Читать книгу "Изоляция - Андрей Ливадный"

* * *

Урман справился с внутренней дрожью, вывел крохотный аппарат разведки наружу.

Вскоре характер местности вновь изменился. Теперь в бледных красках разгорающегося рассвета, куда ни глянь, поблескивал металл.

Машины различных эпох и предназначений образовывали нечто похожее на свалку. Датчики двух зондов непрерывно транслировали данные, система анализа обрабатывала их, и перед мысленным взором полковника сменяли друг друга результаты идентификации. Оборудование колониальных транспортов, почвоукладчики, другая планетопреобразующая техника, роботизированные комплексы времен Галактической войны – «Фалангеры» и «Хоплиты» различных модификаций, пехотные и колониальные андроиды, штурмовики и аэрокосмические истребители – все это было свалено как попало, выглядело совершенно бесполезным, нефункциональным, пока в поле зрения не попала небольшая площадка, где с десяток технических сервов, оснащенных защитными устройствами, копались в технологическом мусоре, выискивая нужные запасные части.

Вот когда Урману стало по-настоящему страшно. Очень страшно.

В отличие от пришельцев он отчетливо понимал, на что способен один-единственный механизм, получивший возможность действовать в соответствии с заложенными в него программами.

Безобидный с виду, не оснащенный системами вооружений, технический серв прежде всего оценит ресурсы, восстановит нескольких подобных себе, а дальше процесс станет похож на лавину – они будут трудиться, не зная устали, не ведая сомнений. Пройдет немного времени, и свалка превратится в механический муравейник, где машины, созданные в целях войны, адаптированные для работы на полях сражений, возведут корпуса базы РТВ[2], возьмутся за ремонт планетарной и космической техники.

Подтверждая его худшие опасения, зонды вскоре обнаружили внешне не поврежденный штурмовой носитель класса «Нибелунг», вокруг которого сновали скелхи. Они крепили к броне исполина генераторы искривления метрики!

Неподалеку, поддерживаемый фермами обслуживания, замер «Фалангер» триста двадцать четвертой серии – наиболее смертоносная модификация из всего модельного ряда боевых серв-машин, разработанных в ходе Первой Галактической войны.

* * *

Связь с аппаратами разведки оборвалась вскоре после наступления рассвета.

«Почему пришельцы вдруг заинтересовались нашей техникой?» – текли тяжелые мысли. Урман прекрасно осознавал степень надвигающейся угрозы, но его ждало еще одно неприятное открытие.

На этот раз информация поступила от зонда, отправленного в северном направлении, через горные хребты, к землям, населенным людьми.

Просматривая записи, он обратил внимание на множественные следы ожесточенных столкновений между людьми и группами скелхов, которые, по-видимому, пытались исследовать горную страну.

Зонд периодически снижался над местами недавних боев, и взгляду полковника предстала череда повторяющихся картин: пришельцы, уничтоженные из засад, их препарированные тела и… следы тяжелых боевых машин, которые невозможно спутать с чем-то иным!

«Тиберианцы?! – обожгла догадка. – Они с ума сошли?! Сочли, что ради победы сейчас годятся любые средства?!»

Вскоре ему удалось отыскать запись одного из таких столкновений. Она была сделана автоматической системой резервного командного пункта больше месяца назад, когда он еще балансировал между жизнью и смертью, находясь в беспамятстве.

Теперь сомнений уже не осталось. Тиберианцы воспользовались трофейными устройствами искривления метрики, с их помощью восстановили несколько единиц тяжелой боевой техники и наглядно продемонстрировали чужим возможности наших кибернетических систем, обратили их внимание на технические кладбища.

Урман многого не понимал. Например, он не знал, кто на самом деле стоит за вторжением, руководит действиями скелхов и фокарсиан. Из разговоров людей, записанных зондами во время многочисленных разведывательных вылетов, система анализа сделала вывод: таинственных существ именуют «омни». Но как эти омни выглядят? Откуда пришли? Чего добиваются?

Однобокость информации подталкивала к различного рода допущениям, но все они выглядели несостоятельными, а положение дел в Первом Мире с каждым днем обострялось.

Оставаясь в бункере, он мог лишь наблюдать за близящейся неотвратимой гибелью миллионов существ, населяющих планету.

Ситуацию способно изменить только немедленное прибытие Флота Конфедерации, но связь через вертикали по-прежнему блокирована, Обитаемые Миры недоступны.

Значит, наша последняя надежда – это эскадра Воронина? Непонятно, почему капитан до сих пор ничего не предпринял? Неужели решил затаиться, спрятать боевые корабли среди нагромождений техники ушедших эпох?

На что же он уповает?

Нет, Урман не собирался бездействовать. Он знал, как можно добраться до эскадры, но прежде ему предстояло преодолеть сотни километров захваченных врагом территорий и встретиться с человеком, который бросил его умирать на безымянном лесном хуторе.

* * *

Погода стояла капризная, изменчивая.

Ночами примораживало, к утру ледок подергивал лужи, иней стелился по земле, с рассветом клубился туман, а к полудню разливалось тепло.

Урман упрямо шел на север, избегая встреч с патрулями фокарсиан и скелхов.

Ему приходилось пробираться звериными тропами, использовать давно заброшенные, полные опасностей древние логрианские тоннели, пока горная страна не осталась позади.

В душе царили сумерки. Он не понимал, почему бездействует флот. За три истекших месяца в Обитаемой Галактике минули годы. Времени более чем достаточно на осмысление ситуации, принятие решения, поиск технических возможностей.

В период подготовки, прежде чем стать боевым мнемоником, он часто слышал: «Нет в обозримой вселенной места важнее, чем система Ожерелье и Первый Мир в частности».

Почему же нас бросили на произвол судьбы?

Северные отроги встретили Урмана неприветливо. Энергетический сгусток поднимался низко над горизонтом, в тени скал даже днем лежал иней, дул постоянный промозглый ветер, лиственные леса сбегали по склонам унылыми вымороженными чащобами, лишь кое-где пятнами зеленели кроны хвойных деревьев.

Он ночевал в пещерах, разводя огонь подальше от входа, стараясь оставаться незамеченным, избегать нежелательных сейчас стычек.

Вскоре характер местности начал меняться. Срезая путь по древним тоннелям, он существенно сократил маршрут.

В предгорьях стало немного теплее. Эти места Урман знал хорошо, неподалеку прошло его детство, да и в бытность тиберианцем он досконально изучил регион, где исстари селились люди.

Первые встреченные им поселения выглядели давно покинутыми. Дома пустовали, ставни закрыты, двери прихвачены досками, поля, огороды, пастбища заброшены, остатки урожая, что удалось спасти, и выживший скот беженцы забрали с собой.