Читать книгу "Самозванец - Селеста Брэдли"

– Чем мы можем вам помочь, милорд?

Проклятие! Клары нет.

– Где миссис Симпсон?

Траппы обменялись встревоженными взглядами.

– Клара? Наша Клара?

«Нет, моя Клара».

Миссис Трапп прищурилась, она явно была заинтригована.

– А зачем вам нужна Клара?

Освальд, словно озадаченная лошадь, лишь фыркал в усы.

Далтон едва мог это вынести. Собрав последние остатки терпения, он попытался дать объяснение, не вдаваясь в подробности.

– У меня дело к миссис Симпсон. Мне необходимо срочно ее видеть. – «Клара, моя Клара». – Она дома?

Снова по-лошадиному всхрапнув, Освальд пожал плечами:

– Гм… Сейчас ее нет. – Он опустил глаза на сплетенные на животе пальцы. – Ведь это не ее дом.

Далтон знал, что этот человек явно не относится к числу самых сообразительных, но едва ли можно было ожидать, что он забудет о родственнице, проживающей в его собственном доме. Что-то было не так.

Трапп продолжал бормотать:

– Она уехала. Сегодня утром, на рассвете.

– Уехала?

– Собралась и уехала, даже не попрощавшись.

– Она попрощалась со мной, – раздался высокий взволнованный голосок позади них. Все взгляды обратились к двери. Там с вызывающим видом стояла одна из дочерей Траппов.

– Китти! – Миссис Трапп прищурилась, глядя на нее. – Что тебе известно?

– Я знаю, что тетя Клара никогда бы не сделала ничего плохого. Но она сказала, что совершила глупость и подвергла нас всех опасности. И если за ней придут, то мы должны вести себя так, будто плохо ее знаем и вообще она нам не очень нравится. Она сказала, что это поможет.

Далтон похолодел. Подбородок у девочки дрожал.

– Но ведь я люблю ее! И не скажу, что не люблю ее, даже если вы бросите меня в Тауэр!

Беатрис подошла и встала рядом с дочерью.

– И я не скажу!

Похоже, Кларе удалось невероятным образом пробудить чувство преданности у этих людей и заручиться их поддержкой. И все же было очевидно, что Траппы не знают ничего, что могло бы помочь Далтону.

– Могу я осмотреть ее комнату? Возможно, мне удастся найти там какую-нибудь подсказку относительно того, куда она направилась.

Беатрис хотела отказать ему в этой просьбе, но Освальд подтолкнул ее локтем и недовольно прошипел:

– У тебя птичьи мозги, ведь этот человек – лорд и пэр! Покажи ему комнату!

Комната Клары выглядела скромной, почти спартанской для женщины. Кружевными были только занавески. На туалетном столике никаких безделушек.

У Далтона сложилось впечатление, что в этой комнате живет весьма практичная и здравомыслящая женщина, совсем не та Клара Симпсон, которую он знал. Его Клара была эксцентричной, бесстрашной, загадочной.

На столе находились рисовальные принадлежности, в основном угольные карандаши и чернила, перья для ручек и бумага различных сортов. Ни на что особенно не рассчитывая, он просмотрел стопку бумаги для рисования. Она могла оставить какую-то записку, какой-то ключ…

Он словно увидел свое отражение в зеркале – в черной шелковой маске, с озорным блеском в глазах и лукавой усмешкой, в чем мать родила.

Далтон провел много часов в течение последней недели, размышляя над рисунками сэра Торогуда. Он знал каждый мазок, каждый искусно выполненный абрис, каждый легкий и остроумный штрих.

Было ощущение, что его ударили одним из длинных ножей Керта, ощущение предательства, пронзившее его сердце. Весьма любопытное ощущение, в самом деле.

Он даже подумал, что вполне может от этого истечь кровью, медленно, капля за каплей. Он резко выпрямился и сделал глубокий вдох. Какая нелепая мысль! Он просто разочарован, вот и все.

Воспоминания о миссис Симпсон пронеслись у него в голове – ее расспросы, настойчивые уговоры нарисовать что-нибудь, то, как она преследовала его, словно обезумев от любви к нему. И Роза – его Роза – вот она крадется в темноте по дому Уодзуэрта, вот ведет его, вот учится открывать сейфы, о Боже!

Далтон вновь посмотрел на рисунок в своей руке. Это был всего лишь набросок, несколько грубых штрихов, и все же ей удалось схватить так много. Значит, таким она видела Монти – чувственным и ловким негодяем? Он вытащил рисунок, аккуратно скатал его и сунул в карман.

Улика, конечно же. Он имел привычку собирать улики, это была его работа. Ничего больше.

А теперь его работа заключалась в том, чтобы схватить некоего художника-обманщика, владевшего важными государственными секретами.

Он повернулся к Траппам, которые, затаив дыхание, стоит в дверях комнаты.

– Мистер Трапп, у меня есть основания полагать, что вы у себя в доме приютили человека, чьи действия противоречат интересам Короны.

Мужчина побледнел, его удивление казалось неподдельным. Беатрис в изнеможении опустилась на стул. Они попытались что-то возразить, но Далтон не стал их слушать.

– Вы, разумеется, не имели ни малейшего понятия о ее делах, поскольку наверняка она действовала очень умно и осторожно.

– Она? – Трапп моргал, недоверчиво глядя на него. – Это она-то?

– Она, – подтвердил Далтон. – Миссис Бентли Симпсон, если быть точным.

– Клара? – Пронзительный вопль чуть не сорвал обои со стен. Похоже, Беатрис пришла в себя.

Выражение лица Траппа стало жестким.

– Так эта бесцветная маленькая…

Беатрис хлопнула мужа по плечу.

– Глупости, Освальд! Клара не революционерка. Она как мышка!

Это совсем не походило на впечатление Далтона от вдовы Симпсон.

– Мышка?

Беатрис пожала плечами:

– Она всегда пряталась в своей комнате, всегда рисовала…

Ах да. Точно. Рисовала.

Клара опустила капюшон своего плаща на лицо. Она понимала, что выглядит курьезно, надев шерстяной плащ в погожий летний день, но уж лучше выглядеть нелепо, чем быть узнанной. Она собрала свои последние рисунки. Этот перетянутый бечевкой сверток был прощальным выступлением сэра Торогуда.

Она бы ни за что не стала рисковать, отвозя их в «Сан», если бы не острая нужда в средствах. Неизвестно, когда она сможет заработать еще. На сбережения, которые она хранила в своей небольшой коробке, ей, вероятно, придется существовать до конца своей жизни.

Всегда можно рисовать пресные портреты сельских жителей в обмен на цыпленка или какую-нибудь дичь, размышляла Клара. Но если быть честной, она весьма смутно представляла себе, чем занимаются сельские жители и как они живут. Всю жизнь она прожила в Лондоне, только в детстве совершила несколько путешествий в Брайтон.