Читать книгу "Ярмарка любовников - Филипп Эриа"

– Уверена? – воскликнула Магда.– Да я могу поклясться! Нет сомнений!

И как всегда, когда Шомберг не владела собой, она не сочла нужным выбирать выражения:

– А кто, по-твоему, мог бы так меня подставить, как не эта дрянь? И эти типы из полиции нравов мне без обиняков заявили: у них есть на меня донос или жалоба, но отнюдь не анонимка. Естественно, они не назвали имен, но мне и так все было ясно. Ты же знаешь, с кем она накоротке.– И в ответ на вопросительный жест Эме продолжила: – Да ведь ты ничего не понимаешь… Вот, моя дорогая, что произошло: мамаша Гоннель заложила меня полиции. Она сообщила о моей вечеринке. Когда за мной пришел сторож, у ворот дома меня поджидал инспектор с четырьмя полицейскими. Я им объяснила, что здесь частное владение, что в моем доме они не найдут ни одного стола для карточной игры и что им у меня делать нечего. Я потребовала, чтобы они показали мне свои удостоверения и ордер на обыск. Тогда они протянули мне кипу бумаг, заявления родителей, еще Бог знает что, я поняла, что против меня состряпан целый заговор… Речь в документах шла о совращении несовершеннолетних. И они мне пригрозили, что в моих же интересах не чинить им препятствий при осмотре дома, заверив, что мои гости ничего не заметят, если я разрешу полицейским незаметно провести обыск. Я засмеялась им в лицо: «Несовершеннолетние? Поищите их среди моих гостей и покажите мне хотя бы одну!» И знаешь, что они мне преспокойно заявили: «Мадам, мы вовсе не ищем несовершеннолетних девушек. Нас об этом предупредили. Нас интересуют несовершеннолетние лица мужского пола». И тогда я была вынуждена признать, что таковые и в самом деле могут оказаться в моем доме. Ну да, крошки из консерватории и студенты, которых я приглашала в прошлый раз на Монпарнас… И мне не оставалось ничего другого, как провести полицейских за дом. В сад перед домом я послала дам с теми мальчиками, которые были, по моему мнению, совершеннолетними. И к счастью, Мики и Жожо были со мной и очень мне помогли! Ну, что ты скажешь, в хорошенькое же дельце мы влипли! Ты представляешь, мне пришлось самой указывать пальцем на бедных крошек: «Вот этот, а вот тот…» В конце концов они забрали и увезли с собой пятнадцать мальчиков. Впрочем, инспектор особенного рвения не проявлял. Чувствовалось, что ему было необходимо констатировать лишь факт нарушения закона. После того как он достиг своей цели, он тут же со мной распрощался. Но у меня такое чувство, что неприятности только начинаются… А? Какая гадина! Я знала, что она что-то замышляет, но никогда бы не подумала, что дело может зайти так далеко!.. Мики, что происходит? Они вернулись? Что ты там увидел?

Реми поднялся. Он бросил на Эме, а затем на Магду такой взгляд, словно вернулся после долгого путешествия и едва узнал их в лицо. Его взгляд ненадолго задержался на Манери, а затем обратился в сторону сада, откуда доносились обрывки фраз и смех ни о чем не подозревавших гостей. И снова посмотрел на Эме.

– Скажи, что на тебя такое нашло? – повторила свой вопрос Магда.

Эме в свою очередь поднялась. Но она молчала. Она поднесла носовой платок к губам и смотрела на Реми. И тогда, обращаясь больше к ней, чем к другим, он сказал:

– Я ухожу.

– Какая история! – воскликнула Магда.– Уходи, если хочешь. Ты мне больше не нужен. Ты оказал мне услугу, и я тебе благодарна.

– Я ухожу, – повторил Реми. И добавил, предупредив жест Эме: – Жожо будет настолько любезен, что проводит тебя домой. Не правда ли, Жожо? А я…

Он еще раз обвел взглядом террасу, сад, ночное небо и закончил свою мысль:

– А я ухожу.

XXIII

Он уехал в Кордес.

Комиссар полиции, которому было поручено ведение дела о скандале в Монтрету, вызвал Реми в качестве свидетеля. Надо было ожидать, что магистратура зря его побеспокоила. С самого начала было ясно, что дело должно быть закрыто за отсутствием состава преступления, так как не было собрано достаточно улик. Это мадам Гоннель, охваченная жаждой мести, настаивала на проведении обыска.

Все то время, что ему не разрешалось выезжать из Парижа, Реми не выходил из дома. Его двери были закрыты для всех, кроме Эме, которая, впрочем, посетила его всего лишь раз, да и то чтобы проститься перед отъездом в Берлин. Сцена за званым ужином, отъезд Лулу в Голливуд и, наконец, вечер у Магды вынудили ее подписать контракт на несколько фильмов, который ей уже давно предлагали, но она отказывалась, не желая покидать Париж.

До самого отъезда Реми ограничивался лишь тем, что доканчивал старые работы, доделывал заказы и отказывался от новых контрактов.

Затем он расторг договор на аренду квартиры. Продал и раздал часть мебели, расстался с Альбертом, которого вовсе не прельщало надолго уезжать в Кордес. И в одно прекрасное утро молодой человек сел за руль своей машины, пересек Париж и через Орлеанские ворота поспешил прочь из столицы.

Была зима, и шел дождь.

По приезде в Кордес Реми понял, что в доме Палларюэль надо провести косметический ремонт. Однако ему пришлось его отложить на какое-то время: погода совсем не благоприятствовала выполнению наружных работ. Реми был этому почти рад. Ведь он приехал сюда исключительно для того, чтобы успокоить нервы и, если будет возможно, вволю выспаться.

В первые дни он обедал у хозяина гостиницы, а затем отказался. Хотя местные жители в это время года были примерными домоседами и, вскоре привыкнув к Реми, не докучали ему своим любопытством, он ни с кем не хотел встречаться даже на таком коротком участке пути, который отделял дом Палларюэль от гостиницы. Было выше его сил отвечать на два или три приветствия и видеть портниху в окне своего дома, поднимавшую глаза от работы, когда она замечала издалека парижанина, выбравшего самый короткий путь, минуя площадь у рынка. Реми казалось, что он полностью очистится, если откажется от привычного образа жизни, никого не будет видеть и займется умерщвлением своей плоти.

От своего отшельничества он даже получал некоторое удовольствие. Служанка готовила ему еду и прибирала в доме, вернее, в той его небольшой части, которую он занимал. Он не открывал ставни окон, выходившие на улицу Друат, а для жилья выбрал две или три комнаты с южной стороны дома. Они располагались над улицей Обскюр, и из них открывался вид на высокогорную деревушку. Дом Палларюэль, как и все соседние дома, был построен на такой крутой скале, что его первый этаж с выходом на улицу Друат находился на уровне четвертого этажа стоявшего напротив особняка.

Улица Обскюр круто поднималась к этому дому. По сравнению с низкими домишками и садовыми изгородями, окаймлявшими улицу со стороны долины, фундаменты городских домов располагались на такой высоте, что походили на городскую стену. Она разрывалась только в двух местах. К дому Палларюэль примыкала квадратная башня. Внизу башни находилась арка, открывавшая проход подходившей к ней улочке. Немного дальше более солидные здания образовывали выступ, представлявший собой второй проход, еще более длинный и темный. Этому тоннелю улица и была обязана своим названием.

Близлежащие окрестности оказались почти безлюдны. Однако Реми и не стремился кого-то встретить. Он даже не спускался в сад, своеобразной террасой пролегавший по другую сторону проулка, располагавшийся напротив дома, куда вела внутренняя лестница башни.