Читать книгу "Ваша жизнь больше не прекрасна - Николай Крыщук"

— Талантливый студент, внештатник, пишет нам сценарии, — безличным тоном сказал Тараблин. — А слащавится от робости перед взрослыми и именитыми, ты терпи. Но парень честный. К тому же он тоже из нашего интерната.

— Это я уже понял. Правда, честный парень едва не затащил меня сегодня на съедение к Варгафтику.

— Лев Самойлович всех любит запрягать, ты же знаешь. Леша не мог отказать старику и начальнику.

— Только мне показалось, что он делал это с душой.

— Он все делает с душой. Рассказывай.

— Ты куда пропал?

— Потом. Потом будет моя очередь.

Я подробно пересказал другу свои приключения и переживания, включая теорию об инфекционных организмах, матушке, неандертальце и ментах.

— Ничему не научила тебя советская власть, — мрачно произнес Тараблин. — И потом: неужели ты до сих пор мыслишь себя избранным сосудом? В нашем возрасте это неприлично. Своих коллег наблюдал? Они похожи на диссидентов?

Я вспомнил компанию в курилке и должен был согласиться, что Тараблин прав.

— И перестань ты во всем искать смысл. Вот эта интеллигентская привычка.

Студент, между тем, принес сто грамм водки мне, пятьдесят коньяка Тараблину и себе стакан свежевыжатого микса. Бутерброды с семгой были увенчаны ломтиком лимона и веточкой петрушки.

— Все это дают на «мертвяки»? — спросил я, пытаясь не столько проверить их знание сленга, сколько выведать текущую обстановку.

— Вечно вы, мамаша, выражаетесь, — сказал Тараблин.

— Ты тоже слышал? — обрадовался я.

— А то! Образцовый диалог.

— Дмитрий Анатольевич, нам здесь засиживаться не стоит, — студент внимательно рассматривал ноготь своего мизинца. — Пора уже за зеркало.

— Э, ребята, кончайте объясняться паролями, — вскипел я. — Какого черта?

— Не бунтуй, — сказал Тараблин, чем снова, на этот раз неприятно, поразил меня. Может, он и при моей встрече с неандертальцем тайно присутствовал? Я ему этого словечка не передавал. — Мы с Лешей вчера сказку записывали. Там Ванька от вредной царевны прятался за волшебное зеркало.

— Сказочники хреновы!

— Вы болван, Штюбинг! — ответил мне Тараблин любимой фразой из фильма «Подвиг разведчика». — Слушай сюда. Опыт прогулки по городу у тебя уже есть. Гуляй, конечно, и дальше, сколько хочешь, но помни, что это небезопасно. Тебя могут долго в упор не видеть, а потом обойтись грубо. Ты же никому в ответ съездить по физиономии не сумеешь.

Я вспомнил дружбу неравнодушного ко мне неандертальца с ментами и понял, что Тараблин прав. Тем не менее, счел нужным возмутиться:

— Это почему?

— Самый короткий ответ: потому. У нас страна вечных вопросов: кто виноват? что делать? и — где штопор?

— Это ты так шутишь.

— Увы. В общем, с этим мы разобрались.

— Да ни черта не разобрались! Это что, все твоя теория психологического времени?

— Нет у меня никакой теории. Считай, что ты гуляешь в отпущенных тебе воздушных коридорах. Однако претворить свою фантазию (знаешь такое слово пре-тво-рить?), так вот претворить свою фантазию в какое-либо действие даже не пытайся.

— Константин Иванович, позволю заметить, в этом есть даже некоторое преимущество. Как сказано у Кьеркегора, поэт — лучшая сущность героя…

— Да погоди ты! — оборвал я начинающего мне надоедать студента. — Почему это не пытайся?

— Ладно, идем дальше. То есть дальше идти как раз некуда, потому что все дороги по-любому приведут тебя сюда. И ни для кого не секрет, что тебя страстно хочет видеть Варгафтик и иже с ним. Понимаешь, по агентурным сведениям, твой свежий покойник Антипов жив…

— Я успел сообразить.

— Однако с некрологом не поторопились, как можно было бы подумать, а решили, так сказать, упредить. Раньше для членов Политбюро тоже ведь заготавливали скорбные болванки. Чтобы никаких неожиданностей, вечная боевая готовность. Но Антипов сумел как-то уклониться от карающего меча, то есть попросту исчез. В общем, ты попал в историю. Дело темное. Тебя подозревают. В чем — не спрашивай, не знаю.

— В пособничестве и заговоре, — встрял неожиданно лирический мальчик. Улыбка не сходила с его лица, она была дана ему природой.

— Ты откуда знаешь?

— Я не знаю. Все говорят, — беззаботно ответил тот.

— Ну, не важно. Для неприятностей и этого достаточно.

— Я не знаком с Антиповым. Сегодня впервые узнал о его существовании.

— Здесь есть нюансы (я ведь тоже не знаю, а только слышал). Приказ о некрологе пришел из высока, Варгафтик исполнитель. Возможностей, как ты понимаешь, было много: ТВ, газеты, другие точки, но исполнителем почему-то был назначен именно ты. И подозреваю, что дело здесь не только в твоем уникальном таланте.

— Тараблин, меня унизить уже нельзя.

— Ошибаешься, друг мой. А поэтому часть вторая. Есть в этом славном здании, задуманном, как ты знаешь, японцами для своих японских нужд, безразмерные катакомбы, о которых, наверное, и тебе неизвестно.

— Там вы будете в полной безопасности, — вставил студент.

— Не спеши, Леша! Хотя ради этого мы, собственно, и плетем интригу и поим тут тебя за собственный счет. Короче, сейчас ты спустишься туда. Все альтернативные предложения будут внимательно рассмотрены, только их у тебя нет.

— А почему бы мне все-таки не объясниться с Варгафтиком?

— Он в этой игре пешка. Ну неужели так трудно понять? А пешки не разговаривают, они исполняют. И поручения у них, как правило, неприятные. На встречу без галстуков не надейся.

— Если я так кому-то нужен, меня ничего не стоит отловить и в этих чертовых катакомбах!

— В общем, да. Хотя там это будет сделать труднее.

— Да туда они и не сунутся, — снова влез в разговор мальчик Алеша.

— Ты, кстати, как в воду глядел, — сказал, обращаясь ко мне, Тараблин. — В народе это место называют «Чертово логово». Статус его определить не берусь. Похоже на гостиничный комплекс международного размаха, но я не видел, чтобы кого-нибудь просили расплатиться.

— А ты сам-то что там делал? — спросил я.

— Меня водили на экскурсию, — отмахнулся Тараблин. — Так вот, потолки там непомерные, только что птицы не летают. Хотя прямо из пола растут цветущие деревья, а по стенам струятся водопады, могли бы и летать. Но им там, видимо, неуютно. Иногда, понимаешь, как бы это сказать, возникает ощущение, что в этом райском симпозиуме не все устроено только для человеческого тщеславия, то есть именно для него, но с каким-то перебором, а за изящной китайской ширмой, например, которая отгораживает кухню от непорочного великолепия залы, стоит котел с кипящей смолой, и в неурочный час, с той же холуйской улыбкой, что сопровождала подачу мороженого с миндалем, тебе будет настоятельно предложено в этом котле искупаться.