Читать книгу "Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл"

– Бакраван. – Локарт увидел, что это имя знакомо им обоим. Его желудок неуютно заворочался.

– Джаред Бакраван, заимодавец с базара? Одна из его дочерей? – Да.

– Ее имя, пожалуйста.

Локарт боролся с ослепляющей яростью, усиленной убийством Карима. Это и есть убийство, хотелось кричать ему, что бы вы там ни говорили.

– Ее превосходительство Шахразада.

Мак-Айвер внимательно наблюдал за ними.

– О чем тут идет речь, Том?

– Ни о чем. Ни о чем, расскажу позже.

Майор сделал пометку на листе бумаги.

– Каковы ваши отношения с предателем Каримом Пешади?

– Я знаю его около двух лет, он был одним из моих учеников-пилотов. Он двоюродный брат моей жены – был двоюродным братом моей жены, – и я могу лишь повторить, что невозможно даже представить его предателем Ирана и ислама.

Майор сделал еще одну пометку; его ручка громко скрипела по бумаге.

– Где вы проживаете, капитан?

– Я… я не могу сказать точно. Я останавливался в доме Бакравана рядом с базаром. Нашу… нашу квартиру конфисковали.

Молчание сгустилось в комнате, вызывая клаустрофобию. Майор закончил писать, взял исписанный лист в руку и посмотрел прямо на Мак-Айвера.

– Во-первых, никакие иностранные вертолеты не разрешается перемещать внутрь или за пределы воздушного пространства Тегерана без разрешения штаба ВВС.

Локарт перевел, и Мак-Айвер спокойно кивнул. Это не было новостью, за исключением того, что комитет международного аэропорта Тегерана только что выдал официальное письменное указание от имени всемогущего Революционного комитета о том, что только комитет имеет право утверждать и выдавать такие разрешения. Мак-Айвер получил разрешение на переброску своего оставшегося 212-го и одного из «Алуэттов» в Ковисс «на временное пользование». Как раз вовремя, подумал он, сосредоточиваясь на майоре, но гадая при этом, что означала эта ожесточенная перепалка на фарси с Локартом.

– Во-вторых, нам требуется полный список всех вертолетов, находящихся в данный момент в вашем ведении, где они расположены в Иране, номера их двигателей и количество и виды запчастей, которые вы содержите из расчета на один вертолет.

Локарт увидел, как глаза Мак-Айвера широко раскрылись; его собственные мысли вращались вокруг Шахразады и того, зачем им понадобилось знать, где он живет и кем ей доводится Карим; слова, которые он переводил с одного языка на другой, не оседали в его сознании.

– Капитан Мак-Айвер говорит: «Очень хорошо. Это займет некоторое время из-за неустойчивой связи, но я соберу эту информацию для вас так быстро, как только смогу».

– Я бы хотел получить ее завтра.

– Если у меня получится собрать ее, ваше превосходительство, будьте уверены, что вы ее получите. Она окажется у вас как можно быстрее.

Мулла сказал:

– Насчет этого вертолета… – Он заглянул в документ, лежавший перед ним на столе. – НВС. Мы бы…

– НВС! – Мак-Айвер позволил своей панике взорваться в пароксизме праведного гнева, и Локарт едва успевал переводить за ним: – Обеспечение безопасности является ответственностью военно-воздушных сил на той базе, и как они могли быть настолько небрежными, чтобы допустить наглый угон НВС, я не знаю! Сколько раз я жаловался на недостаток бдительности, непоявление часовых на посту, отсутствие охраны в ночное время. Украден вертолет за миллион долларов! Его нечем заменить! Я возбуждаю дело против военно-воздушных сил по поводу халатного отно…

– Это была не наша вина, – вскинулся майор, но Мак-Айвер оставил его реплику без внимания и продолжал развивать наступление, не давая ему рта раскрыть, как и Локарт, который выражал тираду Мак-Айвера в подходящих иранских словах и выражениях, еще острее подчеркивавших небрежение долгом и коварство ВВС.

– …уму непостижимой халатности, можно даже сказать, преступного предательства и сговора между другими офицерами, которые позволили какому-то неизвестному американцу пробраться в наш ангар под самым носом нашей так называемой охраны, получить разрешение на взлет от тех, кто, казалось бы, должен нас защищать, а потом нанести вред великому иранскому государству! Непростительно! Разумеется, это предательство, и совершено оно с заранее обдуманным намерением неизвестными лицами в офицерском чине, и я должен наста…

– Как вы смеете предполагать, что…

– Разумеется, это можно было сделать только в сговоре с офицером ВВС. Кто контролирует базу? Кто контролирует эфир? Кто сидит на диспетчерской вышке? Мы считаем, что ответственность лежит на ВВС, и я подаю жалобу высшему руководству «Иран Ойл» с требованием возмещения ущерба, и… и на следующей неделе, на следующей неделе я обращусь за правосудием в Революционный комитет и к самому имаму, да хранит его Аллах! А сейчас, ваше превосходительство, прошу извинить нас, но мы отправимся дальше по своим делам.

Мак-Айвер направился к двери, Локарт – за ним следом; организмы обоих были перегружены адреналином. Мак-Айвер чувствовал себя ужасно, в груди сильно ломило.

– Погодите! – приказал мулла.

– Ваше превосходительство?

– Как вы объясните, что предатель Валик, который «случайно» оказался партнером в вашей компании и родственником ростовщика и сторонника шаха Бакравана, прибыл в Исфахан на этом вертолете, чтобы забрать там других предателей, одним из которых был генерал Селади, еще один родственник Джареда Бакравана, тестя одного из ваших старших пилотов?

У Локарта совсем пересохло во рту, пока он переводил эти роковые слова, но Мак-Айвер не колебался ни минуты и снова бросился в атаку:

– Я не назначал генерала Валика членом правления нашей компании, его назначили туда высокопоставленные иранцы в соответствии с вашим тогдашним законом. Мы не стремились получить иранских партнеров, именно иранский закон настаивал на этом, нам их навязали. Ко мне это не имеет никакого отношения. Что до всего остального – иншаллах, на все воля Бога! – С колотящимся сердцем он открыл дверь и вышел. Локарт закончил переводить.

– Салам, – сказал он и последовал за Мак-Айвером.

– Я этого так не оставлю, – крикнул им вдогонку майор.

Недалеко от университета. 18.07. Они лежали рядом на мягких коврах перед горящими дровами, которые весело потрескивали в уютной комнате. Шахразада и Ибрагим Кияби. Они не касались друг друга, просто смотрели на огонь, слушали хорошую современную музыку на кассетном магнитофоне, погруженные в свои мысли, ощущая присутствие друг друга.

– Ты, бесценный дар Вселенной, – пробормотал он, – ты, чьи губы как рубины, чье дыханье пьянит, как вино, ты, язык Небес…

– О, Ибрагим, – рассмеялась она. – Что это еще за «язык Небес»?

Он приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху, благословляя судьбу за то, что она позволила ему спасти ее от того безумного фанатика во время женского марша, ту самую судьбу, которая скоро приведет его в Ковисс, чтобы отомстить за убийство своего отца.