Читать книгу "Звезда Вавилона - Барбара Вуд"

Неловкое молчание повисло в воздухе, когда, глядя за спину Гленна на колонны из белого мрамора, призрачно возвышавшиеся под лунным светом, Кэндис заметила стоящего среди них человека. Знакомая гавайская рубашка.

— Эй! — воскликнула она.

— Что?

— Это он! — сказала она и выбежала из номера.

Гленн бросился за ней через коридор и вниз по лестнице в холл и увидел, как Кэндис пронеслась в открытые двери на террасу, где ужинали постояльцы. Потом она растворилась в тени ночи.

Тихо ругаясь, он пошел ее искать.

Кэндис пробежала по разбитому тротуару, между колоннами, вверх по ведущей в никуда лестнице, вокруг древних ванн, где когда-то купалась знать, и мимо ниш, в которых раньше стояли статуи богов, наконец, она добралась до разрушенного жертвенного алтаря. Оказалось, что она тут не одна. Туристы из небольшой группы разговаривали, смеялись, фотографировали друг друга, крича: «Улыбочку!»

Она увидела человека в гавайской рубашке, юркнувшего за угол, и побежала следом.

Снова потеряв его, она остановилась и прислушалась. Рядом кто-то тоже остановился, а потом побежал дальше. Кэндис не сдавалась, забираясь все дальше в лабиринт колонн, помещений без окон и обрушившихся арок. Туристов тут не было, только призраки прошлого.

— Выходи, чтобы я могла увидеть тебя! — закричала она, ее голос эхом отразился от стен. Она оглянулась. Святилище храма загораживало вид на отель. Она больше не слышала ни музыки, ни голосов. Только шум ветра. Она подобрала камень и, услышав какой-то звук, побежала за арку, где столкнулась с Гленном.

— Вы видели его? — запыхавшись, спросила она.

— Стойте! Куда он скрылся?

— Не знаю. Нам лучше разделиться, — сказала она и двинулась.

Гленн взял ее за руку.

— Лучше будет, если мы останемся вместе.

Но Кэндис, не слушая Гленна, пошла вперед. «Какая она своевольная, — подумал он. — Импульсивная, упрямая и своевольная».

— Подождите, — сказал он, догнав ее и положив руку на плечо. — Скажите мне четко, что вы увидели с балкона.

— Это был он — те же длинные волосы, затянутые конским хвостом, лысая макушка. И рубашка с голубыми пальмами.

— Лицо разглядели?

— Он смотрел на меня.

Гленн удивленно моргнул.

— Прямо на вас?

— Да, просто стоял там и… О нет!

Они побежали вместе, сначала через руины, потом миновали террасу с обедающими гостями, которые уже второй раз были вынуждены отвлечься от трапезы, вверх по лестнице и в конец коридора, где обнаружили номер Кэндис в том же виде, в каком оставили его — с открытой настежь дверью.

— Что пропало? — спросил Гленн, принявшись открывать шкафы, выдвигать ящики, будто это был его номер.

Она сразу поняла — ксерокопия таблички Дюшеса. Исчезла из книги Милдред Стиллвотер. Теперь она не сможет перевести то, что они нашли.

— Хорошая уловка, — произнесла она сквозь зубы. — Он намеренно выманил меня на улицу, чтобы его сообщник мог спокойно обыскать номер.

— Где карта?

К счастью, она по-прежнему лежала в ее рюкзаке.

Гленн, нахмурившись, посмотрел на часы, разрываясь между необходимостью отправиться прямо сейчас к Джебель Мара и желанием остаться с Кэндис, чтобы с ней ничего не произошло, до того как полиция отвезет ее утром в аэропорт. Кэндис хотела только одного: выйти на улицу и искать человека, нападавшего на нее, и если понадобится, то перевернуть вверх дном весь город. Но Пальмира была переполнена туристами. Она никогда не найдет его здесь.

Увидев выражение лица Гленна, она произнесла:

— Не говорите ни слова. Я знаю, о чем вы думаете.

— Нет, не знаете.

— Вы думаете, что я импульсивная и поэтому нас постигла такая неудача.

— Ладно, вы знаете, о чем я думаю.

— Что ж, — она положила руки на бедра, — им известно, где мы, и теперь они будут преследовать нас до Джебель Мара. Что будем делать?

— Для начала я еду к Джебель Мара. Вы возвращаетесь в Лос-Анджелес. И никакие уговоры вам не помогут.

— Я постараюсь не быть импульсивной.

— У вас не получится, и вы сами это понимаете. Устроили тут бег с препятствиями.

— Он мог удрать.

— Так он и удрал!

— Бог мой, кому показать красную карточку?

Они обернулись и увидели Яна в дверном проеме.

— Диспетчеры из международного аэропорта Дамаска просили вас не орать так громко, они не могут расслышать пилотов. — Он заметил, как они уставились друг на друга: лица раскраснелись, еще немного — и не обошлось бы без телесных повреждений. — У меня для вас хорошие новости. Я нанял двух парней, которые отвезут нас к Джебель Мара, — он расплылся в улыбке. — Ну же, хоть спасибо скажите.

Между собой они называли ее просто Организацией, и Франсуа Орлеан работал на Организацию уже почти двадцать лет. Это был большой срок для его профессии, но даже он не мог вспомнить то время, когда его контора еще именовалась «Международная организация уголовной полиции». Название было слишком громоздким, и все стали использовать телеграфный адрес «Интерпол», после чего оно так и прижилось.

Хотя у Интерпола было много разных дел — борьба с мировой организованной преступностью, торговлей наркотиками, контрабандой оружия, — Франсуа не был связан ни с одним из них. Табличка на двери его кабинета гласила: «Интерпол — Oeuvres d'art voles» — «Похищенные произведения искусства».

Работа являлась смыслом его жизни, поэтому Франсуа не был женат и, не имея никаких родственников, за исключением троюродной сестры в Марселе, полностью посвятил себя любимому делу. В этот вечерний час он был похож на пылающую нефтяную вышку в ночной пустыне, пил крепкий кофе и курил «Голуаз», просматривая невероятный отчет: вся коллекция мебели Луи XV — диваны, стулья, шкафы, письменные столы — была украдена среди белого дня из частного дома в Париже. Он покачал головой, отдавая должное дерзости совершенного ограбления.

Потерпевшим оказался политик, именно поэтому расследование было передано Орлеану, который был не просто хорошими полицейским, но и дипломатом. Качество, весьма необходимое в его работе. Из-за культурных ценностей иногда могли возникать щекотливые ситуации, особенно если они были связаны с религиозным наследием или национальным героем.

Орлеан был одаренным человеком. Коллеги по работе утверждали, что Франсуа представлял собой ходячую энциклопедию. Он не просто хорошо разбирался в искусстве. У Франсуа познания в этой области были в самой крови, он впитал их, когда был еще ребенком, а его мать работала смотрителем в Лувре. Он не смог бы заниматься ничем другим, да и никогда не хотел. Он обожал искусство и все, что имело отношение к культуре. Более того, он чувствовал, что должен охранять их. Но его настоящим даром была память. «Фотографическая», — так все говорили. Другие агенты даже подшучивали над ним, говоря, что компьютер ему в подметки не годится, потому что, когда его спрашивали о чем-нибудь, он давал ответ быстрее и точнее.