Читать книгу "Хроника любовных происшествий - Тадеуш Конвицкий"

Алина медленно поднимает дрожащие веки.

– Где мы были так долго?

– Там, где сбываются сны.

– Нет, это совсем другое место. Может, на берегу океана или среди снежных вершин?

– Почему ты меня оттолкнула?

– Я хотела прийти к тебе в длинном белом платье, в прозрачной вуали, которую колеблет ветер. Пусть это будет красиво.

– Будет красиво. Открой лицо. Ты меня стесняешься?

– Я не стесняюсь. Я слушаю тебя. Кажется, кто-то ужасно плакал.

– Рекс, твой пес. Испугался нашей любви.

Алина отвела руку от лица, устало уронила ее на упругие кустики чабреца. Он уловил мимолетную, бледную, рассеянную улыбку на ее губах.

– А ты не боишься нашей любви?

– Нет. Ведь она единственная. Другой такой нет на свете.

– Откуда ты знаешь?

– Эту долгую ночь я был один на один с ветром и небом, со звездами. И теперь знаю все. Я выстоял тебя, как терпеливая птица.

– Какая птица?

– Наверняка есть такая, самая терпеливая.

Алина приподнялась, пошатываясь, поправила волосы, в которых запутались былинки и непроросшие семена трав.

– Так что же с нами будет? – спросила она с той же отрешенной улыбкой.

– Думаю, что теперь ты будешь командовать.

– Всегда я?

– Нет. Иногда и я. Но всегда мы будем знать, когда тебе распоряжаться, когда мне.

– Ты не боишься моих капризов?

– Я знаю, ты рождена в полночь тринадцатого числа того месяца, когда земля содрогалась от молний.

Алина наклонилась и припала к его губам.

– Мы сбежим после экзаменов?

– В какой-нибудь из университетских городов. Я буду работать и учиться, а ты – учиться и вести дом.

– А ты станешь самым знаменитым врачом?

– Ты будешь женой прославленного профессора.

Алина снова поцеловала его и шепнула, не отводя губ:

– Может, и я уже люблю?

– Наверняка. Можно ли не любить меня?

– Два хитрейших человека в округе заврались насмерть.

– Это прекрасно.

Рекс терзал когтями дерн, заглушая отчаянье или тоску. Комья лесного чернозема летели вниз, как черный снег.

– Крота ищет, – сказала Алина.

– Нет, притворяется. Страдает от ревности. А Сильвек?

– Что Сильвек?

– Ты не ответила на вопрос.

– Сильвек в ссылке. Впутался в историю, которая сродни нашей. Взгляни, что-то блестит в реке. Раковина или монета. Думаю, нам на счастье.

Действительно, что-то поблескивало между воронками водоворотов и шевелящимися бородами водорослей. За обрывом, в каньоне предместья, все еще распевали марширующие солдаты.

– Это монетка, которую ты мне когда-то дала. Пятьдесят грошей, с которых все началось.

– Почему ты бросил ее в реку?

Витек уже скользил по глинистому откосу, к которому кое-где лепились кусты на островках дерна, принесенных ливнями.

– Я обронил ее тут, грустя о тебе.

Алина, оставшаяся на краю оврага, все уменьшалась и отдалялась. В одинокой усадьбе на том берегу зазвучали уже знакомые цимбалы.

Витек вошел в воду, начал перебирать пальцами в скользких волосах водорослей.

– Чуть левее! – крикнула Алина.

– Здесь?

– Ближе к ногам. Да, здесь.

Потом он возвращался, цепляясь за высохшую глиняную стену, изрытую норами ласточек-береговушек.

– Поймал? Нашел?

– Там ничего нет. Сплошная галька и мерзкие водоросли.

– Как это нет? Погляди.

Обнявшись, они склонились над пропастью. В воде что-то все-таки поблескивало, пуская зайчики в их сторону. Тускнело под толщей воды, чтобы тут же снова засверкать.

– Пусть блестит, – сказал Витек. – Пусть нас ждет. Что теперь прикажешь?

– Надо возвращаться, иначе отец нас убьет. Встретимся здесь же после выпускных экзаменов. В три часа пополудни. И проведем военный совет. Хорошо?

– Я не выдержу столько дней без тебя.

– Мы должны соблюдать осторожность. Мы самые хитрые выпускники на свете.

– А потом – полный вперед. В дальнюю дорогу.

– В дальнюю дорогу или в беспредельность.

– Лучше в дальнюю дорогу.

– До свиданья, супруг мой.

– До свиданья, супруга моя.

Она побежала вверх по лесистому склону, опережаемая Рексом, вновь обретшим радость жизни.

– Не догоняй меня! – крикнула с вершины, придавленной нагромождением облаков. – Я должна вернуться одна!

– До скорых лобзаний, супруга!

– До скорых, супруг мой!

Когда Витек поднялся на гребень холма, изъеденного эрозией, Алина уже перебегала в дрожащем мареве железнодорожное полотно.

– Она должна оглянуться. Это будет добрая примета, – шепнул он.

Но Алина не оглянулась. Рекс мчался впереди и лаял молодецки уже среди садов в белоснежном цветении.

И тут из неглубокого оврага выкатился, громыхая старым железом, поезд. На серых подушках пара мчался он к северным берегам горизонта. В пустых окнах смазывалось отраженье заснеженных садов. И вдруг в одном из вагонных окошек Витек увидал неподвижную и исполненную достоинства знакомую фигуру архиепископа. В излучающих удивительный свет руках он держал позолоченный требник, но смотрел на убегающий монотонный пейзаж и на Витека, застывшего среди высоких сталагмитов конского щавеля. Поезд промчался, волоча за собой ритмичный перестук колес.

– Вероятно, мне показалось. А может, он уладил какое-то важное дело и теперь возвращается в свой дворец, в пожизненное заточение. Может, я все-таки видел архиепископа, только не знаю, зачем мне нужно было его видеть.

И тут из гущи старых акаций вышел полицейский с нашивками старшего сержанта. Он волочил за ремень винтовку с заляпанным глиной прикладом. Глаза были налиты кровью, потное лицо заросло темной щетиной. Полицейский остановился возле Витека, вытащил из кармана металлическую коробочку с потертыми, словно серебряными уголками.

– Закурите? – спросил Витека.

– Благодарю. Некурящий.

– Снова девушку дожидаетесь. Ту же самую?

– Уже дождался.

– Все в порядке?

– Даже лучше.

Полицейский закурил, молча разглядывая Витека. Жадно затянулся, выпустил дым изо рта и носа, выпускал до бесконечности. И одновременно моргал красными веками.