего тела. Среди татуировок были имена особо запавших в сердце любовников. Сама идея татуировки – это, с моей точки зрения, знак склонности к самоистязанию, а самоистязанием Дженна занималась значительную часть жизни, и одним из главных было потребление наркотиков. Всё началось с татуировки, которой она в 15 лет решила себя украсить, чтобы на неё ещё пристальнее смотрели мужчины, и татуировщик Джек, которому было за двадцать, положил на неё глаз и в конце концов – хуй, поскольку в итоге бросил её, умирающую от наркоты.

Когда Дженна первый раз не явилась домой на ночь, а отец резко на это среагировал, она ушла из дома жить к своему татуировщику, который был поначалу рад вкусить красивого юного мясца. Он-то и пристрастил её к наркотикам. Дженна, без друзей и без контактов с родственниками, стала полностью зависима от своего хахаля и добываемого им зелья. Между тем Дженна решила, что пора использовать своё тело для добычи необходимых денег.

Добыча началась с изнурительной и плохо оплачиваемой работы в кордебалете в одном из казино Лас-Вегаса – Дженна пыталась подражать своей матери и продержалась там пару месяцев, но не вынесла нагрузки – ей всё ещё 15–16, но она лжёт, что 18.

Так как жизненной задачей Дженны было привлекать внимание к своему телу как можно большего числа мужчин, то вполне логическим ходом оказалось заняться стриптизом, где можно было заработать гораздо больше денег и с меньшими усилиями, чем в кордебалете. На эту деятельность её вдохновлял Джек-татуировщик, жаждущий поживиться её доходами, ибо к телу Дженны он быстро привык и стал им пренебрегать. А Дженна была настолько под влиянием его гнусной личности, что даже представлялась не по имени, а как «подружка Джека».

Дженна солгала менеджеру популярного стриптиз-клуба, что ей 18, и тот дал ей шанс попробовать себя. Этим шансом Дженна воспользовалась на полную катушку. Ей доставляло восторг дразнить своим телом мужчин, глядящих на её постепенно увеличивающуюся наготу.

Незаурядность Дженны проявилась с самого начала: она поставила себе цель – стать самой лучшей стриптизёршей. Каждый вечер, возвращаясь с работы, она анализировала своё выступление и пыталась придумать приёмы, с помощью которых можно было бы ещё сильнее возбудить мужчин и выжать из них ещё больше денег. Дженна хотела так завести всякого зрителя, чтобы он побежал к cash machine[10], вытащил последние деньги и прибежал бы обратно отдавать деньги ей.

В этой профессии существует немало трюков, на которые легко попадаются «мужественные мужчины». Когда клиент предлагал угостить Дженну коктейлем, то, по предварительному сговору с официанткой, клиенту подавался исключительно крепкий коктейль, тогда как для Дженны – разбавленный и слабый – таким простым способом клиента доводили до кондиции, когда он легче расставался со своими деньгами.

Вскоре Дженна добилась своего и стала лучшей стриптизёршей в клубе – она зарабатывала до четырёх тысяч долларов за вечер. Те, что грудились у сцены, заваливали сцену, на которой она танцевала, мелкими купюрами, от одного до десяти долларов. Но находилось немало богатых недоумков, что платили пятьсот или тысячу долларов, а то и две, лишь за то, чтобы она лично перед ними потанцевала, тыча им в лицо свои бёдра и груди. А ведь за такие деньги эти клиенты могли купить высокую и животрепещущую кучу баб не хуже Дженны, которые бы перед ними не только танцевали, но и опрокинулись бы навзничь, раскидав ноги по сторонам, позволяя клиенту в любой момент перейти к славным тактильным ощущениям от ущербных зрительных. Я могу лишь заключить, что ебля этих мужиков либо не интересовала (тогда Бог абсолютно прав, направляя их семя в землю, в штаны, в унитаз, но не в женское лоно), либо по какой-то причине ебля их страшила (и в этом случае Бог абсолютно прав – на хуя нам потомство от больных еблефобией – только народу гены портить).

Тут уместно воскликнуть: «О безумное перепроизводство сперматозоидов! Боже, как непостижимо щедр ты на жизнь и как непостижимо безжалостен ты с нею!»