Читать книгу "Лунные бабочки - Александр Экштейн"

Само собой, возникновение дня посреди ночи и вхождение ночи в солнечный день было не пошлой демонстрацией силы аолиэтных лаоэров, а жесткой производственной необходимостью. Таким образом открывались пульсационно-пространственные проходы и дисциплинировалось вторичное время поверхности. Стефан Искра понимал вдумчивый шок своих нетрезвых друзей, увидевших солнце в ночи, но был уверен, что этот шок будет недолгим,

— Тарас, — Хромов упер руки в бока и стал похож на профессионального скандалиста, — и ты, Стефан, — полковник с негодованием повернулся к Стефану Искре. — Опять ваши фээсбэшные шуточки? Опять вы в стадии эксперимента? Куда подевалась ночь, я вас спрашиваю?

— Это белая горячка, — прямолинейно высказался Миронов и, сделав шаг в сторону Хромова, с чувством произнес: — Я с тобой, Леонид.

— Куда? — опешил Хромов, увидев в глазах Миронова готовность к подвигу, жертве и самоотдаче. — Я никуда не иду. И вообще стой пока на месте, — посоветовал он пьяному другу и посмотрел на Веточкина, ожидая ответа.

— Ну, знаешь, Леня! — возмутился Тарас Веточкин. — Ты думаешь, что говоришь? Зачем ФСБ солнце среди ночи, если оно иногда даже днем надоедает?

Аргументы Веточкина не выдерживали никакой критики. Он сам это понял и поэтому, позаимствовав у Хромова позу профессионального скандалиста, стал рядом с ним, лицом к Стефану Искре, и с упреком посмотрел на него. Миронов, удивленный такой постановкой вопроса, тоже упер руки в бока и, повернувшись спиной к друзьям, с возмущением взглянул на желтоглазого, похожего на карточного шулера кота, идущего по парапету Москвы-реки с видом респектабельного пройдохи. Но почему-то Миронов был похож не на профессионального скандалиста, а на флегматичного человека, который уложил свои сумки в багажник автомобиля, остановившегося перед ним под видом такси и сразу же уехавшего, оставив его без багажа посреди шоссе.

— Видите ли, — сказал Стефан Искра, — я бы все объяснил, но в этом нет никакого смысла. Хотя, — пожал он плечами, — давайте попробуем.

Стефан Искра сделал полшага в сторону и словно бы вошел в стену, половина его тела исчезла, а половина осталась…

Пришли, — равнодушно произнес призрак — хранитель Московского Кремля, сиренево-влажным лучом возникая посреди Георгиевского зала. — Я уже устал вас ждать среди этого занудства и скуки по имени Время.

— Катастрофа была неожиданной, грубой и странной, — ответил аолиэтный лаоэр, принявший образ в диапазонном времени призраков, — пришлось срочно накладывать пластырь времени, но скоро этому придет конец.

— Черный Будда, — вздохнул вест, — еще они его называют Антихристом.

— Уберем пластырь времени, посмотрим, как они подготовлены к его отсутствию. — Свет слов аолиэтного лаоэра отражался в паутинообразной сиреневой структуре кремлевского веста. — Слишком долгое прозябание в режиме добра и зла дезориентировало всех землян, демиурги и элохимы не исключение, тем более что они не знают докатастрофного периода и всех узоров хаоса.

— Мне все равно, что время, что безвременье, — бликующим шепотом проговорил вест. — Я устал от повторений и смыслов.

Белая горячка, — уверенно произнес Миронов, увидев половину туловища друга без второй половины. Он гордо вскинул голову, опустил руки по швам и, сделав шаг в сторону разделенного Стефана Искры, произнес: — Я с тобой, Стефан…

3

Именно в этот момент встречи аолиэтного лаоэра с вестом, фантомо-паутинообразным существом агнозийской власти седьмой параллельно-галактической степени, Стефан Искра вспомнил о прошлом так, как будто он с ним никогда не расставался, как будто смертельной контузии и вмешательства в его мозг и прошлое Алексея Васильевича Чебрака не было. Он вспомнил свое имя — Василий, фамилию — Корнеев. Вспомнил имя отца — Иван и родину своего детства — Алтай, маленькое село Ручейники. Память вернулась, но Стефан Искра не обратил на это внимания, ибо его, как аолиэтного лаоэра, больше интересовали возможные последствия для Земли после снятия с нее пластыря времени, и, как начальнику кадров ОМ ФСБ России, ему необходимо было изыскивать возможности взять ситуацию под контроль. Плюс ко всему он стал понимать и видеть все наслоения транзитно-корневых жизней Земли, чаще всего уникально сформированных, созидательно-опасных и разрушительно-благотворных. Плюс к этому он четко понимал свою исключительную власть над этими жизнями и столь же четко понимал, что ему, Стефану Искре, эта власть неподконтрольна…

— Хватит, — решительно помахал рукой видимой половине Стефана Искры вмиг отрезвевший и сразу же сориентировавшийся в ситуации Тарас Веточкин, — выходи, ты не на службе. Теперь понятно? — обратился он к застывшему в позе опозорившегося скандалиста Хромову с видом человека, для которого такие мелочи не требуют никаких объяснений. — Такие явления объяснить невозможно, а ночь есть ночь, придет время, и она вернется. Сейчас, кстати, день, при чем здесь ночь?

— Ну да, — согласился с ним Хромов, доброжелательно глядя, как Стефан Искра выводит свою вторую половину из неизвестного ему пространства. — Я знаю, не первый день в МУРе работаю.

— При чем здесь МУР? Я тебе о дне среди ночи говорю.

— Нормальный день, — отмахнулся от него Хромов и вкрадчиво поинтересовался у полностью материализовавшегося Стефана Искры: — Слушай, Стефан, а слабо тебе узнать, кто заказал предпринимателя Рудакова из Кунцевского района и его бухгалтершу Соляковскую, или, — Хромов увлекся, — вот можешь сразу сказать имена, фамилии и адреса гадов, что вчера бомбанули хату коллекционера Бабкина на Тверской? А то меня начальство поедом ест, жизни никакой нет…

— Эй, мужики, — донесся до них голос подплывшего к парапету рабочего. Он держал в руке раскуроченный, но, как оказалось, настойчиво действующий мобильник Веточкина. — Вам звонят.

— Надо же, — Тарас Веточкин покачал головой и, наклонившись к рабочему, взял из его рук мобильник, — какая крепкая хреновина.

Еще в ресторане, после второй бутылки коньяка, Хромов поспорил с Веточкиным, что раздавит мобильник, сжав его в кулаке, и выиграл этот спор.

— Да, — осторожно поинтересовался Веточкин у телефона, бережно держа его двумя пальцами возле уха, — я слушаю. — Выслушав сообщение, он оглядел мобильник со всех сторон и решительно выбросил его в реку, тут же совестливо спохватившись: — Черт, надо было додавить его и в урну бросить, а не реку загрязнять. — Затем обратился к Хромову: — Забудь о смерти Рудакова и Соляковской, им это уже абсолютно до лампочки. Приказом министра внутренних дел, который выполняет распоряжения президента, ты переведен на службу в отдел модификаций ФСБ, и я, — Веточкин ошарашенно тряхнул головой, — твой начальник.

— И я с вами! — громко напомнил о себе Миронов.

4

Этому событию предшествовало секретное совещание в развернуто-лучевом комплексе «Ч».

— Интересная планета Юпитер, — задумчиво произнес президент России, склоняясь над картой звездного неба, выполненной в объемно-цифровом изображении на поверхности совещательного стола в бункерном кабинете на глубине две тысячи метров под Центром управления космическими полетами в подмосковном городе Королеве… Держа в руке стержень пульта, он «пододвинул» к себе участок «К-7» пояса астероидов между Марсом и Юпитером. — Забавно, что пояс астероидов возник как разделительная полоса между Меркурием, Венерой, Землей и Марсом — планетами земной группы, и Юпитером, Сатурном, Ураном, Нептуном и Плутоном — планетами неземной группы. Кстати, — совершенно неожиданно вернулся на землю президент, обращаясь к министру внутренних дел, — разве МВД обязано заниматься океаном? Почему вы зачислили в штат океанологов Стронгина, да еще и на ставку начальника следственного отдела?