Читать книгу "Как пережить кризис. Уроки Великой депрессии - Анатолий Уткин"

В-четвертых. Прежний индустриальный центр мира теряет свою промышленную хватку. В ближайшие 20 лет начнут уходить на пенсию дети «бэби-бума», а их дети вовсе не собираются избирать инженерное дело и естественные науки своей профессией. За двадцать лет интерес к инженерным специальностям упал почти на 20 процентов. Америку спасают образованные иностранцы, обладающие необходимыми степенями. Но и здесь у США не все гладко. Численность желающих окончить американские вузы по указанным специальностям уменьшилась на 12 процентов[46]. (При этом численность китайцев, записавшихся на указанные профессии в американские университеты, увеличилась на 45 процентов.)

Современная слабость Америки заключается в том, что взрывное поколение тех, кто ответил на советский вызов «Спутника» и речи президента Кеннеди, подходит к своему пенсионному периоду, а на смену ему едет разноликий людской поток, значительно менее вдохновленный идеей сохранения американского лидерства в мире. Тяга к знаниям уже не та. Согласно данным Национального фонда науки, половина американских ученых и инженеров рке перешагнула за сорок лет, и их средний возраст быстро растет. Примером может служить Национальное агентство исследования космоса и воздухоплавания: почти сорок процентов из 18 146 сотрудников НАСА достигли пятидесяти лет[47]. Двадцать два процента сотрудников НАСА старше 55 лет. Тем, кому за шестьдесят, превосходят не достигших тридцати лет в соотношении три к одному. Только 4 процентам слркащих НАСА не исполнилось еще тридцати лет.

Национальная Комиссия по математике и наукам XXI века, во главе которой стоял астронавт и сенатор Джон Гленн, определила, что две трети математиков страны и учителей естественных наук выйдут на пенсию до 2010 года. Национальный Совет по науке пришел к выводу, что «наблюдается вызывающее беспокойство уменьшение численности американских граждан, готовящихся овладеть естественными науками и инженерным делом, в то время как потребность в них постоянно увеличивается»[48]. Численность американцев от 18 до 24 лет, получивших ученые степени, опустилась на семнадцатое место в мире (тридцать лет назад США были по этому показателю на третьем месте).

Из 2,8 млн студентов, получивших в 2003 году степень бакалавра в естественных науках и инженерном деле, 1,2 млн были азиатскими студентами, получившими ученую степень в азиатских университетах; 830 000 азиаТов получили эту степень в европейских университетах — и только 400 000 обрели ее в США. Заметим при этом, что степени в естественных науках и инженерном деле составляют 60 процентов всех степеней бакалавра, полученных в Китае, 33 процента — в Южной Корее, 41 процент на Тайване — и только 31 процент в Соединенных Штатах. Произошел перелом. Если ситуацию не исправить до 2020 года, то положение в целом изменится в противоположном американским интересам направлении.

В-пятых. Беспрецедентный по длительности период роста создал иллюзию, что экономическая система, основанная на пирамиде долгов, сцособна сама поддерживать свое существование неограниченно долго. В реальности же Америка могла жить расточительно лишь до тех пор, пока внешний мир сохранял доверие к ее экономическим рецептам — и будет готов инвестировать в США. За 20 лет разрыв между долгом и экономической производительностью Америки резко увеличился. Долг вырос со 150 до 355 процентов валового национального продукта страны (сочетание государственного долга, банковского долга и долга отдельных граждан).

В-шестых, программа международной финансовой глобализации удалась лишь частично. Глобальный характер мировой экономики позволил переводить азиатские и российские сбережения в регионы развитого капитализма — прежде всего в США, и финансировать растущий долг. Япония застыла в своем развитии с 1990 года, а в 1998 году обнажилась уязвимость тихоокеанских «тигров», Мексики, Аргентины, Индонезии и, конечно, России. Выдвигаемый в качестве схемы мировой финансовой либерализации так называемый «вашингтонский консенсус» оказался губительным для возникающих и растущих экономик Азии и Латинской Америки. Ведущие страны начали очередной виток протекционизма. Одна только «стальная война» вызвала резкое отчуждение между Соединенными Штатами и Европейским Союзом, Россией, Японией, Южной Кореей и Бразилией. За последние 5 лет 44 процента международных долговых обязательств оплачиваются в евро, а 48 — в долларах. Ослабление мировой финансовой системы не* может не влиять на американскую экономику.

Не Америка, а Китай стал самым притягательным направлением иностранного инвестирования, в результате ослабло экономическое основание мощи Америки. США сегодня пользуются меньшим влиянием, чем десятилетие назад, — и этот баланс продолжает меняться не в пользу Америки — в основном из-за того, что американский рынок ослабляет свою значимость для стран американского континента и в свете растущей зависимости Америки от иностранного капитала.

В-седьмых, ныне более 50 процентов готовых товаров и продуктов, потребляемых Соединенными Штатами, импортируются (рост с 31 процента в 1987 году). США ныне нуждаются в 600 млрд долл. ежегодно, чтобы оплатить этот импорт и покрыть дефицит внешней торговли. Международный долг США дошел до 30 процентов внутреннего валового продукта. Америка как бы повторяет судьбу имперской Британии, которая в 1913 году экспортировала огромные объемы капитала — 9 процентов своего валового продукта, финансируя Соединенные Штаты, Канаду, Австралию, Аргентину, а после Первой мировой войны превратилась в их должника. Подобным же образом США после Второй мировой войны инвестировали в весь мир.

В текущее время Центральный банк Китая стал крупнейшим покупателем ценных бумаг министерства финансов США и совместно с Японским центральным банком обеспечивает покрытие почти 45 процентов текущего дефицита расчетов США. Такой уровень внешнего долга обычно характерен для слаборазвитых стран — он делает страну-должника зависимой от экономических решений, принимаемых другими.

Американцы на протяжении трех десятилетий тратили с каждым годом все больше, доведя свои расходы до 10 трлн долларов. А сбережения каждого американца составляют всего 0,5 процента от его заработка[49]. В то же время объем задолженности домо-хозяйств сравнялся с суммой ВВП страны, увеличившись вдвое с 1980 года. Выплаты по кредитам стали отнимать почти 14 процентов от ежемесячного дохода, что является рекордным показателем. А зарплаты, с поправкой на инфляцию, снижались в течение всего 2008 года. Очевидно, что американским потребителям, привыкшим за последние десять лет транжирить деньги, скупая переоцененные дома, огромные автомобили и последние новинки электроники, сдедовало бы остановиться.

Ключевым структурным дисбалансом в мировой экономике стал огромный дефицит платежного баланса — 1 трлн долл. США (вкупе с увеличивающимся европейским дефицитом) и невиданный профицит платежного баланса в быстро развивающихся странах БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). В результате, как пишет американский экономист Брэд Сетсер, «капитал фактически двигался вверх по склону. Финансирование перетекало от бедных стран, таких, как Китай, к более богатым странам — прежде всего к США. И, по крайней мере, в течение большей части этого периода капитал перемещался из стран с ревальвирующимися валютами, которые приносили высокий доход, в страну с обесценивающейся валютой и низкой доходностью. Данному дисбалансу на глобальном уровне соответствовали дисбалансы внутренние. С одной стороны, американские домохозяйства имели низкую норму сбережения и вкладывали капитал в жилую недвижимость. Практически, они были крупнейшими нетто-заемщиками в глобальной экономике. С другой — домохозяйства и правительство Китая являлись крупнейшими нетто-кредито-рами. Сформировавшаяся система, в которой китайский бизнес оказался способен финансировать большинство своих инвестиций из сохраненного дохода, позволила стране стать основным источником кредита в мировой экономике. Уровень потребления в КНР является очень низким по причине необычайно высокого уровня потебления в США, а уровень сбережений в США стал низким из-за высокого уровня сбережений в Китае»[50].