Читать книгу "Растление великой империи - Владимир Максимов"

Мы оказались не только не готовы и не способны, но и не склонны принять надвигающиеся на нас судьбоносные перемены, ибо реальность, в которой нам пришлось жить, как это ни парадоксально, устраивала обе главные противоборствующие стороны. Она была в некотором смысле комфортна для всех, потому что предлагала нам простейшую схему бытия: мы — они, черное — белое, «империя зла» — «свобода и демократия». Эта схема не требовала каких-либо дополнительных духовных или политических усилий для ее постижения.

Этой же духовной инертностью, леностью мысли, интеллектуальной трусостью и, если хотите, эстетической глухотой объясняются и метаморфозы, происходящие теперь со многими диссидентами, которые сегодня зачастую радикально меняются местами.

В самом деле. Посмотрите, кто теперь громче всех требует рыночной экономики самого радикального капиталистического толка и самого беспощадного суда над коммунистической партией? Да, да, те же самые апологеты социализма с человеческим лицом, поборники прав человека, вчерашние номенклатурные реформаторы! Один из таких даже призвал соотечественников делать как можно больше пеньки, чтобы вить из нее веревки и вешать на ней коммунистов.

Судите сами: социалист с человеческим лицом Иржи Пеликан ходит в советниках у радикального рыночника Вацлава Гавела, левый социалист Адам Михник хлопочет о тотальной приватизации в Польше, а российские гуманисты-правозащитники вроде отца Глеба Якунина, математика Сергея Ковалева, астрофизика Кронида Любарского и вдовы академика Сахарова Елены Боннэр в союзе с бывшим кандидатом в члены Политбюро Борисом Ельциным, начальником Первого управления КГБ Олегом Калугиным, заместителем начальника Политуправления советской армии Дмитрием Волкогоновым, председателем советского гитлерюгенда (пионерской организации СССР) Юрием Афанасьевым и профессором марксизма-ленинизма Геннадием Бурбулисом обучают Россию воинствующему антикоммунизму.

У меня лично этот чудовищный симбиоз не вызывает ничего, кроме, мягко говоря, чувства глубочайшего сожаления.

И снова мы — убежденные антикоммунисты в самом нормальном духовном смысле этого слова, — как и двадцать лет назад, противопоставляем себя доминирующей нынче в обществе политической тенденции.

И снова та же реакция, только с точностью до наоборот. Теперь мы — прокоммунистические ретрограды, тоталитарные параноики, апологеты «реального социализма», реликты прошлого. Психология необольшевизма прочно обосновалась сегодня в пост-тоталитарном мире: «до основания разрушить старый мир», «кто там шагает левой? Правой, правой, правой!», «кто не с нами, тот против нас». С этим нехитрым набором пропагандистских отмычек современная посткоммунистическая интеллигенция стройными рядами двинулась сегодня к зияющим высотам капитализма.

И снова Запад (и не только Запад!) в эйфории победы над своим идейным противником оказывается в плену у чисто пропагандистской демагогии. Нам снова предлагают простейший, но лукавый выбор между ангелами демократии и свободного рынка, с одной стороны, и демонами тоталитаризма и экономического порабощения—с другой. И, к сожалению, большинство из нас принимает эту лукавую схему за чистую монету. Но уверяю вас, это очередная подмена, ложь, фальсификация, что может обернуться для нас новой исторической ловушкой.

Самое опасное для всего мира — и самой России в том числе — наследие тоталитаризма состоит, на мой взгляд, в люмпенизации посткоммунистического общества на всех его уровнях: в политике, экономике, культуре. Человек в этом обществе жаждет только потреблять, но не производить. Поэтому рынок в этих условиях носит выморочный, иллюзорный характер, по многу раз продают и перепродают уже произведенное (или подаренное в виде кредитов и гуманитарной помощи). Но давайте откровенно спросим себя: может ли это продолжаться до бесконечности?

Страшен человек тоталитарной эпохи, служивший носителем радиоактивного вируса разрушительной идеологии, но я убежден, что человек посттоталитарного мира, лишенный каких-либо представлений о Добре и Зле, способный ради утоления своих животных инстинктов на любое преступление и святотатство, может стать для иудео-христианской цивилизации еще страшнее. В этом, к примеру, смогла убедиться Италия, столкнувшись с недавним нашествием албанских беженцев.

Готов ли Запад интегрировать такое общество в своем полушарии? Но, может быть, это общество интегрирует его в своем? Не дай бог!

Об этом надо было подумать и нам самим. Мы выдержали и в конце концов преодолели власть коммунистов, но вот сумеем ли мы, в состоянии ли окажемся преодолеть власть мафии, когда преступная олигархия новой бюрократии овладеет (если уже не овладела!) всеми ее рычагами, — вот в чем вопрос. И решать его необходимо сегодня, ибо завтра уже будет поздно.

Чтобы, как говорится, не растекаться больше мыслью по древу, я хочу четко определить, в чем состоит суть моей — и моих единомышленников — сегодняшней позиции.

1. Мы категорически против радикализации страны во всех областях — в политике, экономике, культуре. Никакой радикализации Россия в современных условиях просто не выдержит, у нее нет сегодня для этого ни средств, ни возможностей, а вызванная этим процессом люмпенизация общества может спровоцировать фашистскую диктатуру. И поэтому Ельцин и его команда должны уступить место другим, более компетентным людям.

2. Мы против тотальной ревизии прошлого, в том числе и каких-либо преследований (политических процессов, «люстрации», запрета на профессию) по идеологическим мотивам, ибо вольными или невольными носителями коммунистической идеологии были все мы, лишь в разной степени, не более того.

3. Мы против иностранных кредитов, развращающих и без того отучившееся работать общество и подпитывающих рост и расширение криминальных структур в нашей стране.

Боюсь, однако, что наши оппоненты в диссидентской среде знают об этих опасениях не меньше меня и моих единомышленников, но действуют в сложившейся ситуации по принципу: чем хуже, тем лучше. Для них борьба за права человека и гуманизацию нашего общества была только предлогом для достижения куда более далеко идущей цели — разрушения страны как таковой. Страны, которую они категорически не приемлют. По какой причине? Пускай в этом разбираются потомки.

Чем другим объяснить появление на страницах самой престижной периодики, на телевидении, в кино и театре открытых призывов к оккупации страны иностранными государствами, к разделению России на пятьдесят три самостоятельных государства, к переоценке результатов Великой Отечественной войны, когда ставится под сомнение необходимость самой победы над фашистской Германией?

Если мои предположения основательны, если я не ошибаюсь, если это действительно так, то я хочу со всей откровенностью высказать своим вчерашним коллегам по демократическому движению свою недвусмысленную и окончательную позицию по отношению к ним:

— Но пасаран! Я буду стоять до конца!

1993

Сколько колоколу звонить?

Сначала не откажу себе в печальном удовольствии процитировать самого себя: