Читать книгу "Роксолана. Королева Османской империи - Ирина Кныш"

С этим древним названием украинской земли вошла в мировую историю Анастасия Лисовская из пригорода Рогатина, называемого Нижние Бабинцы, где сохранилась старинная церковь святого Николая.

На разных языках звучали эти синонимы: Росса, Русса, Россана, Роксолана. Во всех господствующих дворах тогдашних правителей произносили их по-своему, а их значение и влияние можно мерить удивлением, завистью, тревогой, яростью и — респектом, которые они вызывали, не только у современников, но и у последующего поколения.

Впрочем, назвать себя «Роксолана» — значит тоже бросить вызов гаремным обычаям давать женщинам лишь имена цветов и игрушек.

Смешные и неуместные запреты гарема она не только критиковала, но и преодолевала собственным примером. Дикабе (платок, закрывающий часть лица) на женском лице уже не вызывал у нее смех, она считала его надругательством. Роксолана не носила чадры[9]. Заскорузлость жизни гарема не давала возможность женщинам выйти за его пределы. Однако Роксолане удалось ввести в султанский двор обычай публичных церемоний: громкие свадьбы, торжественные обряды по поводу совершеннолетия королевских принцев и т. п. Эти грандиозные торжества проходили не в Большом Дворце, на площади гипподрома (ипподром) и долгие века удивляли Европу. Это было знаменательное разрушение устоев прошлой жизни султанского двора и предзнаменование новых перемен.

Потрясающим событием стала церемония бракосочетания Роксоланы с Сулейманом. В своей короткой записи так отчитывается очевидец об этой свадьбе:

«На этой неделе в этой столице произошло небывалое событие, совершенно беспрецедентное в истории султанов. Великий повелитель Сулейман взял себе за жену как Императрицу пленницу из Руси под именем Роксолана. Их бракосочетание сопровождалось великолепным празднованием. Церемония проходила в королевских палатах, а празднования провели, не соблюдая протокол. Состоялся публичный проход с подарками. Ночью главные улицы были ярко освещены, долго играла музыка и пировали. Дома украшали венками, везде веселились, а народ часами танцевал с огромным удовольствием. На старом гипподроме поставили большую трибуну, зарезервированную для Императрицы и ее дам за декоративной золотой перегородкой. Роксолана и двор наблюдали за большим турниром, в котором участвовали христианские и мусульманские рыцари, акробаты, фокусники, демонстрировали диких зверей и жирафов с длинными шеями, которые доставали до самого неба… Здесь много говорят о свадьбе, но никто не решается сказать, какое она имеет значение».

Одним из крупнейших триумфов Роксоланы, а вместе с ним и важнейшим достижением для женского влияния в последующих поколениях, считают исследователи, переселение ее из гарема в главную королевскую палату, то есть из так называемой старой палаты в «Большой Дворец». Это произошло в начале 1640-х годов, в результате пожара в старой палате. Приблизительно к этому времени следует отнести ее интронизацию и свадебную церемонию. В отчетах было сказано, что Роксолана взяла с собой свиту около сотни придворных дам и целую гвардию горничных, и службу евнухов в пропорциональном количестве. Особенно отмечено, что среди служебного персонала были ее собственные швея и торговец. Этот последний «очень картинно одетый приходил в палату и уходил, когда хотел, и всегда в сопровождении тридцати слуг».

Апартаменты Роксоланы в новой палате были схожими «на большую скалу», как замечает Бассано: церкви (да!), величественные купальни, престольная зала и всякие первоклассные привилегии. Апартаменты Гранд Сеньора и султанши находятся посреди огромного парка.

Роксолане обязана светская архитектура Турции, которая стала одним из лучших образцов ХVI века: престольная зала, богато декорированная структура в стиле рококо. Одновременно это первое проявление влияния европейской архитектуры в большом дворце. Талантливый архитектор Синан-ага построил замечательную летнюю палату («киюшк»; киоск) для Роксоланы, наиболее популярное место пребывания последующих женщин королевского гарема.

Это только малая толика ее участия в архитектурном развитии Стамбула, которая относится к ее личным зданиям. Однако бесспорным является ее причастность к бесчисленным мечетям, мавзолеям, школам, благотворительным кухням, мостам и акведукам, дорогим и художественным по всей империи от Белгорода до Багдада и от Крыма до Каира. Есть предположение, что ее на средства построена христианская церковь в Дамаске…

За «Воротами счастья», за фасадом помпезности и пышности проходила жизнь Анастасии Лисовской напряженно, в постоянном соревновании, полная драматизма и смертельных опасностей, самоотверженных рисков, огромной ответственности. Она не смела обмануть безграничное доверие Сулеймана, потерять уважение к ней величайшего властителя ее эпохи. Такой жизни не суждено долголетие. Но в ней было что-то вечное.

Никто не превзошел Роксоланы в сердце Сулеймана, никто и после ее смерти не победил. Ее гробница ждала его прихода. Сулейман в последние годы желал умереть на поле боя, чтобы уйти к Роксолане в той, прежней, рыцарской славе, за которую она его полюбила.

Так и произошло. Смерть постигла Сулеймана во время осады мадьярской крепости Шигета (1566 г.). Его мавзолей воздвигнут рядом с мавзолеем Роксоланы.

За деревянной массивной и простой балюстрадой, посередине мавзолея, стоит одинокий гроб славной султанши, покрытый белой матовой шалью, достающей пола. Стены выложены плитами с простым, скомпонованным из квадратов рисунком. Других украшений нет. В застекленном вестибюле стены мавзолея полностью выложены персидским фаянсом. Светлые цвета с гармоничными контрастами: синий, красный гранат, зеленый малахит — украшены цветами и листьями на черных стеблях на белом фоне…

Эпоха Сулеймана Великого (1520–1566 гг.) является не только одной из важнейших в оттоманской, но и во всемирной истории. Ислам и христианство соревновались в то время за обладание миром. В то время много было монархов искусных, способных и амбициозных: император Карл V, король Франц I, папа Лев Х, английский Генрих VIII, персидский шах Измаил, индийский Акбар… Никто из них не сравнился в величии мощному Сулейману. Оттоманская империя в то время обязана свей мощи не только непревзойденной военной силе и совершенной государственной организации, а прежде всего своему великому правителю, проницательному строителю настоящего и вдохновенному создателю будущего. Этому единственному рыцарю его эпохи немецкий автор вкладывает в уста патетические, но точные слова: «я чувствую, что я жил для всех времен и закрепил на звездах славу Мою»… (Koerner: «Zriny», трагедия). Прекрасно образованный Сулейман имел способности к поэзии и сам сочинял стихи, особенно он преуспел в поэмах. Во время героических сражений он командовал походами, участвовал в битвах и вел свой дневник.

Росса — жена Сулеймана

Росса, Русса или Роксолана, жена Сулеймана: он сочетался с женщиной со всеми торжественными формальными церемониями, даже вопреки мусульманским обычаям, в присутствии множественных гостей. Она единственная всегда была избранницей императора, и в отличие от других его женщин она единственная именовалась султаншей. У Сулеймана было много других женщин и наложниц, среди которых была одна черкешенка, которую он взял в жены раньше Россы. У нее родился Мустафа-паша, первородный из его детей. Однако, когда Росса стала избранницей в султанском дворце, должна была черкешенка уступить ей, а в качестве компенсации муж отправил сына в Магнезию, что в Азии и подарил ему провинцию Амазияну, куда тот перебрался вместе с матерью. Кроме того, назначил ему Карагемиду в Месопотамии вплоть до персидской границы, чтобы жил подальше от отца. Ибо возлюбили его янычары и князья. Росса использовала заклинания и разные премудрости Тронгилли — еврейки-колдуньи, разлучила Сулеймана с ним, матерью и дочерьми: она всеми способами пыталась оставить империю своим сыновьям. Потому родила Сулейману четырех сыновей: Магомеда, Селима, Баязида, Зиянгира и одну дочь Хамерию или Камиллу, которую выдала за пашу визиря Рустена[10]. Зять Рустен упрочивал ненависть отца к Мустафе, выдвигая против него много темных обвинений: что он заманивает к себе всех пашей подарками, что мнимой благосклонностью и кажущейся щедростью вселял надежды на почве добродетели в жадных душах янычар.