Читать книгу "Дела и ужасы Жени Осинкиной. Книга 2. Портрет неизвестной в белом - Мариэтта Чудакова"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сама толком не знаю. Вроде московская сторожевая.
И парень тут же переключился на другую тему.
– Ты заметила, сколько ночью звезд попадало? – хвастливо спросил он Женю, будто сам и организовал их падение.
– Заметила! А что – у вас тут всегда так?
– Не у нас, а у всех! Просто август – такой месяц. Комета Свифта – Туттля сыплется.
– Что? – растерянно спросила Женя. – Какого Туттля?
– Обыкновенного. Свифта – Туттля. Она распалась когда-то давно – ну, в поток частиц превратилась. Они падают все время. А Земля через этот поток каждый год проходит – с 20 июля по 29 августа. Ну и осколки кометы врезаются в слои нашей атмосферы, а скорость-то огромная…
– Какая? – спросила любознательная Женя.
– Ну примерно 70 кэмэ в секунду. Ну и раскаляются, конечно – становятся метеорами. Или, по-вашему, метеоритами. Мне лично метеор больше нравится. Точнее же! Вчера ночью, например, до ста метеоров в час падало.
И нехотя прибавил:
– Еще есть метеорный поток Каппа– Цитниц. Но он не такой интересный – три метеора в час всего. После Персеид на него и смотреть не будешь.
Тут Саня и Леша дружно с двух сторон сели в машину, и Женя еле успела помахать юному звездочету рукой.
– А что такое Майма? – спросила она.
– А это то, что давно уж по Горному Алтаю едем. Сейчас в столицу ихнюю въезжать будем.
И действительно – появившийся через двадцать минут указатель это подтвердил.
К тому времени Женя уже знала, что во всей Республике Алтай живет 200 тысяч жителей (но зато немало министров, замминистров, помощников тех и других и разных еще депутатов), а город в ней всего один – он же и столица.
Если бы Женю попросили описать ее впечатления при въезде в город Горно-Алтайск (практически – цель их путешествия), она ни за что не смогла бы этого сделать.
Женя смотрела и видела только – как же некрасиво! С чем она сравнивала? Ну, например, с некоторыми московскими домами, которые ей показывал папа. Эти дома были еще при Пушкине. Но папа говорил, что они много лет стояли облупившиеся и невзрачные: «Глаз не на чем остановить!» Привели их в порядок только в последние годы. И стало видно, какими же красивыми могут быть маленькие двухэтажные дома. Хотя много таких же домов тайком, ночами снесли.
Но даже если ни с чем не сравнивать дома этого впервые ею увиденного города, то все равно тоска брала от одного их вида. И высокие – четырех– и пятиэтажные, почти всегда серые, и двухэтажные желтые (в Москве такие дома, оставшиеся в некоторых старых районах, почему-то называли бараками) – все они были некрасивые. Не дома, а – пристанище, жилище… (Такими именно словами Женя, конечно, не думала, но ощущала нечто близкое к этому.) Она не знала, почему же построили для людей такие некрасивые дома.
Но ее папа, а тем более дедушка, если бы оказались здесь, могли бы много рассказать ей о том, как жила-была советская власть, уверяла всех, что она – власть самих трудящихся, а сама считала трудящихся людьми даже не второго и третьего, а совсем уж завалящего сорта. Власть считала, например, что они, в отличие от нее самой, вполне обойдутся без ванны и душа. Или же будут мыться в такой ванне, куда влезает одна нога большого мужчины… И будут – ничего с ними не сделается! – ходить каждый день домой с работы по улице, где ни один дом не радует взор. Власть не думала о детях, которые рождаются в таких домах. Конечно, всякая мама сумеет помыть своего ребеночка в любых условиях, это даже Женя уже понимала. Но впечатления детства ведь самые важные! И что будут вспоминать эти дети? Гадкие стены, страшенные балконы (там, где есть), жуткие дворы…
Совершенно неизвестно почему Женя вспомнила вдруг, как недавно у них меняли краны в ванной. И когда поменяли, она подошла помыть руки и спросила:
– Ой, а чего это из красненькой холодная идет?
На ручке крана, как известно, пупочка такая цветом обозначает – какая вода.
– А, да я наоборот нечаянно поставил – теперь из синей будет горячая идти, – беззаботно пояснил слесарь.
И еще добавил:
– Да не все ли равно? Привыкнете!
Вот это добавление было большой его ошибкой.
– Нет, не все равно! – неожиданно резко сказал Женин папа, обычно очень вежливо разговаривавший со слесарями. – Не все равно! Если здесь все наоборот, то и в головах все наоборот.
Жене запомнился этот разговор.
Тут она вспомнила о главной их цели и растолкала Мячика. Он таращил заспанные глаза и озирался.
– Мя-ач!! Ты же говорил, что теток у Федьки твоего три! Так куда мы едем сначала?
– Сначала в Акташ.
Леша и Саня переглянулись. Тихо о чем-то переговорили, оба согласно мотнули стрижеными головами и тронулись в путь.
А переговоры их, оставшиеся не расслышанными ни Женей, ни тем более Мячиком, были о том, что никак нельзя покинуть Горно-Алтайск, не повидав их командира сержанта Василия. («Не поймет», – коротко подытожил Леша.) Но оба они не привыкли совать свое впереди общезначимого. И потому решили сначала изловить Федю Репина, погрузить его в машину, а уж потом исхитриться и как-то решить собственные дела.
…Так как ночь упала гораздо быстрей, чем Женя рассчитывала, она мало что увидела на этой изумительно красивой – как и все, что относится к природе в Горном Алтае, – дороге. Успела только увидеть главное – ярко-зеленую воду Катуни, которая теперь все время бурлила внизу, справа от дороги.
Разбудив Федькину тетку ночью, они узнали, что он – в Чемале, и двинули обратно. Саня и Леша только ума не могли приложить, почему сначала-то не заехали в Чемал – по дороге ж было – от Усть-Семы влево, там Чепош, Узнезя и вот тебе Эликманар – 30 с небольшим километров, еще ближе Чемала. Ну не застали бы – так не больше 70 кэмэ общего крюка. А тут 150 туда, 150 обратно!.. На этот их вопрос Мячик вразумительного ответа дать не смог.
«Волга» опять мчалась по ночной дороге. Теперь шумела слева невидимая в темноте Чуя, а не Катунь, а до Катуни – самой красивой, конечно, реки Горного Алтая, а может быть, и вообще Сибири, а может, как полагали сами жители Горного Алтая, и всего мира – было еще ехать и ехать, не меньше трех часов, спасибо Мячику!
Вдруг оглушительно залаяла и вслед за тем заскулила Тося – и в ответ ей хохотнул Саня, сидевший справа.
– Что, почуяла?..
– А что она почуяла?
– Да ты оглянись, Женя!
Леша резко затормозил. И в заднем окошке Женя увидела метрах в тридцати хорошо освещенного луной большого рыжевато-пегого зверя. Волк! Он спокойно сидел у скалы почти на дороге, не боясь ни шума машины, ни света фар, ни Тосиного лая.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дела и ужасы Жени Осинкиной. Книга 2. Портрет неизвестной в белом - Мариэтта Чудакова», после закрытия браузера.