Читать книгу "Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть - Роб Данн"

Более подробные сведения о роли хищников в формировании нашего отношения к жизни и нашей самоидентификации были получены при изучении других приматов. Большую часть нашей истории мы прожили в виде существа размером не больше современного капуцина и испытывали те же превратности судьбы, что и эта маленькая обезьянка. Несколько видов орлов Нового Света, например гарпия, питаются преимущественно обезьянами. Леопарды охотятся на обезьян, залезая на деревья. Недавно проведенное в Кот-д’Ивуаре исследование, в ходе которого ученые следили за жизнью двух леопардов, показало, что несмотря на то, что оба хищника имели разные пищевые предпочтения (в одном случае – панголины, в другом – белохвостые крысы), более половины их рациона составляли приматы, включая крупных обезьян и даже шимпанзе[89]. Действительно, в тех немногих местах, где приматов изучают уже много лет и где до сих пор обитают крупные хищники (пусть даже их не так много, как в прошлом), большая часть приматов погибает в когтях хищников и от укусов змей чаще, чем от всех остальных причин. Особенно хорошо изучены бабуины (которых, кстати говоря, поедают чаще других), и эти исследования подтверждают, что бабуины, как правило, становятся жертвами орлов, гиен, диких собак, львов, леопардов, шакалов, гепардов и даже шимпанзе.

Там, где хищники водятся в изобилии, каждый год от их нападений погибают три обезьяны из ста (включая и человекообразных обезьян). Вероятно, такой же была и наша судьба в течение большей части нашей эволюционной истории. Кстати говоря, каждый год от рака умирает один американец из тысячи, то есть если первые люди были похожи на современных приматов, то смертность от нападений хищников в тридцать раз превышала смертность от рака. Правда, рак поражает нас, как правило, уже после того, как мы успеваем оставить потомство, а хищники такой снисходительности не ведают. Независимо от того, когда люди научились избегать хищников – с помощью орудий охоты или став умнее, вначале мы, как и другие приматы, часто и практически неизбежно становились жертвами крупных хищников[90]. Когда-то мы были другими, а это делало нас еще более лакомой добычей. Вероятно, выследить нас было легче, чем всех остальных приматов, – благодаря нашим отчетливым следам и, как заметил один антрополог, нашим более пахучим телам. У некоторых видов приматов, например у зеленых мартышек, существуют сигналы с определенным смыслом и почти неизбежно есть сигналы, предупреждающие о появлении хищника. У зеленых мартышек есть три «слова» – «леопард», «орел» и «змея», которые, вероятно, были и среди наших первых слов, самых важных существительных. За ними, надо полагать, с небольшим отрывом следовал и первый глагол – БЕЖАТЬ.

Люди, как и другие приматы, долго были объектом охоты, и именно это обстоятельство определило реакцию Бахул и ее подруг на происшедшее несчастье, а также их образ жизни. Впрочем, это же обстоятельство определяет и наши с вами реакции и образ жизни. Когда рядом бродят хищники, поход в туалет или сон являются самыми надежными способами умереть (в частности, еще и потому, что храпят во сне не только люди, но и приматы). Один из ответов на эти угрозы заключается в специфике нашего поведения, например в том способе, каким мы (как и подобает приматам) строим свои жилища или спим. Низшие и человекообразные обезьяны строят на деревьях гнезда, где спят все вместе, при этом хотя бы одна особь бодрствует и может подать сигнал тревоги. Шимпанзе обычно устраивают свои гнезда на высоте больше трех метров, и вряд ли является случайностью, что эта высота чуть больше той, на которую способен прыгнуть леопард. Единственным исключением являются гориллы, которые живут по большей части на земле, но они стали большими и сильными – видимо, в ответ на угрозу со стороны хищников[91]. Если не можешь быстро вскарабкаться на дерево, то стань настолько сильным, чтобы справиться с леопардом, запрыгнувшим тебе на спину.

Когда мы спустились с деревьев на землю, мы были еще недостаточно велики. Следовательно, мы стали еще более легкой добычей для хищников, чем раньше. Чтобы компенсировать этот недостаток, мы стали селиться в пещерах (как это делают современные бабуины), а со временем стали строить дома, куда путь хищникам был заказан. Дома строили кругом, обращая входные двери внутрь, – так обычно располагаются повозки в боевом лагере. Дверной проем намеренно делали узким и низким, чтобы его было удобно защищать. Мы всегда жили группами числом не меньше десяти человек, даже несмотря на то, что это требовало больших усилий при собирании пищи и охоте[92]. Пигмеи из племени мбути когда-то строили дома, укрепленные наподобие клеток, только с одним отличием – животные должны были находиться снаружи, а не внутри. В родном городке Бахул дома стояли небольшими кварталами, как и в наших населенных пунктах. Эти огороженные секции со своими воротами и тупиками являются современными версиями наших древних деревень и поселений, где двери соседних домов смотрели друг на друга, что позволяло в любой момент видеть, что происходит в общих закоулках. Такая архитектура не очень удобна и по некоторым соображениям более опасна, чем современная городская архитектура, предписывающая планировку в виде перпендикулярно пересекающихся улиц. Но при первом варианте планировки мы чувствуем себя в большей безопасности, потому что раньше это действительно было так. Именно из подсознательного стремления к безопасности мы запираем на ночь входные двери, а в поселке, где жила Бахул, жители на ночь еще и баррикадировали двери досками.