Читать книгу "Русский жиголо - Владимир Спектр"

– во время обряда обмазать лицо кровью мертвеца. Мужчина использует женскую кровь, а женщина мужскую, детская кровь в данном обряде неприменима;

– во время обряда есть ногти мертвеца, можно просто проглотить и запить небольшим количеством воды.

Я перечитываю текст снова и снова. Ощущение такое, будто еще мгновение, и я в обморок упаду. Тошнит, перед глазами круги. Что же это за чертовщина такая?

Вот именно – чертовщина.

Телефон звонит снова, я вздрагиваю и буквально заставляю себя поднять трубку.

– Ну, что? – развязный голос моего недавнего знакомого просто выводит из себя. – Чего завис-то?

– В смысле? – бывают в жизни моменты, когда подсознательно хочется стать как можно тупее.

– Нашел?

– Нет, – я лгу, а на лбу вдруг появляется испарина, – нет нигде.

– Ага, – говорит Тимофей, – а ты часом не пиздишь?

Я молчу и думаю, что в своей жизни я частенько обманывал, но никогда еще вранье не давалось мне с таким трудом. И все дело не в муках совести, а в банальной моей трусости. Я оказался один в жуткой заварухе, быть может, я просто схожу с ума, вокруг только враги, мне жутко страшно и хочется домой, в Москву, в родительский дом, и чтобы мне было восемь лет.

В этот момент у меня звонит мобильный.

– Слушай, – выдавливаю я, – мы так не договаривались.

– В смысле?

– В том смысле, что ты не имеешь права мне хамить.

Тимофей молчит, видно, озадаченный моим внезапным отпором.

– Я посмотрел, где возможно, – продолжаю, и мне становится вдруг значительно легче, – нигде ничего нет. Так что, увы.

– Ага… – снова тянет Тимофей.

– Да, – поддакиваю я.

Мобильный звонит снова.

– Извини, – говорю я, – у меня второй звонок. И кладу трубку, не дожидаясь ответа.

26

Это место лишь условно можно назвать пабом, оно больше похоже на один из тех дорогих, но безликих винных баров, что растиражировали по всему миру предприимчивые французы. Все вокруг белое, стены и пол, полированные столики и барная стойка, словно ресепшен в дорогой стоматологической клинике, – такая же чистая и сдержанная, никаких тебе пивных пятен или потертостей – сплошь хром и стекло. Музыка слышна еле-еле, по-моему, ранний Soul Ballet, ну или тому подобная расслабуха, народу почти нет, так, только пара столиков еще занята.

Вероника расположилась в самом темном углу, что неудивительно – выглядит-то она не очень. Перед ней полупустой бокал виски, тлеющая сигарета намертво зажата в руке.

– И какой же это по счету? – киваю я на бокал.

– Пятый, – она разводит руками, словно и сама удивлена такому количеству выпитого в это время дня.

– Что, – я сажусь рядом и оглядываюсь в поисках официантки, а заодно проверяю, не следит ли кто за нами, – разговор не получился?

Меня немного трясет, словно я простудился.

– Типа того, – вяло кивает Вероника, – считай, что его просто не было. Сидели и тупо молчали.

– Ну да, ну да, – еле слышно бормочу я, так просто, чтобы не молчать.

– Ощущение было, будто мы из разных миров, представляешь? – говорит Вероника.

– Ну, в каком-то смысле, – киваю я, – так оно, наверное, и есть.

Она резко вскидывает голову, смотрит на меня зло, такое ощущение, что еще секунда, и она выплеснет мне в лицо остатки вискаря, с криком и матом запустит мне в голову самим стаканом.

Я инстинктивно втягиваю голову в плечи, ежусь в своей темно-серой олимпийке Maharishi.

– Наверное, – вместо этого обреченно шепчет она, – наверное.

Она залпом допивает свой чивас и с сомнением смотрит на появившуюся рядом коренастую девицу в черном переднике и белой блузке.

– Не надо больше, – говорю я Веронике, – в таком состоянии алкоголь только ухудшит твое положение.

– Он помогает мне снять напряжение, – упорствует она, но безынициативно, тут же сникая.

У меня совсем нет аппетита, я смотрю в меню, но так ничего и не заказываю, отрицательно качаю головой и надеваю на глаза темные очки Dior. Они зеркальные.

Вероника видит в отражении себя, бледную и старую, морщится, хочет что-то сказать, быть может, попросить меня снять их, но так и не находит в себе сил.

– Ты уж прости, – говорю я, когда официантка разочарованно отходит от нас, – но мне надо у тебя кое-что спросить.

– Валяй, – она выглядит подавленной, и я даже на какой-то момент думаю отказаться от предстоящего разговора.

Вместо Soul Ballet теперь звучит Jeff Mills, детройтское техно вколачивает невидимые гвоздики в наши уши. Мне неприятна вся ситуация, однако я знаю, что поговорить необходимо. Когда, если не сейчас?

Я снимаю очки, тру глаза, потом надеваю их снова и, наконец, спрашиваю:

– Ты не знаешь, что это за дерьмо такое, когда надо жрать ногти покойника?

– Что?! – Вероника вздрагивает, вид у нее такой, будто она сейчас сблюет на стол. – Что?!

– Сон мне приснился, будто бы я мазал лицо кровью какой-то мертвой телки и жрал ее же ногти. Не знаешь, что это? Может, обряд какой-нибудь? Я никак вспомнить не могу.

На этих словах она вздрагивает и бледнеет еще сильнее, хотя минуту назад мне казалось, что сильнее уже некуда. Да на ней просто лица нет.

Я думаю, что вот именно так она и будет выглядеть в гробу, до прихода косметолога из погребальной конторы.

Через мгновенье Вероника все же берет себя в руки, щеки немного розовеют.

– Не знаю, – она пожимает плечами. – Мерзость какая-то тебе снится, надо попытаться выкинуть ее из головы, а ты мусолишь. Забудь.

– Да я так и думал сделать, – говорю я, – просто выбросить из головы, не получается. Посмотри-ка.

И мрачно протягиваю ей зеленую тетрадку.

– Что это? – спрашивает она.

– Что это? – спрашиваю я.

– Зачем ты мне показываешь эту жуть?! – Вероника делает страшные глаза.

Ее начинает трясти, резким движением она вырывает у меня записную книжку, пролистывает ее. Взгляд ее задерживается на описании обряда.

– Идиот, – шипит она.

– Спокойно, – говорю я и стараюсь улыбнуться, улыбка не получается.

В динамиках начинает играть какой-то обезличенный lounge, что-то вроде ранних сборников Caf? del Mar.

– Попугать меня вздумал? – она захлопывает тетрадь и убирает в сумку.

– Ты не поняла, – говорю я, – я не просто так притащил эту тетрадку. Мне поручили ее найти.

– Что? – похоже, она вот-вот вырубится, просто грохнется в обморок на блестящий керамический пол. – В каком это смысле?